– Ладно, я пойду, – мужчина наконец шевельнулся, посмотрел на часы.

– Иди.

Руслан шагнул к двери, потом обернулся:

– А ты ведь рада-радешенька, что все так повернулось! Думаешь, теперь я только твой?

– Ты ничей, – устало отозвалась Лиля. – Ты – Тигр. Ты одиночка. Ты сам по себе, всегда. И этим ты мне нравишься…

Руслан ничего не ответил, ушел.

…Она ему сказала правду – он и есть одиночка. Все время добиваться его внимания, все время быть натянутой струной, корчиться от любви и ненависти – это и есть смысл ее, Лилиной, жизни.

Почему другие женщины из кожи вон лезут, чтобы выйти замуж, навесить цепи на мужчину? Тащат его в ЗАГС, потом приучают к дому, заставляют делать ремонт, возиться с детьми, не дают ему шагу в сторону ступить. Общие вечера, совместные отпуска, в магазин вместе, сон в одной кровати… Это же болото какое-то! Потом, лет через десять-двадцать, они превращаются в брата и сестру, забывают о близости. Да, служат опорой друг для друга, да, поддерживают в здравии и болезни… Окружающие в восторге – ах, какая идеальная пара!

Но только это не пара. Это не союз мужчины и женщины. А что? Да что угодно, только не любовь.

Потому что любовь – это кипение крови, это страсти, это безумие, это вечный огонь, в котором сгораешь дотла.

Много лет назад Лиля впервые увидела Руслана – тот только приехал в часть. Увидела издалека, где-то на улице. Вернее – на площади. Он стоял, беседовал с сослуживцами – статный, крепкий, ладный, и столько звериной грации было в каждом его движении! А глаза? У него холодные, бесстыжие глаза, в которые невозможно долго смотреть…

Он уставился этими своими глазищами на Лилю. Он сразу выхватил ее взглядом из толпы, сразу узнал в ней родную душу, как и она – в нем.

Кто сказал, что не бывает любви с первого взгляда? Еще как бывает. Только это не глупый романтизм, не розовые сопли, какие в женских романах описывают, а – страх и обреченность. Осознание – ну вот, я пропала. И ощущения при этом такие, как будто в пропасть летишь…

В эти первые мгновения было все решено. Они с Русланом еще и слова друг другу не сказали, имен друг друга еще не знали – а пропали уже оба.

Господи, господи, какое это прекрасное чувство, какое это блаженное безумие – любить такого мужчину… настоящего мужчину, не хлюпика какого-нибудь.

Лишь спустя время они познакомились в офицерском клубе. И там же Лиля увидела Дину, уже сильно беременную.

Чем сложнее отношения, чем запутанней, тем интересней, острее. Но Дина мешала Лиле, очень мешала.

И тогда, и сейчас. Особенно – в последнее время.

Штамп в паспорте, мнение окружающих – начхать. Но Аришка! Она уже произнесла сегодня это слово – «папа».

«Нет, я правильно рассказала о слухах, которые вокруг его жены крутятся… – спрятав лицо в ладони, подумала Лиля. – Потому что мне скрываться всю жизнь нельзя. Нет, кое-кто знает, кто-то догадывается – но донести Динке боится. Все же знают, что Руслан донос на тормозах не спустит, голову оторвет – и неважно, кто это будет, мужчина или женщина».

Из комнаты донесся Аришкин призывный вопль.

Лиля метнулась туда. Дочь проснулась, сидела в кровати и гневно ревела.

– Голодная? Ай-ай-ай, уже половина девятого, ужинать пора. Сейчас я тебя покормлю, кашку тебе сварю… – Лиля принялась целовать дочь со всей страстью, какая в ней была. – Ты моя самая лучшая, ты моя принцесса…

Остаток вечера Лиля провозилась с дочерью. В первом часу (а угомонить Аришку было сложно) снова ее уложила.

Рассказала сказку. Ариша слушала, потом спросила, сурово глядя на мать серыми (его!) глазами:

– Папа де?

– Папа? Где папа? А папа на работу пошел. У папы у нашего мно-ого работы. Он нам денежку зарабатывает. Ты же, Ариша, конфетки любишь, игрушки… А денежки откуда? Денежки нам папа приносит. Папа Аришу любит, папе для Аришеньки ничего не жалко! Ты моя сладкая, ты моя булочка с кремом, ты моя зефирка в шоколаде, ты мой птенчик!..

* * *

Дина спала уже, когда услышала, как кто-то тяжело ходит в коридоре, скрипят половицы. То был Руслан – только он мог ступать так основательно и серьезно, впечатывая каблуки в пол.

«Я сплю… Не выйду. Скажу, что плохо себя чувствую!» – Дина спряталась с головой под простыню.

Весь этот день она вспоминала, как они поссорились с Никитой. С ним надо было поссориться, не уходить же от мужа, в самом деле, как предложил ей Раевский!

– Дина, – голос мужа из соседней комнаты. Руслан явно не в духе… наверное, какие-то неприятности. Хотя почему – какие-то! А вдруг кто-то из его товарищей узнал о махинациях Руслана?

– Руслан, я сплю, у меня голова болит! – поспешно оттарабанила Дина и снова нырнула под простыню.

– Дина. Дина, поговорить надо.

Ей стало не по себе. Столько страхов одновременно терзали Дину! Но она все-таки заставила себя вылезти из кровати, босиком скользнула в гостиную.

Руслан рылся в ее шкафу, перетряхивал ее вещи.

– Ты что-то ищешь? – робко спросила она.

– Кольцо. Где твое кольцо?

– Ка… какое кольцо? Вот, на мне! – Дина выставила вперед руку. На безымянном пальце – тоненькое обручальное колечко.

– Другое. С рубином. Фамильная драгоценность…

«Знает… – мысленно ахнула Дина. – Но откуда? Хотя чего я удивляюсь, Таисию все с моим перстеньком видели… Ни ей, ни Фиделю не было смысла скрывать, что перстень – от меня. Таисия думает, что Фидель его у меня купил, а Фидель… Нет, он не мог никому рассказать, что я этим перстеньком жизнь Никиты выкупила. Боже, Никита! Вот о нем Руслан не должен знать!»

Руслан тем временем достал шкатулку из недр шкафа, вытряхнул на стол ее содержимое.

– Где кольцо, Дина? – металлическим голосом спросил он снова.

– Я продала его Фиделю, – выдала Дина полуправду.

– Продала? Свое кольцо, над которым ты буквально тряслась? Зачем, Дина?

Врать не задумываясь она не умела. Просто сжалась, обхватила себя руками.

– А правду говорят еще, что ты любовника себе в больнице завела?

– Нет, – прошептала Дина, теряясь еще больше.

– Нет?

Руслан никогда не бил Дину. Вернее, он не избивал ее – постоянно и целенаправленно, как некоторые мужья делают. Руслан был хорошим мужем, лишнего себе не позволял. Так, толкнул за всю их семейную жизнь несколько раз, оплеух надавал – тогда, когда узнал, что Дина пустила в дом беженку с больным ребенком… Но это же не избиение!

И все же Дина постоянно чувствовала угрозу, исходящую от Руслана. Она – инстинктивно – догадывалась, на что тот способен в гневе. И поэтому никогда не доводила мужа до точки кипения, старалась быть тише воды и ниже травы, когда чувствовала, что Руслан может выйти из себя. Она старалась быть серой мышкой, незаметной тенью, к которой невозможно придраться.

Руслан уважал жену за это свойство характера, за нескандальность. Да и Дина понимала, что, если мужчина – изувер, он и без повода может поколотить жену.

Итак, Руслан изувером точно не был. Но в гневе он оказывался способен на многое – это Дина тоже точно понимала.

Только вот сейчас-то, сейчас – что бы такое сделать, что сказать для его усмирения?..

– Нет? – Он взял ее за волосы возле затылка, запрокинул ей голову.

– Рус-ла-ан… – сморщилась она от боли.

– Ах ты, сестричка-медсестричка… Я прямо как чувствовал, что этим все закончится… Было же! Наставила мне рога, да? Наставила?..

– Нет…

– Что ты врешь! Видели же вас… – с ненавистью произнес муж, с шумом дыша. – Видели!

И с последним словом он отшвырнул Дину.

Она отлетела метра на два, споткнулась о стул и упала. Опять (как и раньше бывало) стукнулась головой о стену.

– Ты, тварь… ты… – распаляясь все больше, Руслан забывал слова. – Было же! Видели тебя с любовником… Видели!

Дина, держась одной рукой за стену, другой за голову, встала, но тут что-то произошло, а что именно – она даже не сразу поняла. Женщина словно потеряла ориентировку в пространстве. Очнулась уже на полу, увидела перед собой ноги Руслана в сапогах. Этими ногами муж выделывал какие-то па перед ее лицом, словно танцевал… Хотя нет. Это он ее бил.

Но Дина почему-то не чувствовала боли от ударов, словно ее накачали наркозом.

Она потеряла сознание, а потом очнулась. Вот тогда и почувствовала боль. И вкус крови во рту. Противный такой, железистый. Сгустки крови во рту.

Дина хотела проглотить кровь, но это было так противно, что она невольно сплюнула на пол, лишь бы не чувствовать этот противный вкус.

– Что ж ты гадишь-то прямо на пол, а?.. Совсем обнаглела…

Дина попыталась отдышаться, чувствуя, как над ней нависает Руслан. «Сейчас еще ударит», – безучастно подумала она. И обхватила себя, инстинктивно спрятав ладони под мышками. Больше всего Дина опасалась за свои пальцы. Только бы их не повредить!

– Я ж ему яйца оторву, твоему любовнику… Ты думаешь, я боюсь чего? Нет, Дина, я ничего не боюсь.

«Никита… Как хорошо, что он уехал сегодня. А он уехал? Да, раз сказал, что не хочет тут оставаться больше!»

Дина испытала огромное облегчение от этой мысли. Никита – после операции, он слишком слаб, чтобы выжить под кулаками Руслана… И одновременно на нее в этот миг снизошло вдохновение. Она заговорила:

– Люди врут… Завидуют. Ты же знаешь. Вика? Ты от Вики услышал про то, что у меня любовник? Ты смотрел этой Вике в лицо? Она мне завидует… И к Фиделю меня ревнует! Она всех к Фиделю ревнует. А перстень свой я Фиделю продала, это правда. А он Таисии подарил, она любит… она любит побрякушки.

Руслан, со свистом дыша, слушал.

– Ты мою скрипку разбил… – выталкивала из себя слова Дина. – Ты все мои мечты разбил. Мне стало так больно, что я продала перстень. Я хотела заказать себе новую. Они же очень дорогие, скрипки. Хороший… хороший и настоящий инструмент – он стоит дорого.

Руслан молчал. Дышал со свистом.

– Да, я тряслась над перстнем. Но моя скрипка… Она мне дороже! Если ее у меня не будет, то я никто… И поэтому я продала свой перстень! – в отчаянии повторила Дина. – Продала, а не отдала за чью-то жизнь… Да это ж бред, сам подумай!

Пауза. Потом Руслан рывком поднял Дину на ноги, посадил на стул. Поднял голову, вгляделся в ее лицо, застонал.

– Прости, – сквозь зубы произнес он. – Прости!

С силой прижал ее к своей груди. От боли Дина вскрикнула.

– Что? Где болит? Здесь? Сейчас пройдет… – теперь он целовал ее – туда, куда бил только что.

Дина морщилась, уворачивалась. Она понимала, что в ее лжи была брешь – перстенек свой она продала (ох, нет, отдала!) гораздо раньше, чем Руслан разбил ее скрипку. Но это ерунда, потом можно как-нибудь выкрутиться… Главное, чтобы сейчас Руслан ее больше не бил.

– Прости меня. Диночка, Дина…

– Не трогай меня.

– Я не нарочно. Как я про твоего любовника услышал, так у меня в голове все помутилось… – Он опустился на колени, стал целовать ее ноги.

Дина отстранила его, встала. Голова слегка кружилась, и появилась боль – она постепенно стала наползать, захватывать все ее тело. «Но вроде ничего… Я могу двигаться. Значит, ничего не сломано…» – отстраненно подумала она.

– Я должна умыться… Не держи меня, – Дина захромала на кухню, где стоял рукомойник. Долго смывала с лица кровь – сначала красные, а потом розовые брызги расползались по железному поддону… Брызги соединялись, и уже ручейки розовой воды стекали в сливное отверстие.

Зеркало напротив отразило распухшее, начинающее багроветь лицо. Предплечья тоже налились багровым. «А зубы?» – оскалилась Дина. Слава богу, зубы все на месте, только вот кровь запеклась между ними. Дина и рот прополоскала. Сплюнула, подняла голову и увидела в зеркале Руслана – тот стоял на пороге кухни и смотрел на жену со странным выражением. То ли жалел, то ли испытывал отвращение… Наверное, и то и то вместе.

– Как же я на работу завтра пойду? – с трудом двигая распухшими губами, произнесла Дина.

– А ты не ходи, – шевельнулся муж. – Позвони утром Фиделю, скажи, что заболела.

– Да… Но синяки будут. Они долго не проходят. Все равно увидят.

– А ты помажь их мазью! Ты же медик, неужели нет подходящей мази от ушибов? – с раздражением воскликнул Руслан. – Недельку дома посиди, а потом можно и на люди выходить. Очки от солнца, тональный крем еще… Ты же женщина, Дина! Я что, тебя еще учить должен всему?

Дина захромала к холодильнику, достала оттуда тюбик с мазью.

– Лицо мажь. И здесь еще. И вот здесь, – отрывисто командовал муж. – Выдави мне на ладонь, я тебе ноги еще намажу… Вот. Вроде все…

Покрытая слоем скользкого лечебного геля, Дина осторожно села на краешек табуретки.

– Ты думаешь, я сволочь? Руку поднял на тебя… Если бы ты знала, Дина, как я тебя люблю, – вздохнув, мрачно произнес муж. – Я люблю тебя и ревную – до безумия. Была бы ты мне безразлична, я бы на все наплевал. Я слишком люблю тебя, понимаешь? Понимаешь?!