Макс вставил ключ в первый ящик, затем и в оставшиеся три. Ключик подошёл ко всем. В ящиках не было ничего интересного – старые письма, фотографии, памятные листки, бумажные грамоты, значки. Лишь последний, нижний ящик со скрипом выдвинулся вперёд, обнажив растрескавшееся дно, сквозь которое просвечивала тёмная ткань. Макс аккуратно достал весь ящик, снял дно.

– Потайной! Второе дно! Ну надо же!

Там, завёрнутый в ткань, лежал тот самый пистолетик из дома австрийского барона.

* * *

Валерия снова, спустя много лет, держала в руках бережно укутанный в ткань пистолет. Но сейчас ею владели совершенно другие чувства.

Тогда, впервые увидев в свете фонарика изящный стальной корпус с тёмными пятнами, она испытала восторг. Словно они нашли драгоценный клад среди разрушенного временем замка. Сейчас же сквозь ткань она почувствовала напряжение и уверенность одновременно. Словно охотник, целившийся в разъярённого медведя, бегущего прямо на него.

Пистолет перестал быть сокровищем из замка. Он становился возмездием.

Валерия замотала оружие поплотнее в материю, опустила в карман и спустилась вниз, в подвал.

* * *

Нашла в подвале садовые перчатки. Толстые, резиновые, с тканевой внутренней подкладкой. Тут же на простом крючке, прикрученном к стеллажу, висели плащи, куртки, накидки от дождя. В это время года, когда деревья уже потеряли часть листвы, ей нужно быть максимально незаметной. Она выбрала плащ защитного цвета. Может быть, он принадлежал деду Макса, может быть, его бабушке, она не знала. Этот плащ всегда тут висел. Надела. Капюшон был настолько глубокий, что полностью скрыл всё лицо.

«Теперь нужны ботинки».

Старые, неопределённого цвета, они были аккуратно упакованы в картонную коробку, задвинутую далеко вглубь нижней полки того же деревянного стеллажа. Она это помнила. Встала на колени. Шарила и шарила руками внизу, пока не зацепилась за что-то. С силой потянула на себя. Послышался звук разорвавшегося картона. Держа за надорванный край, Валерия выволокла на свет сероватую коробку. Встала с колен, открыла.

«Почему до сих пор их никто не выкинул? Неужели ждали своего часа?»

Уголки губ вздрогнули.

Когда ноги оказались внутри ботинок, она ощутила, что они ей велики. Сняла, перевернула, пытаясь увидеть размер. Бесполезно! Подошва настолько износилась, что даже протектора уже не было. Надела шерстяные носки, крепко зашнуровала. «Всё равно болтаются… Не страшно. Справлюсь».

Надела перчатки. Достала из кармана халата завёрнутый в ткань пистолет. Развернула. Ткань аккуратно уложила в коробку из-под ботинок. Взяла пистолет в руку и поняла, что в таких толстых перчатках не сможет из него выстрелить. Нужны тонкие, наподобие хирургических. Нашла. Надела. То что надо! Опустила пистолет в карман плаща. Направилась к выходу.

И тут зазвонил телефон. Она быстро поднялась по ступенькам, на ходу стянула с правой руки перчатку. Взяла телефон. Снова его фото на экране. С силой надавила на кнопку «ответить».

– Милая, мы уже рядом. Минут через тридцать я буду дома, – чужой неприятный голос.

– Жду, – выдохнула она в трубку и нажала «завершить вызов».

Снова надела перчатку. Крепко сжала пистолет сквозь плащ.

Она знала, что довозить Серова до дома начальник не будет. Высадит на повороте, у лесной дороги, ведущей в посёлок. Её нынешний муж любил прогуляться пешком. Он наверняка и сегодня пойдёт через лес. Валерия очень на это надеялась.

12

Она не стала выключать свет в доме. Пусть соседи думают, что она там. Медленно открыв двери, незаметно вышла в сад. Порывистый ветер толкнул её в спину. Не торопясь, стараясь, чтобы даже веточка не хрустнула у неё под ногами, Валерия дошла до калитки, ведущей в лес. Аккуратно захлопнула её за собой. Щёлкнул замок.

В лесу темнота сгустилась. Фонарик, взятый в подвале, едва освещал дорожку, но Лера могла идти по этому пути даже с закрытыми глазами. Листья шуршали под ногами, ветер гулял между деревьев, а она всё шла и шла, прислушиваясь к звукам. Остановилась. Сквозь стволы деревьев разглядела огни проезжающих по трассе машин. Дальше идти нет смысла. Она выключила фонарик, порвала паутину, кружевом свитую между веток, и, пригнувшись, забралась в кусты боярышника. Ждать оставалось недолго.

Казалось, минуты тянутся бесконечно. То ли от неподвижности, то ли оттого, что стало холоднее, Валерию пробрал озноб, она вздрогнула. Почему-то в голове промелькнуло воспоминание из прошлого. Где-то совсем рядом, около тропинки, она и Серов занимались любовью. Зажмурившись и сжав зубы, Валерия отогнала ставшее муторным воспоминание.

Из-за туч показалась луна. Валерия отогнула перчатку и посмотрела на часы. Напряжение нарастало. Она достала пистолет, сняла с предохранителя, взвела затвор. Раздался громкий металлический лязг. Поставила на предохранитель. Снова опустила пистолет в карман. Её взгляд устремился в сторону трассы. Пара огней. Ещё пара. Несколько минут она простояла в темноте.

Её слух, обострившийся от напряжения, уловил шаги. Где-то совсем рядом взметнулась в воздух стайка птиц. Затем появилась светящаяся точка. Она приближалась. Приближались и шаги, неспешные, осторожные. Точка превратилась в луч света из сотового телефона. Серов нёс его перед собой, пытаясь осветить дорожку. Неровный свет луча создавал иллюзию движения теней от деревьев, кустов, травы. Казалось, тени преследуют Серова. Валерия сквозь ветки завороженно смотрела на колыхающуюся субстанцию вокруг мужчины, и казалось, её сон и реальность переплетаются друг с другом, нарушая все границы бытия.

Серов прошёл мимо. Вдруг что-то прожужжало у самого уха Валерии, коснувшись её щеки. От неожиданности она чуть не потеряла равновесие. Сердце бешено колотилось. Дыхание сбилось. Она замерла на месте, пытаясь успокоиться. Досчитала до пяти. Сердце вошло в обычный ритм. Время уходило. Медлить нельзя! Осторожно отодвигая ветки, она выбралась из кустов и направилась за Серовым, доставая на ходу пистолет. Теперь нужно точно следовать инструкциям Макса. Её память бережно хранила каждое его слово.

* * *

Валерия привела пистолет в готовность – сняла с предохранителя. Раздался тихий щелчок. Но Серов не обратил на него внимания. Он хотел как можно скорее оказаться дома, и такие мелочи, как шишка, упавшая на тропинку, или порыв ветра, сломавший пару сухих веток, не могли заставить его остановиться.

Голос Максима, рассказывающего об идеальном преступлении, зазвучал в голове Валерии.

«Знаешь, выстрел – не самое главное. Важно застать жертву врасплох, не дать опомниться. Следуешь за жертвой, стараясь идти шаг в шаг, синхронно, дыхание в дыхание…»

Она бесшумно нагнала Серова и – шаг в шаг, вдох-вдох, выдох-выдох – следовала за ним.

«В голове должно быть ясно. Никаких сожалений, никаких мыслей, кроме одной – сейчас всё будет сделано», – голос Макса помогал, успокаивал.

Дыхание выровнялось. Уже не нужно было задерживать вдох и стараться тихо выдыхать. Она синхронизировалась с идущим впереди.

«Приходит ощущение – я готов! Сейчас! Не медлишь, подходишь почти вплотную и окликаешь его».

– Денис!

Её голос прозвучал тихо, но Серов услышал. Тотчас обернулся. Улыбка растянулась по всему лицу. Он развёл руки в стороны, желая обнять её.

«Приставь пистолет к животу, вот сюда, и нажимай на спусковой крючок».

Прогремел выстрел.

* * *

Вспышка от выстрела осветила лицо Валерии, но Серов не увидел выражение её лица. Он согнулся вдвое, прижав руки к ране, словно получил сильный удар тупым предметом. Слабость мгновенно разлилась по всему телу, затем он ощутил резкую боль и спустя секунду, не в силах более удерживаться на ногах, грузно упал на колени. Что-то хрустнуло. Под его коленом сломался выпавший из рук телефон.

«Человека не так просто убить с первого выстрела, запомни это. Нужен ещё один. Приставь пистолет ко лбу и стреляй. Вот теперь никак нельзя мешкать. Нужно сделать контрольный выстрел. Если уж начал – доведи до конца!»

Валерия приставила пистолет ко лбу Серова. Он поднял голову. Их глаза встретились. Его взгляд, казалось, куда-то уплывает, веки медленно опускались. Он с усилием поднял их и снова заглянул в её глаза.

«Я знаю, что ты сделал!» – кричала её душа.

Сначала в его взгляде читалось недоумение. Он не мог понять, почему его любимая – та, ради которой он готов на всё, буквально на всё, – почему она сделала ему больно. Почему у неё такое суровое лицо, и глаза, милые, родные глаза, не излучают любовь. Он смотрел и смотрел в эти глаза. И постепенно к нему подступал страх. Страх сковывал холодом всё его существо – медленно, часть за частью, – пока не стал невыносимо жгучим, леденяще смертельным.

Он осознал: она всё знает! В ней больше нет любви к нему! Он снова стал одиноким, никчёмным существом! Все его мысли, желания, поступки теперь не имели никакого значения. Он хотел объяснить ей, рассказать: то, что он сделал, – ради любви! Но, глядя в её глаза, он видел – сейчас она не в состоянии понять.

«Ты хочешь моей смерти? Пусть так. Жизнь без тебя не имеет значения». Взгляд Серова потух. Но спустя мгновение вспыхнул. «Всё не напрасно! Я сумею доказать тебе, насколько любовь превыше всего: Макса, Киры, меня самого… Ты хочешь моей смерти – пусть будет так! Я готов! Готов с радостью вручить тебе, смыслу моего существования, свою жизнь. И этот поступок – главное доказательство моей безграничной любви! Ты поймёшь, я уверен. Ты сразу всё поймёшь! Я умру с твоим именем на устах!» – его губы зашевелились.

«Никогда не заговаривай с жертвой! Никогда, слышишь? Это может стоить тебе жизни!» – вновь зазвучавший в голове Валерии голос Макса вернул её в реальность.

– Я прощаю тебя, – тихо проговорила она, глядя в серые глаза.

Второй выстрел прогрохотал, казалось, громче первого.

На лицо брызнули мелкие капли. Она брезгливо провела перчаткой по щеке, не отводя взгляда от Серова. От его приоткрытых губ, так и не сумевших ничего сказать. От его остановившихся глаз, ставших пустыми. От маленького отверстия в середине лба, из которого медленно текла кровь, казавшаяся в темноте грязью. Она стояла и наблюдала, как Серов заваливается на бок, словно сломанный механизм, навсегда утративший все свои функции.

Она смотрела на него ещё несколько секунд. Положила пистолет в карман плаща. Голос Макса, который был с ней в эти тяжёлые минуты, вёл её, придавал уверенности, внезапно исчез. Она растерянно посмотрела вокруг и тихо, едва шевеля губами, позвала:

– Ма-а-акс!

«Малыш мой, осталось последнее. Инсценируй ограбление. Возьми ценные вещи: золотые украшения, деньги – всё, что можно быстро продать. Делай это в перчатках. Потом избавься от вещей и от всего, что на тебе было надето: одежды, обуви, перчаток. Сожги, утопи, закопай. Не нужно у себя оставлять ничего».

Валерия наклонилась к телу. Сняла с ещё тёплой руки часы. Они были полностью залиты кровью. Она брезгливо опустила часы в карман плаща. Тёрла и тёрла о траву руки в перчатках. Долго возилась с застёжкой цепочки на его шее, наконец, расстегнула. Затем вытащила его портмоне из кармана брюк. Бумажные деньги, монеты, цепочка отправились туда же – в необъятный карман её плаща. Портмоне она закинула в кусты. Затем направилась в сторону дороги, на ходу стаскивая с себя перчатки и расстёгивая плащ.

* * *

В овраге, почти у самой трассы, под влажной листвой лежал велосипед. Ещё утром она спрятала его там вместе с тряпичным рюкзаком. Подняла, откатила к дереву. Открыла рюкзак, достала из него лёгкие кроссовки, куртку. На дне осталась лежать пачка «Vogue». Переоделась. Собрала в охапку опавшие листья, ветки и бросила их на дно оврага. Плащ, перчатки и ботинки уложила в рюкзак, закрепила его на спине. Села на велосипед и поехала по едва заметной тропке вдоль дороги.

Через несколько минут она увидела отражение луны на поверхности небольшого болотца. Остановилась, сняла со спины рюкзак. Уложила внутрь пару валунов, валявшихся на земле, и со всей силы закинула его в болото. Всплеск – и рюкзак стал медленно погружаться в вязкую густую жижу.

* * *

Оказавшись дома, Валерия сразу разожгла камин. Как же она продрогла! Непослушными пальцами достала из сумочки план завода и кинула в огонь. Присела на корточки у камина, приблизив руки максимально к огню, и стала завороженно смотреть, как искры пляшут на краях бумаги, превращаются в синее растущее пламя, а затем становятся тонкими серыми хлопьями пепла. Руки согрелись, но ей до сих пор было холодно. Она направилась в ванную и долго-долго стояла под сильным горячим душем.

Тиски, сжавшие её сердце там, на заправке, когда она, прижав Настю к груди, посмотрела на водительское сидение, разжались. Больше не будут мучить мысли, кто и зачем убил её семью. Больше не возникнет жгучего желания найти и отомстить. Всё кончилось.