— Как хотите, — твердо продолжает Мойсио, — но я вам скажу при всей деревне: если случится несчастье, я как староста подам на вас в суд за то, что вы бились об заклад на человеческую жизнь.

— Мойсио правильно говорит, — кричат отовсюду. Начальники поворачиваются друг к другу и тихонько совещаются.

— Так и быть! — говорит через минуту Вянтти и протягивает руку Фальку.

— Мы при всех отказываемся от нашего спора, — добавляет Фальк, — чтобы никто не смог нас обвинить. А согласятся ли сплавщики отменить состязание — это их дело.

Все оборачиваются к двум гонщикам. Каждый из них окружен толпой.

— Я покойников не боюсь и сам тонуть не собираюсь. Просто спущусь по порогу — и все, — надменно кричит один из гонщиков, одетый в ярко-красную куртку.

— Откажитесь вы, — говорит Мойсио, обращаясь к Олави, — он один не понесется. Вы ведь знаете, что по этому порогу никто еще не отважился спуститься.

Олави задумчиво глядит на порог. Окружающие напряженно ждут.

— Это верно, — говорит он наконец. — Но сегодня мы отважимся сделать то, на что не каждый решится, и я не могу от этого отказаться. — Его голос звучит ясно и громко, слова отчетливо слышны тем, кто стоит на мосту.

Мойсио молча скрывается в толпе.

— Кто спустится первым? — спрашивает Фальк.

— Я думаю, я, — говорит сплавщик в красной куртке.

— Я не возражаю, — отвечает Олави.

— Поставьте на всякий случай вон там ребят для охраны! — советует начальникам Мойсио.

— Только не для меня, — дерзко кричит гонщик в красном. — Разве что моего напарника выуживать…

— Ну пусть будет для меня, — коротко говорит Олави. — Это, во всяком случае, не помешает.

Сплавщики идут с баграми к воде. Зрители напряженно глядят на порог.

До чего же красив порог Кохисева, когда он одет в пышную пену весеннего половодья. Через его крутую шею перекинул мощные своды мост. Под самым мостом поток как бы делает разбег, а чуть пониже с шумом и брызгами совершает бешеный скачок. Прямое вначале, русло потом дугой сворачивает вправо, и вода с силой разбивается об огромную скалу, торчащую среди потока. В расщелине на вершине скалы раскачивается пышная черемуха. Скала делит поток на два рукава: левый устремляется к мельнице, правый — в крутое ущелье, через которое и идет сплав. Бег воды в этом узком ложе бешеный, но он длится такое же краткое мгновение, как и всякая радость на земле: с высоких каменных ступеней вода устремляется в похожий на котел водоворот Евы. Здесь она успокаивается, утихает и бежит дальше, к нижнему, более спокойному порогу.

Вот он каков, этот порог Кохисева! Одиноко стояла бы в воде скала-великанша, если бы сплавщики не давали левому рукаву заполниться бревнами. Нередко здесь создавались пробки, подобные мосту, прежде чем бревна втягивались в проток между скал.

Чтобы разобрать такую пробку, смельчакам приходилось спуститься через верхний порог и вспрыгнуть на сгрудившиеся у скалы бревна, но это было нелегким делом. Ни один человек не спустился еще живым в водоворот Евы.

Дозорные занимают свои места, соперники направляются к берегу.

Олави мимоходом бросает взгляд на группу девушек, стоящих на мосту. Одна из них бледна как полотно. Она стоит, опустив глаза.

— Не спустить ли сначала парочку бревен, чтобы заметить, где водовороты и подводные камни? — предлагает Олави.

— Лучше уж тогда землемера нанять — пусть составит карту и все на ней отметит. По карте и спустимся, — со смехом отвечает гонщик в красном.

Его товарищи хохочут. Все взоры устремляются на Олави.

Легкий румянец вспыхивает на его щеках, он закусывает губу, но ничего не отвечает и еще пристальнее глядит на порог.

Противник бросает на него насмешливый взгляд и, закинув багор на плечо, бежит к бревнам, метрах в двадцати от моста вверх по течению.

Он ищет подходящее для спуска бревно и выбирает толстую, очищенную от коры ель, недлинную и легкую. По лицу Олави проходит странная улыбка.

— Видели? — замечает кто-то на мосту своему соседу. — Это не к добру, уж он-то знает.

— Э-эх! — Красный гонщик сталкивает бревно в воду и прыгает на него, потом быстро вертит бревно ногами, вода вокруг клокочет.

— Вот это парень! — кричат с моста.

Гонщик останавливает бревно, горделиво глядит на мост, втыкает багор в дерево и, свистнув, отступает шага на два. Подбоченившись и устремив взгляд на конец багра, он насмешливо и громко принимается читать «Отче наш».

— Ну, ребята, видали вы что-нибудь подобное? — кричит кто-то из его свиты.

— Никогда не видали!

— Хватит! «Отче наш» здесь ни к чему, — доносится с моста чей-то строгий голос.

— А тебе какое дело, хочу — пою, а захочу — проповедь прочитаю! — кричит в ответ красный гонщик. Но он все-таки замолкает и вытаскивает багор — приближается мост.

Гонщик исчезает под мостом, зрители устремляются к противоположным перилам.

Вот злой поток уже лижет бревно, вода заливает сапоги сплавщика. Но он стоит как вкопанный.

Бревно мчится все быстрее и исчезает в пенистой дугообразной волне — зрители на мосту боятся перевести дыхание.

Едва гонщик показывается снова, как волна с размаху бьет по концу бревна: бревно взметается в сторону, сплавщик теряет равновесие, взмахивает багром, но уже через мгновение он снова уверенно стоит на бревне.

На мосту раздается вздох облегчения.

— Тра-ла-ла-ла, — торжествует гонщик и делает несколько танцующих движений.

— Этому парню сам черт не брат! — кричат с моста.

Кое-кто поглядывает на Олави: каково, мол, тебе, когда твоего соперника хвалят?

Но его лицо непроницаемо: он напряженно следит за бревном и ждет.

Вдруг бревно отлетает назад — подводный камень. Быстрые неверные шаги… багор падает в воду, гонщик пригибается, выпрямляется, делает несколько движений назад, и бревно снова мчится вперед, огибая камень.

— Тут уж было не до шуток!

— Как он только удержался?!

Бревно мчится вперед, гонщик стоит уверенно и крепко.

И вдруг раздается новый удар. Передний конец бревна взлетел ввысь. «Вот черт!» — доносится откуда-то из пены, и красный гонщик мелькает в воде далеко от бревна.

Люди на мосту кричат и мечутся. Дозорные, устроившиеся на штабелях, вскакивают.

Гонщик барахтается в пене, делает сильные взмахи руками — и вот он уже в спокойной прибрежной полосе.

До зрителей доносятся проклятья. Гонщик присаживается на берегу, выливает воду из сапог, берет у дозорных свой багор. Шапку унесло. Как буря, мчится он вверх по берегу.

— Может, пора кончать? — предлагает кто-то на мосту.

— Маме своей посоветуй! — отвечает сквозь зубы красный гонщик.

— Теперь, пожалуй, и от карты бы не отказался, — замечает кто-то вполголоса.

— Коли шапки нет, так и куртка ни к чему! — Швырнув красную куртку на берег и оставшись в синей рубашке, гонщик проталкивает в воду новое бревно и направляется на нем к мосту.

С моста не слышно ни звука.

Бревно проскакивает под мостом и благополучно минует перекресток. Сильные взмахи багром вправо — бревно подается влево. Первый подводный камень остается позади, хотя сплавщик на минуту и пошатнулся.

— Вы только поглядите на этого молодца! Он, кажется, и в самом деле спустится!

— А как вы думали, — откликается кто-то из друзей гонщика.

Бревно мчится, гонщик стоит свободно, багор покачивается, как маятник.

Приближается второй камень. Гонщик откидывается назад. Резкий толчок, прыжок вперед, треск — багор разлетается на куски, синяя рубаха исчезает в пене.

— Вот вам и все! Доберется ли он до берега? — волнуются зрители.

Среди пены показывается синяя рубашка.

— Ему не выбраться, он в самой стремнине!

— Эй, ребята, на помощь!

— Как бы его на скалу не швырнуло!

— Нет, он ближе к середине!

Его, действительно, проносит стороной, он мчится прямо к залому, грозя кулаком караульным — сам, мол, выберусь.

Но дозорным не до его угроз. Один хватает его багром за пояс, другой за шиворот. Они тянут изо всех сил, но его засасывает под бревна. Медленно, дюйм за дюймом им удается его вытащить.

Поддерживаемый двумя караульными, он выбирается на берег. Из его колена сочится кровь.

— Простому смертному с этим порогом не справиться! — кричит гонщик разбитым голосом и прислоняется к забору.

На мосту тихо переговариваются, ждут. Олави ищет свой багор. Бледная девушка за его спиной нервно дергает старика за полу куртки и в чем-то тихо, но горячо его убеждает.

— Я еще раз прошу прекратить на этом состязание, — говорит Мойсио, повернувшись к Олави. — Вы ведь видели, чтó получилось с вашим приятелем.

— Видеть-то видел, но я должен спуститься! — громко и холодно отвечает юноша. Его голос звучит как металл и вселяет в людей какую-то уверенность.

Он выбирает бревно, тщательно проверяет его плавучесть. Это длинное нетолстое бревно, покрытое корой, оно погружается в воду сильнее обычного.

— Этот выбрал себе другого коня!

— Да и наездник, видать, другой!

Юноша между тем встал уже на бревно и приближается к мосту. Он стоит спокойно, молча, не отрывая глаз от порога. Только у самого моста он на мгновенье подымает глаза и встречается взглядом с бледной девушкой. Глаза его улыбаются, и он едва заметно кивает ей в знак приветствия.

— Счастливого пути! — кричат ему зрители. Мост пройден, пройдена и стремнина. Зрители напряженно следят за смельчаком.

Вода бушует, бревно, глубоко погруженное в воду, слегка дрожит, но сплавщик стоит крепко, точно под ним пол.

— Видали?! Видали?! Он-то знал, какой конь здесь может пронести!

Бревно мчится, стройная фигура наклоняется влево, багор покачивается в воздухе.

— Что он — прямо в камень хочет врезаться? Гонщик напрягается, багор в его руках замирает, взгляд устремляется на водоворот под камнем, колени слегка сгибаются.

Удар. Легкий прыжок. Тяжелое бревно подается назад — и вот юноша снова стоит на нем как на полу.

— Что за черт! Ну и штучки!

Снова вперед. Три сильных взмаха багром — и бревно, не коснувшись, проскакивает мимо камня, которого не мог одолеть соперник. На мосту всеобщий шум:

— Летит как ни в чем не бывало!

Быстрота нарастает, гонщик танцует, как на пружинах. Зрители на мосту вытягивают шеи.

Удар о невидимое препятствие слышен даже на мосту. Гонщик делает прыжок, бежит вперед… находит равновесие. Потом несколько танцующих шагов назад — и бревно мчится дальше, разрезая стремнину.

— Ну и малый! Виданное ли дело — такой плясун!

— А скала Мялли? Поглядим, как он с ней справится!

Скала Мялли поджидает гонщика там, где русло порога начинает изгибаться.

Бревно мчится прямо на отполированную водой глыбу. Гонщик подается вправо и высоко подпрыгивает над бушующим потоком. Скала подбрасывает конец бревна вверх, гонщик падает на него и мчится дальше. На отполированной скале, как прощальный привет, остается волнистая линия.

— Да это дьявол, а не человек! Подумать только — Кохисеву победил!

На мосту раздаются крики «ура». Юноша несется на середину фарватера. Порог делает изгиб, приближается к скале-великанше.

— Это последняя!

— Но самая опасная!

Два-три легких шага назад — и бревно ударяется прямо в скалу. Прыжок, плеск, торопливые шаги к переднему концу бревна… только там можно сбавить темп.

Бревно отброшено от скалы к середине потока сажени на две, оно дрожит, будто получило головокружительный удар. Поток начинает его засасывать.

Дозорные стоят окаменев, разинув рты. Вдруг один из них принимается кричать, второй хватается за голову и тоже что-то кричит.

— Господи! Как же он теперь выберется?! — Среди зрителей переполох: одни кричат и мечутся, другие окаменели от ужаса. Дозорные бегут вдоль берега вниз по течению.

Гонщик бросает взгляд на груду бревен у скалы. Взмахнув багром и сделав решительный поворот, он бежит к концу бревна и принимается яростно грести, стараясь направить его поперек течения.

— Он хочет выбраться на тот берег!

— Да разве можно там выбраться! И дозорных-то нет!

— Сейчас его затянет в водоворот Евы!

А внизу идет схватка! Сплавщик гонит бревно к берегу, поток тянет его вниз, еще мгновенье — и конец бревна исчезает в его пенящейся пасти.

Несколько отчаянных усилий, несколько шагов бегом — и гонщик взлетает в воздух. Он летит на сгрудившиеся бревна. Зрители видят, как багор, который он держит в руках, ударяется обо что-то, — потом все скрывается за грудой бревен.