– Пап, это Рене Варгас, – сказал Рик. – Рене, это мой отец, Крейг.

– Итак, Рене, – начал Крейг. – Оказывается, мне понадобится некоторая помощь с ужином. Ты, случайно, не слишком занята этим вечером?

– Эм…

Рик усмехнулся.

– Сам делай свою гребаную пиццу.

– Просто тебе самому нужна ее помощь, – с ухмылкой ответил Крейг.

– Ты чертовски прав, – буркнул Рик, притягивая меня ближе.

Все принялись за работу. Растянув тесто на противнях и полив сверху соусом, мы принялись посыпать его сыром. Рик подошел ко мне и показал, в каких блюдах лежит остальная начинка. Закончив с начинкой, мы поставили пиццу в духовку.

Двенадцать минут спустя все сели ужинать. Я понятия не имела, как выглядит моя пицца, но на вкус она оказалась просто изумительна.

В семье Рика все так просто. Уверена, они знают, что я плохо вижу, но когда я случайно уронила вилку на пол, Тэмми просто сказала мне, где взять чистую. Никто здесь не считал, что со мной нужно нянчиться.

Брат Рика испарился сразу после ужина, а родители занялись уборкой на кухне. Сам же Рик увел меня в другую комнату, присел на софу и усадил меня к себе на колени, и мы принялись целоваться.

– Ммм… – с улыбкой промычал он. – Ты на вкус как пепперони.

– Я это запомню.

С кухни послышался хлопок, и я соскочила с колен Рика как раз вовремя – в комнату вошел Крейг.

– Скоро начнется футбольный матч, – сказал он, подняв что-то со стола. Через миг загорелся экран телевизора, и Крейг переключил несколько каналов. Он остановился на спортивном канале, и я присела сбоку от Рика. Рик притянул меня ближе.

В этот момент я поняла, что впервые с тех пор, как вернулась домой, я ощутила себя прежней, счастливой Рене.

6

Я надела очки с толстостенными стеклами, которые дал мне оптик на прошлой неделе, и долго смотрела на экран своего ноутбука. Я подняла ноутбук, чтобы в объектив было видно мое лицо, и это зрелище не вызвало у меня никакой улыбки. Я попыталась сфокусироваться на изображении моего левого глаза и постепенно увеличила картинку. В светло-бежевой радужной оболочке темнел черный зрачок. Теперь я посмотрела на правый глаз, и для моего поврежденного зрения он выглядел примерно так же. Боже, надеюсь, что он действительно выглядит так же!

Мне пришлось увеличить изображение еще в два раза, чтобы рассмотреть шрам, рассекающий мою правую бровь. Я до сих пор боялась смотреться в зеркало, однако, решившись на это теперь, я обнаружила, что шрам не так уж сильно бросается в глаза. Я убедилась, что рана постепенно тускнеет – она стала скорее розовой, чем красной.

Я провела пальцами по ране от брови к губам. Шрам уже казался не таким выпуклым, его рельеф постепенно равнялся с неповрежденной кожей. Врач предупреждал, что так будет, но я не поверила ему.

Рик хочет, чтобы сегодня я приехала в Сан-Хосе на его день рождения, а на следующей неделе у него выпускной, на праздновании которого он тоже рассчитывает меня увидеть. Мы выходили гулять уже несколько раз, когда он приезжал на выходные, однако посещали немноголюдные места, и там я никого не знала.

Но теперь все иначе. Рик хочет познакомить меня со своими друзьями. Хочет показать меня людям, с которыми постоянно общается.

Я не уверена, что готова к этому. Сомневаюсь, что смогу переступить через свой страх. Я по-прежнему боюсь сделать что-нибудь не так, выдать свое стеснение, испугаться резкого звука и сделать нечто такое, что выставит Рика в глупом свете перед его друзьями. Я не смогу…

Увы, на прошлой неделе Рик подыскал удачный момент и вынудил меня дать обещание приехать. Он схитрил, попросив меня об этом во время поцелуя – он знал, что я не смогу отказать. И теперь я чувствую себя сбитой с толку. Никак не могу понять, что заставило меня согласиться.

Я встала и стянула полотенце с головы. Мои волосы чуть подросли и теперь с ними можно сделать что-то более-менее приличное. Я распушила их пальцами и достала хлопковое нижнее белье. Уже почти облачившись в него, я передумала и взяла кружевные лифчик и стринги – просто на всякий случай. Натянув джинсы и футболку, я вновь посмотрелась в монитор ноутбука. Приняв окончательное решение, я отправилась в гостиную.

Мама приглушила звук телевизора, когда я вошла.

– Уверена, что это хорошая идея, милая? – в сотый раз спросила она. – Ведь если случится что-то непредвиденное… если ты потеряешься или…

– У нее есть телефон, – прервал ее отец, вставая с дивана. – Ты готова?

Он считал, что поездка пойдет мне на пользу. Последние несколько недель отец то и дело пытался вытащить меня из моей зоны комфорта.

– Эм… минутку. – Я повернулась к маме. – Не могла бы ты… Думаю, мне не помешает макияж. Ты мне не поможешь?

Пару мгновений мать безмолвно сидела на месте, и мне было страшно жаль, что я не вижу выражения ее лица. Впервые с тех пор, как я пребываю дома, я попросила ее о помощи.

– Конечно, помогу, – ответила она, вставая.

Отец со вздохом опустился обратно на диван, а мать проводила меня в ванную. Там я достала свою косметичку.

– Я думаю, немного пудры, чуточку румян и туши будет достаточно.

– Как пожелаешь, милая.

Я вынула баночку с пудрой и протянула ее матери.

– Этот мальчик… – начала она, нанося пудру. – Он тебе нравится?

– Мам… – буркнула я, поморщившись.

– Просто… он довольно симпатичный, Рене. Я переживаю, что он, возможно…

– Не позарится на уродину? – закончила я за нее.

– Нет, я хотела сказать… – Мать замолчала, и это явилось для меня доказательством того, что именно она имела в виду.

Я тяжело вздохнула.

– Я понимаю, что ты волнуешься. Честно говоря, я сама не понимаю, что Рик во мне нашел, но он вел себя так мило, и я… В общем, я хочу узнать, к чему все это приведет, даже если он в итоге разобьет мне сердце.

– После всего, что тебе пришлось пережить, я не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль.

– Знаю.

Мама уже закончила с румянами и тушью.

– Ты такая красивая, – сказала она, осматривая мое лицо.

Я услышала слезы в ее голосе, и сама с трудом сдержала эмоции.

– Спасибо, мам.

Она крепко обняла меня, а я – ее в ответ.

Когда мы вернулись в гостиную, отец выключил телевизор и встал.

– Если мы не отправимся сейчас, то угодим в пробку.

– Рик привезет меня назад, но я могу задержаться допоздна, – предупредила я.

– Лучше бы, конечно… – начала мама, но прервалась. – Повеселись от души, дорогая. Мы тебя любим.

Рик хотел, чтобы отец подбросил меня до его квартиры, но я сказала, что при родителях о квартире лучше не заикаться, дабы избежать некоторых проблем. На мое замечание он издал такой сексуальный смешок и поцеловал меня так игриво и нежно, что я от всей души понадеялась, чтобы в этой самой квартире мы остались наедине.

Он велел нам остановиться у городского стадиона, где тренируется бейсбольная команда Сан-Хосе. По пути я позвонила Рику, и он встретил меня на парковке.

Был теплый солнечный денек, и на стадионе играла музыка. Оттуда же ветер приносил с собой приятный аромат свежих хот-догов.

– Привет, – сказал Рик, привлекая меня в свои объятия. – Ты выглядишь иначе.

Я не сразу поняла, что он говорит о макияже.

– Лучше?

Последовала пауза.

– Нет.

Я оттолкнула его.

– Что значит нет?

– Я почти не вижу твоего шрама.

– Но это же хорошо! – всплеснув руками, возразила я.

– Не для меня. Естественной ты мне нравишься больше.

– Уродливой?

Рик медленно помотал головой, притягивая меня обратно к себе, и произнес, касаясь губами моего лба:

– Для меня ты никогда не была уродливой, Ви. Ты самая красивая девушка из всех, кого я знаю. Всегда была и всегда останешься самой красивой. И даже более того – в душе ты куда красивее. Ты просто сводишь меня с ума.

Мне очень хотелось накричать на него, но его слова тронули мое сердце. Так что я просто приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

– Мне правда нужно туда идти? – спросила я, отвернувшись в сторону стадиона.

– Нет, ты не обязана это делать. Но моим друзьям просто не терпится с тобой познакомиться.

– Почему?

– Потому что я постоянно говорил им, какая ты замечательная, и они хотят посмотреть на тебя собственным глазами. – Рик взял меня за руку. – Идем?

Я сделала глубокий вдох.

– Идем.

Он проводил меня к воротам стадиона. Мы прошли через темный тоннель и вновь вышли на солнечный свет, как раз когда комментатор протараторил что-то о семи очках.

– Я не знала, что мы опоздали, – сказала я. – Извини.

– Я и не хотел, чтобы ты сидела всю игру.

Судя по звукам, в стороне сидела компания человек из двадцати, и Рик повел меня как раз в их сторону. Он поприветствовал двух ближе всех сидящих к нам парней и девчонку из первого ряда – в этот миг я как раз поняла, что мы находимся в третьем ряду. Я бросила взгляд на поле.

– Итак, все, внимание! Это Рене. Рене, это Джемма, Ник и Брайан, – представил нас Рик, присаживаясь на скамью.

Я махнула им рукой, пресекая порыв закрыть ею лицо.

Громкий грохот с поля заставил меня подпрыгнуть. Никогда прежде я не замечала, как звук удара мяча о биту похож на выстрел.

Рик обнял меня за талию.

– Все нормально? – на ухо спросил он.

– Ну пока я по крайней мере не кричу, – пробормотала я.

Мы проскользнули сквозь толпу к открытой трибуне, откуда все выкрикивали подбадривающие лозунги для третьего игрока, который, оказывается, приходился Рику соседом по комнате. Из-за него мы и пришли сюда. Его зовут Кори, и после игры мы дождемся его, а потом все вместе пойдем есть пиццу.

Когда Кори спустился к нам и уселся подле меня, а Джемма присела к нему на колени, стало ясно, что они пара.

– Итак, Рик говорит, ты была в Афганистане? – спросила Джемма.

– Эм… – Я бросила взгляд на Рика. – Да, в течение полутора лет.

– Должно быть нелегко на столь долгий срок покинуть дом. Особенно после того, как ты получила ранение.

Я не могла рассмотреть выражения ее лица, но тон Джеммы весьма меня удивил – словно произошедшее со мной было совершенно не важно. Хотя прежде каждый видел в моем ранении катастрофу, сродни едва ли не концу света. Все избегали говорить о нем.

– Да, – осторожно отозвалась я, пока не понимая, в какое русло направляется разговор.

Но Джемма сказала лишь:

– Это полный отстой. Хочешь пива?

– Ну… мне только двадцать… так что… – ответила я, в то время как Рик обхватил ногой ножку моего стула и притянул меня ближе.

– Вообще-то, сейчас день рождения твоего парня, и мы собираемся напоить его в хлам, если ты не против, – сказал Кори, высовываясь из-за Джеммы, чтобы взглянуть на меня.

– Ну-ну, – промямлил Рик, обнимая меня за талию и стаскивая с моего стула, чтобы усадить себе на колени. – Я еще не так давно встречаюсь с ней, чтобы проводить неадекватно пьяным хотя бы какое-то время в ее компании.

Принесли пиццу, и я, воспользовавшись моментом, наклонилась к уху Рика и прошептала:

– Ты мой парень?

Мы никогда не обсуждали наши отношения, особенно до моего ранения, но думать о нем как о моем парне – причем все считают, что мы «официально» вместе, – оказалось необычайно приятно.

– Если ты не против, да, – поддразнивающим голосом ответил он, и я не смогла сдержать улыбки.

Мы ели, а в это время Джемма прожужжала мне все уши какой-то ерундой, которую я даже толком не слышала из-за громкой музыки и гомона парней, постоянно обновляющих выпивку Рика, в прежней попытке напоить его до потери сознания. Когда Рик отошел к бару взять нам еще газировки, Брайан принялся приставать ко мне. Он отпрял, когда Рик вернулся, и пообещал другу вынуть прямо через рот его все еще бьющееся сердце.

– Ты готова? – спросил меня Рик.

– Ехать домой?

Он наклонился ближе и тихо произнес:

– Я рассчитывал провести с тобой некоторое время наедине, прежде чем ты уедешь.

Меня охватило приятное волнение, Рик же поднялся и объявил друзьям, что мы уходим. Те осыпали его шутливыми оскорблениями, которые он проигнорировал и повел меня к выходу. В машине по пути он держал меня за руку.

– С днем рождения, – сказала я, опустив голову на его плечо. – Я не смогла выбраться в магазин, так что…

Он отпустил мою руку и крепко обнял меня за плечи.

– Все, что мне необходимо, сейчас со мной.

В его квартире пахло грязными носками и старой пиццей. Интересно, кроме пиццы он вообще что-нибудь ест?

Едва заперев дверь, Рик привлек меня к себе и прижал к этой самой двери, целуя настолько исступленно, словно от этого зависела его жизнь.

– В свой день рождения я хочу только одного. – Его голос звучал грубее. – И это можешь дать мне лишь ты. Я хочу тебя всю.

Я задрожала от предвкушения и от страха.