— Она смеет критиковать то, как моя дочь ведет хозяйство, — возмущался Морис. — Это моя-то Кассия, которая могла бы вести королевское хозяйство в Виндзорском дворце!

Грэлэм цинично думал, что, если верить словам ее отца, Кассия была вполне достойна того, чтобы быть вознесенной на небеса как святая. Он уже раскаивался в том, что принял приглашение остановиться в Бельтере на несколько дней. Кассию Грэлэм представлял неким кроликоподобным существом с рыбьими глазами, столь непривлекательным, что Морису приходится изо всех сил обхаживать его, Грэлэма де Моретона, англичанина и совершенно незнакомого человека. Видимо, у Лориса не было иной возможности найти для дочери мужа.

Но сам Морис ему нравился. Грэлэму был приятен его острый ум и чувство юмора. Он с удовольствием слушал невероятные истории, которые рассказывал Морис, не утративший бодрости духа даже тогда, когда разверзлись хляби небесные и весь отряд уподобился семейству тонущих крыс. Грэлэм понимал, что ему трудно противостоять расспросам Мориса, и рассказал все, что Морис пожелал о нем узнать. Улыбаясь про себя, он гадал, будет ли Морису интересно услышать, что у его первой жены была бородавка на левой ягодице.

— Что касается моего племянника, — презрительно фыркал Морис, рассказывая о своих родственниках, — он никчемный дурак.

— И может оказаться опасным, — спокойно заметил Грэлэм.

— Да, это так, — согласился Морис, — скользкий ублюдок!

Он поведал Грэлэму о своем сыне Жане, славном мальчике, которого, как он давно подозревал, Жоффрей оставил без помощи и обрек на гибель из одной только зависти и ревности.

— Он зарится на Бельтер, а мать науськивает и поощряет его. Она имела наглость сказать мне в лицо, что ее сын — мой наследник. Подумать только — наследник! Будто Кассия не более чем какая-нибудь муха на потолке! Я отлично знаю, что у них обоих на уме: чтобы Кассия вышла замуж за этого зловредного негодяя, а моя сестрица забрала бразды правления в Бельтере.

— Почему, — спросил Грэлэм Мориса, — вы не женились снова после смерти сына?

В глазах Мориса появилась такая боль, что Грэлэм был потрясен: он без слов прочел в его взгляде ответ на свой вопрос.

Теперь ему предстояло познакомиться с сестрой Мориса, леди Фелис, а возможно, и с его племянником Жоффреем.

Бомэнуар был небольшим замком, не имевшим особого стратегического значения, так как располагался у края узкого озера. Грэлэм увидел это тотчас же. Вода в озере была грязно-коричневой и покрыта пеной, но она не залила окружающую равнину. На взгляд Грэлэма, Бомэнуар был не слишком богатым владением. Окрестности замка состояли из лесистых холмов. Там росли бук, дуб и сосна, а пропитанная влагой почва не казалась особенно плодородной.

Во внутреннем дворе замка оборванные крепостные крестьяне дрожали от холода в своей убогой одежонке. Грэлэм последовал за Морисом в зал. Следом за ним шел его рыцарь Гай.

— Милый брат, — приветствовала де Лориса высокая дородная женщина, — что за приятный сюрприз! Боже, ты так промок. Но надеюсь, не умрешь от простуды, — добавила она с лицемерной улыбкой.

Морис хмыкнул.

— Фелис, это лорд Грэлэм де Моретон. — представил он своего спутника. — Нам обоим очень нужна горячая ванна и сухая одежда.

Грэлэм отметил про себя, что хозяйка замка оказалась отнюдь не безобразной, хотя ей, должно быть, уже было за сорок. Ее волосы скрывал большой белый плат.

— Конечно, Морис, — согласилась Фелис, внимательно разглядывая незнакомого рыцаря и чувствуя, как кровь быстрее побежала у нее по жилам. «Боже, вот это мужчина, настоящий мужчина. И к тому же хорош собой!»

Фелис отдала строжайшие распоряжения служанке, и та отправилась готовить ванну для ее брата. Сама же она направилась к Грэлэму, грациозно покачивая бедрами.

— О вас, милорд, — тихонько обратилась она к нему, — я позабочусь лично.

«Как раз этого-то мне и недоставало, — подумал Грэлэм. — Похотливая сестра Мориса соблазняет рыцаря в ванне». Он устал, и единственное, что ему сейчас требовалось, — это упасть в постель и уснуть. Но вслух он этого не сказал.

Грэлэм оставил Гая в зале на попечении робкой женщины-служанки, хлопотавшей вокруг него, сам же последовал наверх за леди Фелис.

— Вашего сына нет дома, миледи?

— Нет, — ответила Фелис. — Он будет очень сожалеть, что не встретился с дядей.

Если даже засада в Аквитании была делом рук Жоффрея, подумал Грэлэм, судя по всему, его мать об этом не знала.

— Не сомневаюсь, — сказал он, — что Морис чувствует то же самое.

Фелис не уловила в его тоне иронии. Все ее внимание было поглощено тем, что она зажигала свечи в своей комнате.

— Ах, милорд, здесь не столь уж изящное убранство, — посетовала она. — Я ведь всего лишь бедная вдова.

Но тон ее тотчас же изменился, когда она резко прикрикнула на испуганную служанку:

— Бетта, проследи, чтобы приготовили ванну для лорда Грэлэма. И немедленно! А теперь, милорд, позвольте мне избавить вас от… неудобств.

Она очень расторопна, думал Грэлэм, пока женщина проворно помогала ему снять верхний плащ, промокший до нитки. Потом она освободила его от кольчуги, причитая по поводу ее тяжести. К его досаде, Фелис опустилась перед ним на колени и расшнуровала его сапоги. Было обычным делом для хозяйки помочь гостю раздеться перед ванной, но ее ласкающие прикосновения намекали на нечто большее, и эти нежные руки заставили Грэлэма вспомнить, что у него не было женщины уже много недель.

Когда он оказался перед ней обнаженным, то заметил ее пытливый взгляд и кисло подумал, что от нее не могло укрыться, как его плоть набухает под этим взглядом, будто она выбирала жеребца для своей конюшни. С явным сожалением Фелис подала рыцарю кусок толстой шерстяной ткани, чтобы он мог прикрыть бедра.

— Вижу, что вы побывали во многих битвах, милорд, — сказала она, и Грэлэм отметил, как изменился ее голос — он стал низким и грудным.

Женщина протянула руку и прикоснулась к длинному шраму на его левом боку, исчезавшему под прикрывавшей его чресла тканью.

— Да, это так. — Грэлэм мечтал только о том, чтобы служанка поскорее вернулась с ушатом горячей воды.

Фелис продолжала стоять рядом, вдыхая исходивший от него мужской запах, смешанный со свежим ароматом дождя. Эта смесь была столь крепкой, что возродила к жизни все ее угасавшие чувства.

Когда в комнату вошли три служанки с ведрами, над которыми поднимался пар, и опорожнили их в деревянную ванну, Фелис отступила от него. Она сама добавила холодную воду, и, поднявшись на ноги, с улыбкой поманила Грэлэма.

— Идемте, милорд, ванна придаст вам сил. Стянув свою набедренную повязку, Грэлэм с удовлетворением увидел, что его угомонившееся мужское естество больше не будет его беспокоить. Потом он ступил в ванну. Прикосновение горячей воды к коже вызвало у него вздох искреннего облегчения. Грэлэм оперся головой о бортик ванны и закрыл глаза.

— Я и не знала, что мой брат называет англичанина другом, — сказала Фелис голосом нежным и проникновенным.

— Мы путешествовали вместе из Аквитании. — ответил рыцарь, надеясь все же, что женщина наконец оставит его в покое.

Он почувствовал, как намыленная губка нежно прошлась по его плечу, и закрыл глаза.

Фелис провела губкой по его мощной груди. Кожа его ощущала ее пальцы, и от них распространялось возбуждение.

— Нагнитесь, милорд, я вымою вам спину. Грэлэм подчинился.

— Теперь я еду с Морисом в Бельтер, — продолжил он, решив подразнить Фелис. — Хочу познакомиться с его дочерью Кассией. Мне говорили, она красивая девушка.

На мгновение губка неподвижно застыла на его спине.

— Кассия, — сказала наконец Фелис, — прелестное дитя, хотя мой брат бессовестно портит и балует ее. Но когда она станет женой Жоффрея, боюсь, ей придется многому учиться у меня. Что же касается ее внешности, — она пожала плечами, — Кассия слишком похожа на свою мать. Но конечно, мой бедный Морис пристрастен. Я бы сказала, что внешность у нее всего лишь сносная, не более того. А теперь, милорд, откиньтесь назад, я вымою ваши волосы.

Грэлэм знал, что его дело — помалкивать, но уверенность Фелис в том, что дочь Мориса выйдет замуж за ее сына, пробудила в нем любопытство. Он был убежден, что Морис скорее сошлет девушку в монастырь, чем выдаст замуж за племянника. И все же, продолжал думать Грэлэм, умри Морис, Кассия окажется во власти тетки.

Он откинул голову назад и позволил ее деловитым пальцам намылить волосы, заметив при этом:

— Я не знал, что Жоффрей ищет руки Кассии.

— О, — откликнулась Фелис, — Морис, конечно, возражает против этого. У него странная неприязнь к собственному племяннику; но это пройдет. Ведь в конце концов Жоффрей — его наследник.

Она ополоснула волосы рыцаря и предложила ему встать.

— Наследник? — переспросил Грэлэм, чувствуя прикосновение губки внизу живота. — А я был склонен считать дочь его наследницей.

Он почувствовал, как ее пальцы нежно щекочут густые черные волосы у него в паху, и понял, что его мужское естество больше не в силах сопротивляться.

— Как великолепно вы сложены, милорд, — сказала Фелис. К удивлению Грэлэма, она захихикала, как молоденькая девушка.

— Воздух довольно прохладен, миледи, — ответил Грэлэм чуть не скрежеща зубами. — Мне хотелось бы поскорее покончить с мытьем.

— Конечно, конечно, — согласилась Фелис, не прекращая атаки на его тело.

Она продолжала касаться его, продвигаясь дюйм за дюймом.

— Вы не желаете оказать такую же услугу своему брату? — спросил Грэлэм, и отчаяние, которое его охватило, отразилось в голосе. Он был сотворен из плоти и крови, но мысль о том, чтобы разделить постель с этой женщиной, возбуждая плоть, оставляла холодной душу рыцаря.

— Мой брат, — сухо возразила Фелис, — пользуется услугами Гленны. Я принесу вам одну из ночных рубашек своего сына, милорд.

Грэлэм принял от нее полотенце и принялся вытираться, радуясь тому, что настойчивая хозяйка, кажется, оставила его в покое. Он подумал, что неплохо бы облегчиться и предотвратить нежелательную реакцию тела, но женщина вернулась слишком скоро. В руках она держала роскошный бархатный халат цвета бургундского вина.

— Боюсь, милорд, — сказала Фелис принужденно, и в тоне ее он уловил признаки гнева, — боюсь, что мой брат требует вас к себе немедленно.

Она провела языком по губам, надеясь привлечь его внимание, но гость был слишком занят халатом и не смотрел на нее. Вдруг Грэлэм поднял глаза и улыбнулся такой пленительной улыбкой, что колени Фелис задрожали и чуть не подогнулись.

— Может быть, — сказал он тихо, — если Морис не с этой Гленной, я смогу воспользоваться ее услугами.

С его стороны было жестоко так ней обойтись, и рыцарь понимал это, но ему не хотелось проводить ночь в полусне, ожидая, когда назойливая женщина прокрадется к нему в постель.

На скулах Фелис вспыхнули два красных пятна, она круто повернулась и вышла из комнаты.

Грэлэм, все еще одетый в халат Жоффрея, торопливо спустился вниз по лестнице в зал и услышал насмешливый голос Мориса, обращавшегося к Фелис:

— Ты так и не сказала мне, сестрица, где мой племянник. Разве его не интересует собственный дом?

— Понятия не имею! — огрызнулась Фелис, глядя, как брат крепкими острыми зубами отрывает куски мяса от куриной ножки.

«Черт бы его побрал», — с завистью думала она. Не далее как на прошлой неделе Фелис потеряла еще один зуб, и улыбка ее была теперь отнюдь не безупречной.

При виде приближающегося Грэлэма Фелис охватила ярость. Она предложила ему себя, а он ее отверг. Бессознательным движением женщина поднесла руку к подбородку и, почувствовав вялую, обвисающую кожу, вздрогнула; скоро у него будет возможность сравнивать ее с Кассией.

Морис, продолжая жевать, улыбнулся и сделал знак Грэлэму присоединиться к нему.

— Милорд Грэлэм сказал тебе, Фелис, что он проведет несколько дней в Бельтере со мной и Кассией?

Она услышала в его тоне злорадство, но заставила себя улыбнуться, хотя в улыбке ее не было тепла.

— Да, — отозвалась Фелис. — Несколько дней назад Жоффрей ездил в Бельтер, и, похоже, Кассия была ему очень рада.

Морис чуть не взвыл от смеха, и кусок хлеба выскочил у него изо рта.

— Кассия, — сказал он, — дочь своего отца. Ее радость от встречи с кузеном есть отражение радости ее отца от встречи с его племянником, а она равна нулю, моя дорогая сестрица!

— Ты, Морис, просто ревнуешь. У тебя родилось никчемное существо — девчонка! А Жоффрей — воин и все больше входит в фавор у герцога.

— Меня это ничуть не удивляет — ведь он унаследовал медовый язык своего отца и твою хитрость, сестрица.

Грэлэм с задумчивым видом жевал мясо, слушая, как эти двое препираются. По крайней мере, думал он, хорошо, что за этим делом леди Фелис забыла о нем. Попивая свой эль, рыцарь оглядывался вокруг в поисках этой бабенки Гленны.