Кэтрин Коултер - Песня огня

— Сможешь ли ты простить мне всю боль, что я причинил тебе? Сможешь ли ты еще любить меня?

Кассия опустила голову под его настойчивым взглядом.

— У меня нет выбора — я обречена любить тебя. Но… но я ведь не Чандра! У меня нет таких талантов, как у нее!

Грэлэм привлек жену ближе к себе, и щека ее коснулась его груди. Она услышала его тихий смех. Муж ласкающим движением провел по ее спине:

— Однажды я сказал Гаю, что Чандра — принц среди женщин. Но я хочу принцессу, миледи. Хочу любить тебя, видеть, как ты улыбаешься, слышать твой смех, наблюдать, как твой животик полнеет оттого, что в нем растут наши дети. Я хочу слышать, как ты испускаешь крики и стоны страсти, когда мы вместе, родная. Поцелуй меня.

Кассия почувствовала, что сердце ее ширится от переполняющего его счастья, которое она еще минуту назад считала невозможным. Руки Грэлэма приподняли ее за ягодицы с пола, так что живот уперся в него. Он поцеловал ее очень нежно, слегка прикусывая ее нижнюю губу. И она чуть не задохнулась от радости, губы ее сами приоткрылись навстречу его поцелую.

Кассия чувствовала нетерпеливую дрожь его тела, истосковавшегося по ней. И груди ее тотчас же набухли желанием, будто заждались его ласк.

— Грэлэм, — едва слышно прошептала она.

Он бережно уложил ее на спину и спросил:

— Ты разрешишь мне любить тебя, жена?

Он не сделал ни малейшей попытки прикоснуться к ней, но терпеливо ждал ее ответа.

— Да, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты любил меня. Этого так давно не было, а ты оказался очень хорошим учителем.

Кассия заметила, как засияли его темные глаза при этих ее словах. Медленно, будто она была ценнейшим из сокровищ, он раздел ее, то и дело останавливаясь, чтобы поцеловать. Когда ее груди оказались обнаженными, он улыбнулся ей, глядя на нее сверху вниз:

— Ты еще прекраснее, чем я представлял. Такая нежная. Медленно Грэлэм принялся целовать ее груди, прикасаясь языком к уже напряженным соскам. Когда раздался тихий стон, он освободил Кассию от остававшейся на ней одежды.

— Клянусь всеми святыми, — сказал Грэлэм глухим голосом, в то время как руки его гладили ее бедра и живот, — ты самое прекрасное из Божьих творений.

— Но я не так красива и совершенна, как ты, — ответила Кассия, оглядывая его тело.

— Скольких мужчин ты видела обнаженными? — спросил он с нежной усмешкой.

— Если бы и увидела другого нагого мужчину, вероятно, это вызвало бы у меня смех, потому что ни один не может сравниться с тобой.

Его пальцы нашли путь к сокровенному месту ее тела, гнездышку любви, и Кассия порывисто вздохнула. Бедра ее выгнулись как бы по собственной воле.

— Ты такая теплая и готова принять меня, — сказал Грэлэм, укладываясь рядом с ней. Он продолжал ласкать ее, ритмически проводя пальцами по ее телу, не отрывая взгляда от ее лица. И видел, как глаза ее затуманиваются все возрастающим желанием, а его тело полнится радостью, когда она тихо вскрикивает. Но он не дал воли желанию. Медленно и бесконечно бережно он лег между ее бедрами и, приподняв их, поцеловал ее. Тело ее содрогнулось. Ее бедра приподнялись, готовые принять его, и, почувствовав его в своем теле, она судорожно вздохнула. Когда его руки сомкнулись у нее за спиной, прижимая ее к себе, она застонала. Все время, пока они были соединены, Кассия снова и снова повторяла его имя и раскрывалась навстречу ему все больше и больше, приветствуя его семя в своем лоне, ощущая его глубоко в себе.

Ей был приятен его вес, и она все крепче прижимала мужа к себе.

— Нет, любовь моя, — Грэлэм нежно остановил ее, — я слишком тяжел для тебя.

Осторожно он высвободился и повернул ее на бок лицом к себе.

— Благодарю тебя, — сказала Кассия, прижимаясь лицом к его плечу.

— За что?

— За любовь.

— Тебе больше никогда не придется усомниться во мне. А теперь давай позволим себе немного вздремнуть, прежде чем ты снова будешь стонать от наслаждения в моих объятиях. Тени под глазами украшают тебя, но я предпочел бы, чтобы их не было.

— Я тоже, — сонно пробормотала Кассия. Она уснула, окутанная теплом его тела как коконом.

Кассия медленно просыпалась, не понимая ни где она, ни что с ней, чувствуя только, что снизу, от живота, по всему ее телу распространяется тепло. Грэлэм был снова с ней, глубоко внутри ее тела; глаза его продолжали пристально смотреть на нее, пальцы ласкали ее.

— Люблю тебя, — прошептала она, крепко прижимаясь к нему.

Он заставил ее положить руку между их соединенными телами, вынуждая прикоснуться к ласкавшим ее пальцам. Ее смущение было кратким и быстро рассеялось.

— Почувствуй, как ты желаешь меня, — прошептал Грэлэм, почти касаясь губами ее губ.

Он услышал ее стон и улыбнулся, удовлетворенный. Кассия высвободила пальцы и, дотронувшись до него, сказала:

— Я чувствую, как ты меня желаешь, милорд!

В мягком солнечном свете они шли рядом — рука Грэлэма обвивала стан жены, головой он склонился к ней, чтобы лучше слышать то, что она говорит.

— Грэлэм, мой отец понял! Недаром он так странно посмотрел на меня сегодня утром! Де Моретон усмехнулся:

— По крайней мере он теперь не считает, что я удерживал тебя в спальне насильно, и понимает, что я тебя не бил. Сияющая улыбка на твоем лице — свидетельство моей невиновности.

— Что касается улыбок — ты заметил, как на нас смотрел Рольф, да и остальные твои люди тоже?

— Я думаю, они радуются и чувствуют облегчение оттого, что их господин больше не похож на упрямого осла.

Кассия подняла на мужа глаза, сверкнувшие плутоватой улыбкой, и ямочки на ее щеках обозначились сильнее.

— Да, милорд, я тоже этому рада!

Грэлэм помолчал, задумчиво глядя на голые ветви фруктовых деревьев.

— Я хочу тебе что-то сказать, Кассия.

Он заметил, как вся она напряглась при этих словах.

— Нет, любовь моя, в этом нет ничего плохого. Это своего рода признание. Я хочу только, чтобы отныне между нами не было недомолвок.

Он снова замолчал, потом поднял ее и крепко поцеловал в губы.

— Это, уверение в том, что мои чувства не изменились и не изменятся никогда.

Она обвила руками его шею и прижалась к нему.

— Мне не нужны никакие признания, милорд.

Он опустил ее на землю.

— Послушай меня, малышка. За то время, что я провел у герцога Корнуоллского, многое стало для меня ясным. Признаюсь тебе, герцог назвал меня глупцом, когда я рассказал ему о нас с тобой. Он сказал правду, хоть я и счел его назойливым и нудным старым козлом. Любить женщину и отдаваться ей полностью — вовсе не значит потерять себя и стать слабым. Мне трудно было принять эту истину, но я ее принял. Я возвращался в Вулфтон, готовый сказать тебе это. Но тебя там уже не было. Две ночи назад, когда я лежал в своем шатре, настолько несчастный, насколько может быть несчастен человек, ко мне прокрался Дайнуолд де Фортенберри. Когда он назвал себя, я был готов свернуть ему шею. Но он сказал, что в долгу у тебя и, чтобы отплатить тебе за добро, должен рассказать мне правду. Мы с ним расстались друзьями.

— Нет-нет, слушай дальше! — воскликнул Грэлэм, заметив испуг в глазах Кассии. — Если бы он и рассказал мне, что ты нанимала его дюжину раз, чтобы бежать от меня, это ничего бы не изменило. Видишь ли, оказалось, что для меня это больше не имеет значения. Я хочу просить тебя простить мне мое недоверие, мое слепое высокомерие и тщеславие. Был ли Дайнуолд в нашей жизни или его не было вовсе — это уже не может повлиять на мои чувства к тебе.

Грэлэм тихонько рассмеялся.

— Думаю, на самом деле он бы с радостью возвратил мне это проклятое ожерелье.

— Он был добр ко мне, Грэлэм, — сказала Кассия. — Когда сэр Уолтер привез его в Вулфтон, я надеялась, что он расскажет тебе правду, и освободила его только потому, что хотела избавить от боли. Но ему нельзя было оставаться. И, думаю, он чувствовал себя очень виноватым.

— Ты не ошиблась. Теперь ты мне веришь, Кассия, веришь, что мои чувства к тебе не изменились из-за его слов?

— Верю, милорд, — ответила Кассия. Глаза ее вдруг прищурились, и она сказала: — Ах, если бы я могла встретиться сейчас с Бланш! Уж я бы укоротила ей язычок!

— А почему бы не пригласить ее и Гая в Вулфтон? Тогда ты сможешь вызвать ее на поединок.

Кассия рассмеялась и, чувствуя себя счастливой, обхватила его и сжала что есть силы.

— На меня напала муха! — улыбнулся Грэлэм, наклоняясь, чтобы поцеловать и прикусить мочку ее ушка. — Ах, моя любовь, я заметил, что твой отец смотрит на нас. Надо ли его заверять, что теперь я не принуждаю тебя ни к чему?

Жоффрей не смел поверить словам своего осведомителя.

Грэлэм де Моретон, его враг, единственное препятствие, стоявшее между ним и Бельтером, в Бретани! В течение всех прошедших месяцев он только бессильно скрежетал зубами, особенно когда выяснилось, что убить Грэлэма в Корнуолле почти невозможно. Этот человек всегда был слишком надежно защищен, а люди его были ему верны. Но сейчас он был здесь, поблизости, и охраняло его не более дюжины солдат.

Жоффрей знал в Бретани каждый пригорок, каждое место, пригодное для засады, и гадал, огорчится ли Кассия, если он прикончит ее мужа. Если это так, то ему понадобится больше времени на то, чтобы приручить ее. Если она пригрозит объявить о его преступлении, он просто запрет ее и поколотит, потому что его задачей было заставить ее немедленно выйти за него замуж, как только она станет вдовой. Он улыбнулся при этой мысли. Его гордая маленькая кузина недолго будет бранить его. Уж он-то, слава Богу, хорошо знал женщин и их нравы. Они были простыми и легко подчинялись силе.

Жоффрей специально уехал из замка, чтобы не встретиться с матерью. Он не видел ее уже много недель, потому что пробыл довольно долго в Париже при дворе и знал, что ее язвительный язычок способен любого человека отвлечь от его мыслей. Но как только Кассия станет его женой, положение его тотчас же изменится и он станет наследником Бельтера после смерти дяди.

Грэлэм и Кассия покинули Бельтер после того, как провели там три счастливых дня. Их путешествие было отмечено наступлением ранней весны, и Грэлэм уверял Кассию, что это добрый знак, посланный им герцогом Корнуоллским, — старик не в шутку считал, что всемогущий Господь жалует его и разговаривает с ним напрямик.

— Возможно, что и папа тоже говорит с Ним, — сказала Кассия, указав на небо, — никогда я не видела его таким довольным!

— Не забудь еще и о своей обаятельной мачехе. Именно ее влиянию мы обязаны тем, что твой отец не вышиб дверь нашей спальни в первый же вечер, когда я приехал. Воистину мудрая женщина! Несомненно, она сразу поняла, кто твой настоящий господин и что ты сдашься на милость победителя.

— Ах ты, самонадеянный негодяй! — добродушно ответила Кассия.

— Я был вынужден сказать ей, что ты не выпустишь меня из нашей постели, — продолжал Грэлэм с напускной серьезностью. — Похоже, она была озабочена тем, что твои непомерные запросы истощат мои силы.

Кассия вспыхнула как маков цвет. Она заметила, что муж собирается продолжать дразнить ее, и решила, что теперь настала ее очередь.

— Знаешь, милорд, должна признаться, что терпеть вес твоего огромного тела — тяжкий труд.

Но его это не впечатлило:

— И, заметь, Кассия, что тебе приходится трудиться ночью, каждой ночью. Я тоже не перестаю удивляться, как такая тщедушная девочка, как ты, столь идеально подходит мне. Думаю, ты забываешь о моем весе, когда стонешь от наслаждения.

Кассия протянула к нему руку и, несильно ударив его по плечу, рассмеялась.

Рольф только согласно кивал; на его лице расплылась широкая и изумленная улыбка при виде своих господина и госпожи, столь славно наконец поладивших. Раньше он и не подозревал, что его лорд может так непринужденно вести себя с женщиной. Жизнь стала лучше, намного лучше, думал старый вояка. Но в следующую минуту все мысли о благополучии вылетели у него из головы, потому что один из его людей закричал от боли.

— Засада! — крикнул Рольф во всю силу легких, круто оборачиваясь в седле. Рука его уже выхватывала меч из ножен.

Всадники с безумным видом оглядывали узкую тропинку между глыбами скал, вздымавшихся высоко в небо.

Грэлэм, привыкший сохранять хладнокровие даже в самых безнадежных обстоятельствах, на секунду замерев, пытался трезво оценить положение. Потом он крикнул:

— Всем спешиться и укрыться под скалами! Этим мерзавцам придется выйти из засады, чтобы напасть на нас!

Рыцарь схватил Кассию, сорвав ее со спины Ромашки, и держал, стараясь закрыть своим телом. Между кольцами его лат угодила стрела, но не нанесла ему вреда. Он потянул Кассию в укрытие между могучими валунами и постарался спрятать ее поглубже.

— Ты должна свернуться клубочком и закутаться в плащ!

Кассия повиновалась; голова ее кружилась от страха. Разбойники! Она вздрогнула, услышав отчаянный крик лошади. Грэлэм оторвался от нее и остался стоять, прижимаясь спиной к камню. Рядом с ним так же как и он, скорчились Рольф и еще трое его людей.