Каролина остановилась как вкопанная. Монсеньор Довиль от неожиданности едва не уронил партнершу. Флибустьер из своего угла видел эту сцену. Расправив плечи, он направился к танцующим.

— Говорить обо мне такое, прекрасно зная!.. — Каролина опомнилась, лишь встретив недоуменный взгляд француза.

— Вы знали эту даму? — удивленно спросил он.

Каролина тряхнула светлыми локонами.

— Не просто знала, а знала как свои пять пальцев! Мы обе посещали школу госпожи Честертон, пока она не сменила профиль. Мне было очень интересно узнать, каким это образом Реба заработала свой шрам, монсеньор Довиль, и я полагаю, что вам просто повезло — она не причинила вам столько бед, сколько многим другим своим знакомым!

Каролина попала в точку. Реба действительно не причинила Довилю особого вреда, если не принимать в расчет ущерб, нанесенный его кошельку. Как только у монсеньора кончились наличные, Реба потеряла к нему интерес, однако Довиль не намерен был в этом признаваться. Он ошеломленно смотрел на свою партнершу, не в силах сдвинуться с места.

В этот момент к ним подошел Келлз.

— Этот молодой человек оскорбил тебя? — спросил он Каролину.

— Нет, это не он! Это все Реба Тарбелл, или теперь мне следует называть ее маркизой Солтенхэм! А этот джентльмен всего лишь поведал мне, как она заработала маленький шрам на бедре!

Поскольку Довиль понятия не имел о том, что имел дело с будущей маркизой, а Келлз и знать не знал о том, что у Ребы на бедре шрам, а если и был шрам, то какое он имеет отношение к Каролине, оба джентльмена озадаченно уставились на даму.

Келлз пришел в себя первым.

— Довиль, — решительно заявил он, — я думаю, лучше мне закончить с леди этот танец. Она расстроена.

Француз, понимая, что попал в историю, с удрученным видом поплелся прочь. На капитана Келлза и его даму смотрели с интересом.

— Так ты поэтому намертво прилипла к Довилю? — спросил Келлз, вращая партнершу. — Чтобы разузнать про Ребу?

Каролина кивнула.

— Но я его не завлекала, как ты выражаешься, я просто хотела, чтобы он закончил рассказ. О, Келлз, монсеньор Довиль имел с Ребой интрижку, после того как она осталась у Дженни Честертон, представляешь? А она говорила мне, будто вся исстрадалась по Робину Тиреллу!

Улыбка тронула лишь уголки губ флибустьера.

— Понимаю твою заинтересованность, — сухо согласился он. — Но все же…

— Она ужасная лгунья! Сказать, что я принимала от тебя золото в обмен на некие услуги!

Холодные глаза Келлза отыскали француза, скромно стоявшего в углу в стороне от танцующих.

— Это Довиль сказал тебе?

— Нет, он передал мне слова Ребы о поведении ее белокурой подружки. На что я ему ответила, что во всей этой истории нет ни капли правды!

Келлз рассмеялся.

— Так, значит, ты отождествила себя с этой подружкой? Умно, нечего сказать! Молодец, Кристабель!

— Нет, ты только подумай, это ведь я поженила их с Роби! Сделала ее маркизой! О, как бы мне хотелось все изменить! — Каролина кипела от негодования.

— Про этот брак никак не скажешь, что он свершился на небесах, — признал Келлз. — А с такой тещей маркизу, наверное, порой хочется в петлю полезть.

Вулкан, бурливший в груди Каролины, постепенно угасал. Она вспомнила, что пришла на бал не для того, чтобы вспоминать прежние времена и предательство прежних друзей, — она должна раздобыть для Келлза деньги на плантацию.

— Боюсь, что история монсеньора Довиля слишком далеко увела меня от цели, — извиняющимся голосом сказала Каролина.

— Где же хозяин дома? — спросила она Келлза, оглядывая дом.

— Возможно, с его костюмом случился конфуз во время суматохи на кухне, и ему пришлось переодеться… А потом, спускаясь по лестнице, он оступился и порвал штаны, — со смешинками в глазах начал Келлз. — Поэтому их пришлось отдать в починку, а поскольку все остальные наряды оказались несвежими, в них нельзя выйти к таким гостям, как мы, вот наш губернатор и ждет свои парадные штаны в неглиже в спальне, — с хохотом закончил он.

К Каролине вернулось ее хорошее настроение. В конце концов, и Реба, и Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм, — теперь все далеко в Англии. И едва ли судьба когда-нибудь вновь сведет их. Так стоит ли злиться?

Ее пригласил на танец доктор, который был приглашен лечить служанку. Затем ее приглашали другие кавалеры. Серебряная Русалка всегда была нарасхват. Краем глаза она успела заметить, что Келлз с бокалом в руке беседует о чем-то с губернатором, наконец вернувшимся в зал. Это хорошо, подумала она, возможно, ему и удалось решить вопрос с финансами…

Оказавшись в перерыве между танцами недалеко от кружка гостей, обступивших госпожу Граммонд, Каролина услышала ее визгливый голос.

— Климат ужасно утомляет меня. Не представляю, как можно жить при такой жаре! — томно обмахиваясь веером, вздыхала юная госпожа Граммонд. — Всю неделю я была не в состоянии даже встать с постели.

Каролина оглянулась, чтобы посмотреть на говорящую. Худощавая, темноволосая, с нездоровым цветом лица, госпожа Граммонд имело мало общего со своей цветущей кузиной.

— В этих местах, — с сильным Йоркским акцентом продолжила гостья, — есть всего две достопримечательности, которые я дала себе слово посмотреть. Первая — это женщина по имени Руж, а вторая — тоже женщина — Серебряная Русалка.

Все смущенно затихли, а Каролина, допив вино, любезно поданное ей монсеньором Довилем, расхохоталась.

— Между этими достопримечательностями мало общего, — заметила она.

— В самом деле? — оживилась госпожа Граммонд. — Отчего же? Ведь они обе пиратки.

— Серебряная Русалка предпочитает флибустьеров, — едва сдерживая смех, уточнила Каролина. — А вот Руж, королеву Нью-Провиденс, лучше бы вам не встречать.

Каролина повернулась к монсеньору Довилю, задавшему ей какой-то вопрос.

— Кто эта женщина, которая влезла в разговор, словно разбирается во всех этих делах?

До Каролины донесся приглушенный ответ:

— Это и есть сама Серебряная Русалка.

— Что?! — воскликнула потрясенная гостья, и лицо ее покрылось красными пятнами. — Вы хотите сказать, что мой кузен принимает ее в своем доме?

Каролина решила продолжить диалог с миссис Граммонд. Развернувшись лицом к юной особе, Каролина раздельно, с нажимом на каждое слово сказала:

— Смею напомнить вам: даже если губернатор Уайт управляет островом, то на море здесь правят флибустьеры. А море, — Каролина выдержала паузу, — окружает этот остров со всех сторон.

Мисс Граммонд не нашлась что ответить, последнее слово осталось за Каролиной.

— По-видимому, кузине губернатора не по нраву не только наш климат, но и наш образ жизни, — резонно заметил кто-то из гостей.

— Так что ей придется научиться любить и наш климат, и все прочее, если она желает остаться здесь, — заключила спор Каролина.

— Ты забыла добавить, что городом правит еще и твоя красота, — добавил Келлз, приглашая Каролину на следующий танец.

Конечно же, он слышал весь разговор, но не подал виду, что это его интересует. Не станет же он обращать внимание на то, что щебечет какая-то пигалица из Йоркшира.

— Ты говорил с губернатором? — спросила Каролина, изящно проделав очередное па в танце.

— Губернатор разделяет общее мнение. У него нет лишних наличных денег, но… если я приму решение выйти в море, средства на мое предприятие найдутся.

— Не могу поверить, что он так сказал! Из тебя получится прекрасный плантатор! Я сама с ним поговорю!

Келлз сжал ее руку.

— Брось, Кристабель! Я не хочу, чтобы губернатор узнал, в каком отчаянном положении я нахожусь.

— Хорошо! Тогда давай хотя бы уйдем отсюда пораньше! Не могу смотреть на этих лицемеров!

— Как хочешь, — пожал плечами Келлз. — Честно говоря, на мой вкус здесь слишком жарко. У меня вся спина мокрая.

— Тогда давай найдем губернатора с супругой и откланяемся, — решительно заявила Каролина.

Она все еще не остыла, когда они вышли из дома.

— Я думал, ты боишься испачкать туфли и нам придется подождать Хоукса с экипажем, — с усмешкой заметил Келлз.

— К черту туфли! Быстрее домой!

Сохраняя внешнюю беззаботность, Келлз внимательно смотрел по сторонам, готовый в любой момент дать отпор грабителям или другим охотникам поживиться, если кто-то в темноте не поймет, кто перед ними. Так бок о бок они шли по песчаной дороге, белевшей перед ними под звездным небом.

— Ты чудесно выглядела сегодня, — сказал Келлз за порогом спальни. — И показала себя верной подругой. Ради меня ты готова была напасть на самого губернатора, — добавил он, приподнимая ее лицо за подбородок.

— Я и сейчас готова!

— Нет! — отрезал он. — Дело решенное.

«Все можно было бы изменить, если бы я не отправила матери колье!» — так подумала Каролина, а вслух сказала:

— Но ведь ты что-нибудь придумаешь.

Келлз нежно обнял ее.

— Ты так в меня веришь, — пробормотал он, целуя ее благоухающие волосы.

— Подожди, — прошептала она, — это очень тонкая ткань, ты можешь ее порвать…

— Тогда скорее избавимся от нее, — со смехом предложил Келлз, умело помогая Каролине расстегнуть крючки.

Теперь Каролина, стоя в одной тонкой рубашке, тихо посмеиваясь, помогла ему стащить с широких плеч камзол. Он подхватил ее на руки и понес к окну. Теплый тропический ветер ласкал их разгоряченные лица. На бархатном небе горели звезды.

Каролина, заглядывая мужу в глаза, пыталась угадать, о чем он думает. Угадав ее состояние, Келлз склонился над ней и потерся щекой о ее щеку.

— Каролина, — сказал он чуть охрипшим голосом, — не волнуйся. Мы через многое прошли, и это преодолеем.

Каролина теснее прижалась к его груди, чтобы Келлз не увидел ее слез. Господи, как много для нее значил этот флибустьер, против которого, казалось, ополчился весь мир.

И пока эти двое шептали друг другу нежные слова и ласкали друг друга, а затем, тяжко дыша, отдыхали от головокружительного полета, Джилли успела улизнуть из дома до того, как его заперли на ночь; лежа в объятиях своего любовника-пирата в тесной каморке на чердаке винного погребка на Темз-стрит, она жаловалась Джарвису:

— Серебряная Русалка никогда теперь не снимает своего колье. Думаю, она и спит в нем.

— Как-нибудь ты все же найдешь способ стянуть эту вещицу, — тяжело дыша, отвечал Джарвис: сейчас его занимала более насущная проблема, чем колье Серебряной Русалки, уж слишком жарким и желанным было юное тело прижимавшейся к нему Джилли.

Джарвису и в голову не приходило, что Джилли задумала его обмануть, как только завладеет драгоценным колье.

И Каролина проснулась сегодня утром с мыслью о колье. Зачем только она отослала его за тридевять земель! Она представляла себе Келлза, который уже, наверное, шел к пристани, чтобы поскорее начать ремонт «Морского волка». Хорошо еще, что он не сможет отправиться в море сразу и у нее есть немного времени, чтобы что-то предпринять. Но что?!

— Не заболела ли хозяйка? — с тревогой спросила Беттс у Хоукса.

— Вряд ли, — поморщившись, ответил Хоукс. — Готов поспорить, она выискивает пути, как бы оставить капитана на берегу, возле своей юбки!

Солнце палило немилосердно, заливая город нестерпимо ярким светом. Раскаленные, поблекшие от жгучего солнца кирпичные стены отдавали воздуху тепло, словно раскаленные печи, обливались потом стоявшие на солнцепеке чернокожие невольники в ожидании аукциона. В порт заходили и уходили суда, полным ходом шла разгрузка и погрузка кораблей… А Каролина все мерила и мерила шагами спальню.

— Уйди, Джилли, — коротко бросила Каролина, когда служанка явилась к ней с каким-то пустяковым сообщением от поварихи.

Джилли осталось только облизнуться, глядя на сундук с беспечно распахнутой крышкой.

Тени становились длиннее, на пышущий жаром город упали сиреневые сумерки, и только тогда Каролина приняла наконец решение. Самое простое и самое неизбежное.

И, возможно, сказала она себе, наилучшее из всех возможных. Но против него Келлз встанет горой.

Что ж, придется найти способ сломить его сопротивление.

Каролина одевалась с особой тщательностью. Для этого вечера она выбрала легкий батистовый наряд бледно-розового цвета, надетый поверх чехла более глубокого оттенка. Платье было такой же длины, что и чехол. Нежное кружево охватывало руки у локтей, такое же кружево окаймляло вырез платья, столь глубокий, что плечи оставались полностью открыты, а грудь, казалось, того и гляди, окажется на свободе. Нижняя юбка нежно-розового цвета была настолько тонкой, что, можно сказать, ее и вовсе не было. Сочетание более темного и светлого оттенков розового, когда один цвет просвечивал из-под другого, создавало впечатление, будто все ее тело нежно розовеет. Сегодня ничего кричащего, ничего вызывающего, сказала себе Каролина, и вместо колье надела на шею тонкую золотую цепочку с маленькой бриллиантовой подвеской. В ушах ее тоже сверкали маленькие бриллианты, похожие на капли дождя, волосы, сияющие как лунный свет, были убраны розовыми лентами.