Валери Шервуд - Песня ночи

Каролина больше походила на нимфу, чем на земную женщину в этом своем эфирном наряде. Ее светло-серые глаза отливали серебром в лиловых тропических сумерках, и она была так прелестна, что Келлз, который пришел домой потный от трудов, голодный и усталый, замер при виде красавицы, встречавшей его на площадке лестницы.

— Твое платье, дорогая, больше похоже на ночную сорочку, — шутливо пробормотал он, желая скрыть, что один вид ее может разжечь в нем самое горячее желание.

Каролина непринужденно пожала плечами, от чего грудь ее, и так соблазнительно выставленная напоказ, едва не обнажилась полностью.

— Жарко, — пробормотала она, потягиваясь.

— А будет, как видно, еще жарче! — рассмеялся Келлз, спеша ей навстречу.

Джилли повезло, — услышав, как вернулся Келлз, она успела вовремя выскочить из спальни Каролины, куда пробралась, едва хозяйка закрыла за собой дверь.

— В этот вечер сундук впервые оказался не заперт, — говорила она потом Джарвису. — И, представляешь, они чуть ли не бегом залетели в спальню и едва не застали меня с поличным, а потом повариха отругала меня за то, что я ей не помогала, и заставила меня работать аккурат до тех пор, пока они не пошли спать!

— Ничего, будет еще случай, — заверял ее Джарвис, и, отставив кружку, забирался рукой ей под юбку.

Но если Каролина ничего не заподозрила, то наметанный глаз Келлза заметил мелькнувшую синюю юбку. И вновь он с болью в сердце подумал о том, как ему дорога и как беззащитна женщина, которую он оставляет в Порт-Рояле.

— Завтра я велю вставить в спальню более крепкий замок, — сказал он Каролине. — И не забывай запирать дверь, а ключ постоянно носи с собой.

— Перестань, Келлз! К чему эти предосторожности, если с нами Хоукс!

— Одним Хоуксом охрана не ограничится. Я собираюсь нанять еще троих ему в помощь. Можешь не запирать дверь, когда рядом я, но как только разнесется слух о том, что я ушел в плавание…

— Ты думаешь, меня могут украсть, чтобы потребовать выкуп? — со смехом спросила Каролина.

Келлз посмотрел ей в лицо без улыбки. Неужели она не понимает, что враги действительно могут заставить его появиться в Испании, используя ее как приманку. Разумеется, Келлз не собирался говорить об этом Каролине, дабы не напугать ее. Однако он всерьез опасался, как бы следом за новенькой служанкой в дом не пробрался кто-то еще. Если бы опасность сводилась только к краже ценностей, он бы так не волновался, но в случае неосторожности может пострадать и сама Каролина.

— Обещай мне, что будешь запирать свою комнату, когда я уеду.

— Если на то пошло, злоумышленники смогут пролезть в окно, в конце концов, это только второй этаж, — насмешливо ответила Каролина.

— Завтра я прикажу установить на балконах крепкие решетки, которые невозможно будет сорвать, не наделав такого шума, что мертвые проснутся.

— А если пожар, что тогда? Ты хочешь, чтобы я сгорела заживо в этой клетке?

— Об этом я тоже подумал. Пол на балконе деревянный. Под кроватью у тебя будет лежать топор, и, если ты проснешься и увидишь, что дом горит, тебе не составит труда прорубить дыру и прыгнуть прямо в объятия Хоукса, если, конечно, к этому времени он не поставит лестницу и не поднимется за тобой сам.

— Но я же пошутила… Во всем этом нет необходимости. — Каролина смотрела на мужа, приоткрыв от удивления рот.

— Есть. Для моего спокойствия, — хмуро сказал Келлз, стягивая с себя потную рубаху. — Для меня все это далеко не пустяк.

Каролина в ответ только пожала плечами и приказала готовить мужу ванну. Она тщательно намылила ему спину, легко пробегая пальцами вдоль позвоночника, нежными круговыми движениями поглаживая плечи. Отступив, она со смехом смотрела, как он смывает мыло, отряхивается, разбрасывая вокруг брызги, так что вода попадала и на нее. И когда он, лоснясь загаром, вышел из ванны, она сама подала ему полотенце, помогая насухо вытереть тело.

Улыбка не сходила с ее лица, каждый пустяк смешил ее. Задорный смех колокольчиком звенел по комнате.

— С чего это ты такая счастливая? — спросил Келлз; игривый настрой жены накануне его скорого отъезда встревожил Келлза.

Каролина сняла у него с плеч полотенце и, придирчиво, с той же загадочной улыбкой изучая своего обнаженного супруга, сказала:

— Потому что я приняла знаменательное решение — единственно возможное.

Келлз не был сбит с толку ее беззаботным тоном. Он смотрел на нее с тревогой.

— И что это за решение?

Она крепко прижалась к нему и, обнимая, сказала:

— Я написала матери, письмо лежит вон там, на бюро. С помощью колье де Лорки Филдинг сможет оплатить долги и успокоить кредиторов. Когда все будет улажено, он сможет взять ссуду в банке и отправить нам деньги: ровно столько, сколько нужно, чтобы купить плантацию. А ты со временем вернешь ему долг.

Келлз смотрел на светлую головку обнимавшей его женщины, которая сейчас, кажется, была счастлива, что нашла выход из положения. Одолжить у Филдинга? Вообще-то это возможно. Но Келлз помнил, с какой готовностью Филдинг поверил в самое худшее из того, что в свое время говорилось о нем, как жаждал сдать его властям, не дав себе труда хотя бы немного подумать над тем, что улики, выставленные против возлюбленного его приемной дочери, могут быть сфальсифицированы и при ближайшего рассмотрении шиты белыми нитками. Не забыл Келлз и о том, как относился Филдинг к Каролине, не давая ей забыть о том, что она не его родной ребенок. Даже если Филдинг — а можно себе представить, с какой неохотой он уступит просьбам Каролины, — и отправит деньги через одного из капитанов, нет никакой гарантии, что эти деньги когда-то достигнут Порт-Рояля. Пираты, погода, испанцы… Опасностей и препон сколько угодно!

Заботили Келлза и другие проблемы. Немалую сумму из той, что предназначалась на дело, надо потратить на укрепление дома, дабы защитить от всех превратностей его судьбы Каролину. Она, конечно, не должна об этом знать. И еще — он не мог ждать, не мог откладывать свое предприятие надолго, не мог полагаться на благосклонность Филдинга, в которой, что немаловажно, совершенно не был уверен.

— Нет, Каролина, так не пойдет. То, что ты предлагаешь, требует времени, а у нас его нет. Это то письмо, о котором ты говорила? — Келлз подошел к бюро и, взяв лист бумаги, стал читать. Каролина не мигая смотрела, как, прочитав письмо, он разорвал лист пополам.

— Ты не хочешь разрешить мне помочь тебе, — с убитым видом заключила Каролина.

— Лучший способ помочь мне — это внимательно выслушать меня и постараться понять. Что сделано, то сделано. Твой великодушный жест достоин похвалы, но…

— Но ты…

— А я справлюсь с моими проблемами, как и раньше, своими силами, — чеканя слова, сказал Келлз.

Ни слова не говоря, Каролина повернулась к нему спиной и вышла из комнаты.

За обедом она была молчалива, и Келлз, как ни старался, не мог вернуть ей прежнее беззаботно-игривое настроение. У порога спальни она прижалась к нему отчаянно, словно боялась, что сейчас его отнимут у нее.

— Кристабель, Кристабель, — пробормотал он растроганно. — Ну что мне с тобой делать?

«Ты мог бы остаться со мной!» — кричала Каролина сердцем, но побоялась говорить об этом вслух. Сейчас было не время ссориться. Сейчас, когда она млела в объятиях его сильных рук, когда она чувствовала на щеке его горячее дыхание… Нет, эти минуты были даны им для прощения… И для мечты… Тогда она искренне верила, что сможет остаться рядом с ним вечно, что ничто и никогда не разлучит их.

Мечта, казавшаяся вполне осуществимой, когда их соединили жаркие объятия, превращалась в несбыточные грезы, едва они переносились из сказочного мира в реальный.

— Келлз, — тревожно спросила она, — ты ведь не хочешь покидать меня, правда?

В голосе ее было столько глубочайшей тоски, что рука флибустьера у нее на плече непроизвольно сжалась. Ему вдруг показалось, что отпусти он ее сейчас, и любимая исчезнет…

— Мне не хочется покидать тебя ни на секунду.

Он действительно очень не хотел расставаться с ней, но выбора не было.

— Но… ты все же уходишь?

— Я должен, — со вздохом сказал Келлз.

В который раз он подумал о том, что если бы не маркиз Солтенхэм, если бы не Реба с ее настырной мамашей, если бы не зависть мнимых друзей, они с Каролиной могли бы беззаботно наслаждаться богатством, данным им по праву крови, могли бы жить в цивилизованной стране, а не мыкаться в пиратской глуши…

— Я знаю, я все понимаю, Келлз. — В голосе ее звучал извечный призыв, а нежные пальчики опускались все ниже, лаская его живот. Кто устоял бы перед этой песней сирены?.. — Келлз, не уходи, останься со мной…

И Келлз откликнулся. Но не так, как она ожидала. Он взял ее, он вновь перенес ее в мир раскаленной страсти и отпустил, оставив остывать в приятной истоме.

Но никакие уловки не могли заставить его отступить от принятого решения. Каролина лежала без сна, глядя в темноту широко открытыми глазами, прислушиваясь к его ровному дыханию.

Ее план провалился. Надо было придумывать новый.

От стука и грохота можно было сойти с ума. От рассвета до заката в доме шли работы: на всех окнах устанавливали кованые решетки. С легкой руки Хоукса дом стали звать крепостью.

— Пустая трата бешеных денег, тех, которых у нас нет! — как-то в сердцах бросила Каролина, устав разубеждать мужа в необходимости столь основательных работ.

— Нет, но скоро будут, — сверкнув улыбкой, примирительно сказал Келлз. — Испанцы еще не перевелись на морях!

— Келлз, — попробовала возразить Каролина, — ты получил высочайшее прощение за былое флибустьерство. Если ты снова возьмешься за старое, тебе опять придется подавать прошение.

Серые глаза Келлза мрачно блеснули.

— Ты, похоже, забыла, что маркиз Солтенхэм сделал меня пиратом в глазах короля, так что никакого высочайшего прощения у меня нет и вряд ли будет!

Да, и в этом она виновата. Если бы ее подруга Реба не была так влюблена в маркиза, если бы Каролина не свела их, у Робина ничего не вышло бы. Она сама, Каролина, умоляла Келлза пощадить маркиза, спасти его жизнь, и Келлз выполнил ее слезную просьбу, и все для того, чтобы Робин мог жениться на Ребе. А мать Ребы наняла свидетелей, показавших, будто бы Робин сознался в пиратстве под принуждением.

— Ты прав, — задумчиво сказала она. — Вся вина за твои несчастья лежит на мне.

— Я ничего не пытаюсь свалить на тебя, — быстро проговорил он и накрыл ее руку своей. — Ты не виновата в том, что у тебя доброе сердце.

Каролина виновато посмотрела на него, ибо Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм некогда, пусть и совсем недолго, был ее любовником. Но тогда она искренне полагала, что Рэй ее оставил… и все же…

— Когда-нибудь они перестанут молотить? — раздраженно воскликнула Каролина, желая уйти от разговора.

— Все будет закончено до конца недели, — пообещал ей капитан Келлз.

И действительно, все работы по дому были закончены к среде. Весь Порт-Рояль только и говорил о доме адмирала флибустьеров. Кирпичное здание на Куин-стрит теперь больше походило на крепость. Сходство усиливала площадка для прогулок, которую оборудовали на крыше, и оттуда могущественный капитан Келлз нередко смотрел на гавань, на идущие в порт корабли.

В четверг за завтраком он сообщил, что отправляется в поход в субботу, с утренним отливом.

— Не может быть! — воскликнула Каролина. — У тебя не было времени закупить провиант!

— Ларс обо всем позаботился. Я обещал ему, что он будет капитаном флотилии, но на этот раз он выйдет на «Морской деве», а я — на «Морском волке».

Каролина вздохнула. По крайней мере ее муж будет не один. Следом будет идти корабль поддержки.

— Хотела бы я, чтобы вы вышли в море всей флотилией!

— И загнали бы всех испанцев в порт одним своим видом? — усмехнувшись, спросил Келлз. — Нет, дорогая. Мы быстренько свалим парочку испанских кораблей, и назад, в Порт-Рояль, идет?

Улыбка у Каролины получилась несколько вымученной: она-то знала, что подобного рода путешествия, какими бы короткими они ни планировались, могли длиться и месяц, и два, и больше. И все это время она не будет знать, жив он или погиб…

Лишь теперь, когда день был назван, к Каролине пришло осознание того, во что она отчаянно не хотела верить все это время. До сих пор она подспудно надеялась на чудо, избавляющее Келлза от выхода в море. На что она рассчитывала — не на то ли, что Келлзу все-таки дадут денег в долг, или же на то, что какой-то добрый землевладелец согласится отдать Келлзу плантацию с последующей выплатой, или, что уже кажется совершенно невероятным, что Робин Тирелл вдруг раскается и признается во всем властям, после чего Келлз сможет вернуться в Эссекс?