При этих дерзких словах, произнесенных саксом в присутствии некоего не учтенного им наблюдателя, гнев Годфри прорвал наконец все барьеры, и он задохнулся от переполнивших его горло проклятий. Впрочем, слова его оказались не нужны, ибо сэр Тайрел медленно и внятно на прекрасном английском, которого не мог не понять Озрик, произнес, отчеканивая каждое слово:

– При нанесении принцу Райсу любого вреда, замок Рэдвелл и прилегающие к нему земли немедленно перейдут в собственность Короны.

Райс, до сей минуты не отрывавший взгляда от плененной Линет, теперь все же решился взглянуть в сторону давнего друга по оружию в далекой Нормандии. Наверняка король послал в Рэдвелл сэра Тайрела в ответ на написанное принцем Уэльским письмо. Встретившись взглядом со старым приятелем, Вальтер Тайрел коротко отсалютовал ему, чем вызвал новую вспышку гнева со стороны взбешенного Озрика.

Бессвязно выкрикивая проклятия, сакс тем не менее быстро сообразил, что смерть Орла означает для Годфри неминуемую потерю графского достоинства и власти. Это было бы замечательно, если бы не один факт: вместе с таким оборотом дела навеки пропадала возможность для него самого снова заполучить Рэдвелл.

Размышления сакса были прерваны сухим смешком Годфри:

– Разочарован, а, Озрик? – Серые глаза смотрели с ледяным презрением. – Поверь, я теперь доподлинно знаю о твоем намерении убить не только наследника, но и моего первенца. Больше того, мне известна и твоя глупая мысль путем женитьбы на моей дочери прибрать Рэдвелл к своим рукам.

Бешенство Озрика возросло настолько, что Линет почувствовала, как дрожит прижатое к ней крупное тело. Она немедленно посмотрела на Райса, также заметившего бьющую сакса дрожь и напрягшегося каждым мускулом в ожидании удобного момента для броска на опасного безумца, сжимающего его храбрую возлюбленную.

Покачав головой, Годфри надменно продолжил, приправляя презрение насмешкой.

– Дурак! Ведь умри я без наследника, Рэдвелл просто-напросто перешел бы в королевское владение, ибо замок есть лишь феод, который я получил в награду по доброй воле короля. Это относится и к тебе, Каудр!

Безоружный, но не связанный, принц Дайфисский пробормотал в ответ на это оскорбление нечто глухое и невнятное себе под нос.

– Ты погиб, – продолжил граф. – Ни ты, ни твой сакский дружок не получите ни пяди Кимерской земли, ибо, если понадобится, я лично поведу свое войско на его защиту.

Линет, не отрываясь, слушала разговор отца с Каудром, а Озрик тем временем медленно отвел кинжал от ее груди, намереваясь одним ударом поразить девушку в горло. Пусть сыновья графа живы, дочь его через секунду будет на небесах!

Звериный рык ударил в уши Линет, и она повалилась на колени под тяжестью придавившего ее тела, но тут же сильные руки Райса отшвырнули сакса, по-прежнему не выпускавшего из стиснутого кулака блестящее лезвие. Теряя голову, принц зарылся лицом в кудри спасенной девушки, но краем глаза увидел, что в спину поверженного Озрика по рукоятку вогнан широкий охотничий нож. Изумленный, Райс поднял голову и увидел трясущегося от страха перед содеянным Дэвида.

– Спасибо, милый! – Слова были произнесены так сердечно, что вывели мальчика из шока, полученного от первого столкновения с действительностью.

Щеки Дэвида закраснелись от гордости, и через секунду его уже подняли в воздух сильные руки брата.

– Молодчина! Герой! – Оувейн не жалел похвал. – Ты сделал то, на что не осмелился ни один из нас!

– Я просто прятался в лесу и наблюдал за всеми с того момента, как вы с Райсом остановились здесь из-за Морвены. – После пережитого потрясения мальчик был особенно разговорчив и поведал всю историю от начала до конца. – Пока не появились наши, Линет тоже хотела сражаться, только ей было не поднять меч! А я взял у одного убитого охотничий нож, мне всегда хотелось иметь такой большой взрослый нож, вот я и снял его… – Мальчик словно застыдился своего детского поступка, но брат улыбнулся ему с явным одобрением, а Грания тут же рассказала всем присутствующим, как она всячески отговаривала Дэвида идти с ними, а он не послушался и пошел, как оказалось, всем на пользу. Тогда мальчик с воодушевлением продолжил свой рассказ.

– Когда я увидел, как этот человек медленно поднимает кинжал к горлу Линет, я сразу понял, что он хочет тут же ее прикончить, и тогда я кинулся на него, что было сил…

– Ты спас мне жизнь! – Линет едва понимала, что рассказывает маленький уэльсец, но была благодарна ему всей душой, и потому протянула руку и добавила: – Никогда, никогда не смогу я с тобой расплатиться.

Мальчик поежился, но руку пожал и застенчиво улыбнулся.

Мертвый насильник, маленький спаситель и обе пары были вскоре окружены шумной толпой во главе с самим графом, спустившимся к тому времени с холма. Осыпанная поздравлениями, Линет ощущала себя какой-то вавилонской башней, вокруг которой смешались все народы и языки. Гул английского, норманнского и уэльского наречий сладко убаюкивал ее измученную душу, и она почти задремала на плече у Райса.

Когда шум несколько улегся, принц Уэльский широко улыбнулся своей двусмысленной улыбкой и обратился к графу, в глубине души чрезвычайно возмущенному непристойным поведением дочери.

– Благодарю тебя за обещанную поддержку в защите Кимера, хотя на деле вряд ли таковая понадобится.

Годфри учтиво кивнул в ответ.

– Но тем не менее, – спокойно продолжал Райс, – я надеюсь на дальнейший наш союз. – Тут Линет покраснела и покрепче уткнулась лицом в шею принца, млея от удовольствия.

Годфри напряженно выпрямился, не совсем понимая, к чему клонит кимерец, и сурово сдвинул свои еще густые шелковые брови.

– И прошу понять меня верно: благословишь ты его или нет, союз все равно будет заключен.

Это звучало почти угрозой, а Годфри они уже надоели, и он устало и равнодушно остановил принца.

– Союз? Но единственный союз, который я признаю, будет тот, что поможет мне держать Рэдвелл в своих руках неколебимо и вечно.

Солнечные лучи заблестели в кудрях Райса, когда он весело тряхнул головой и еще крепче прижал к себе девушку.

– Я же говорю о свадьбе с твоей дочерью, которую мы сыграем не откладывая.

Такое публичное признание в любви потрясло Линет, и она, не обращая внимания на веселые улыбки братьев и удивление отца, подняла к возлюбленному лицо, полное невыразимого счастья. А тот, тая от взгляда ее любящих глаз, коротко и безапелляционно закончил:

– Я женюсь на ней, невзирая ни на какие препятствия.

Это последнее утверждение относилось как к своим соотечественникам, окружившим его, так и к графу. Правда, кимерцам пришлось перевести слова принца и на уэльский язык, после чего они радостно зашумели, выражая явное одобрение выбором принца. Ведь и действительно, столько раз спасая его жизнь, коноплянка доказала, что будет Уэльскому Орлу прекрасной женой. Райс счастливо поднял вверх обе руки, приветствуя поддержавших его подданных, а Линет ласково улыбалась им, одаряя счастливым взглядом. Не зная языка, она просто на глазах у всех обняла героя своих грез, так неожиданно ставших явью, – и это было понятней всяких слов.

– Ни-ког-да! – вдруг отчеканил Годфри, неприятно пораженный такой распущенностью собственной дочери и ее недозволенным самовольством. Однако из-за шума его не сразу расслышали, и графу пришлось повторить свою отцовскую волю несколько раз.

Услышав такое заявление, Райс набрал воздуху, чтобы снова провозгласить непреклонность своего решения, но не успел, ибо, глядя бесстрашно в лицо графа, заговорила сама Линет:

– Если ты откажешься благословить наш брак, я вынуждена буду снова убежать в те земли, на которые не распространяется твоя власть. – Голос ее был спокоен, словно она знала, что ее поддерживает сам король.

Райс широко улыбнулся и поддакнул: – Увы, милорд, если ты не отдашь за меня дочь, то я снова ее похищу – но на этот раз навсегда. – Годфри казался пойманным бесповоротно, и принц продолжил, чтобы добить его окончательно: – В любом случае мы сделаем то, что хотим сделать, и свадьба состоится вне зависимости от твоего благословения.

Годфри был далеко не глуп, и, повозмущавшись еще некоторое время, чтобы не сдаваться так быстро на глазах у огромной толпы, в конце концов пожал плечами и сдался.

– По крайней мере, внуки всегда будут неподалеку, – пробурчал он и, будучи человеком цельным и широкого размаха, добавил, удивив собравшихся щедрым и благородным жестом: – Можете использовать для этого священника, который сидит в Рэдвелле и ждет своего часа.

Линет обрадованно вскрикнула, на мгновение еще раз вспомнив отвратительные прикосновения омерзительного сакса.

Граф усмехнулся.

– В целом я решительно не одобряю твой брак, но священник все же необходим. – Он прищурился и кинул оценивающий взгляд на Райса. – Впрочем, союз с тобой, безусловно, куда лучше, чем с этой сволочью, которая только что пыталась убить мою дочь.

Линет светилась счастьем, как молодая заря, но и в нем она не позабыла о своих друзьях, заслуживших покой и радость ничуть не меньше ее самой. Смело приблизилась она к отцу и громко сказала, чтобы слышали все вокруг:

– Отец! Поскольку священник уже готов приступить к исполнению своих обязанностей, прошу тебя, дай нам позволение использовать его власть в полной мере!

Райс и Годфри с удивлением посмотрели на девушку, чьи щеки заливал нежный румянец, а с губ срывался почти детский веселый смех. Так и не поборов этого приступа веселья, Линет склонилась к Райсу и прошептала ему в самое ухо:

– Разве ты не хочешь, чтобы венчалась не одна пара, а две?

Принц Уэльский понимающе кивнул и немедленно добился разрешения на двойное венчание у графа, оказавшегося в плену собственного благородства. Сверкнув ослепительно-белыми зубами, Райс поднял руку, призывая своих соратников к вниманию, и сообщил им счастливую новость. Толпа загудела, тем самым выражая полное свое одобрение браку не только принца, но и его сестры с одним из самых славных воинов. О запретной любви Грании и бородача знали почти все, несмотря на то что никто никогда не решался говорить о ней вслух.

Посыпались многочисленные поздравления, сначала от Марка и двоих мальчиков, а затем и от всего войска, и вскоре обе пары и думать забыли о том, какие несчастья и страдания угрожали им еще совсем недавно.

Раскрасневшиеся невесты прижимались к женихам и, смущаясь, приглашали все семьи Рэдвелла и Кимера завтра утром на венчание и последующий пир, и никто не заметил, как оставшийся на свободе принц Дайфисский под шумок освободил своих солдат и вместе с ними скрылся в северном лесу, примыкавшем прямо к его владениям.

Глава 20

Главный зал Рэдвелла был празднично и великолепно украшен. Помимо факелов, укрепленных на стенах, в полную мощь был разведен огонь в очаге, бросающий на присутствующих непривычно веселое гостеприимное пламя. Все высокие железные подсвечники на помосте были снабжены лучшими восковыми, а не сальными свечами, а уж об обилии серебра на столах, тысячекратно отражающего сияние огней, говорить не приходилось. Словом, в замке было светло как днем, и Линет казалось, что само солнце спустилось с небес, дабы почтить своим присутствием день ее свадьбы.

Главный высокий стол, воздвигнутый на помосте, являл собой весьма смешанный и необычный набор лиц и характеров; на одном конце его помещался священник, на другом – аббатисса, посередине восседал норманнский граф, а по левую и по правую руку от него расположились обе сияющие пары. Напротив видны были смеющиеся лица Марка и обоих мальчиков.

Со своего высокого места Линет с любопытством и удовольствием наблюдала за происходящим ниже. По всему залу было выставлено вдвое больше против обычного столов, по диагонали пересекавших весь зал, и все они до отказа были заполнены смешавшимися между собой вассалами замка, солдатами гарнизона, сервами, рыцарями и свободным народом Кимера.

Девушка постаралась рассадить гостей так, чтобы свести к минимуму языковые барьеры, и теперь это для многих превратилось в забавную игру; Пайвел и Майло переводили уэльские слова сервам на английский, а те в свою очередь передавали их приезжим рыцарям на норманнском французском. Ошибки в переводах вызывали то тут, то там взрывы смеха, и атмосфера сердечности и дружбы все больше окутывала этот некогда холодный чопорный зал.

Роскошный пир, казалось, собрал для своего стола кушанья со всех концов Британии, начиная от зажаренного на вертеле целого кабана до фазанов, сверкавших прокопченной золотистой корочкой и нафаршированных яблоками. А дымящиеся пироги! А паштеты! А меды! Миара, полагавшая кухню замка своей собственной вотчиной, и круглощекая Юнид едва не сбились с ног, готовя такую прорву пищи, но все же не посрамили свою славу замечательных кухарок и крепко подружились, несмотря на разницу языков.