Нэнси Блок - Пират

Бросив на него убийственный взгляд, Зоя направилась к трапу на поиски Адама, чем еще сильнее развеселила Уинна. До нее донеслись робкие смешки, и она догадалась, что члены команды присоединились к своему капитану.

Мало же надо этим недоумкам, чтобы повеселиться!

Она спустилась на нижнюю палубу и пошла на запах уксуса, преисполненная решимости украсть у кока немного салата. К черту этот куриный бульон!

— Прошу прощения, — Зоя тронула за плечо молодого моряка, — могли бы вы показать мне дорогу на кухню? — Чем скорее она доберется туда, тем лучше: ее желудок уже выл от голода.

Молодой человек покраснел, когда услышал урчание у нее в животе, и кивнул.

— Кажется, вы немного сбились с пути, мэм. Камбуз всегда располагается в кормовой части судна и на другой палубе. Я провожу вас, если вы подождете, пока я закончу работу.

Зоя посмотрела на него с недоверием, так как запах уксуса сейчас был сильнее, чем прежде.

— Спасибо, но я справлюсь. У меня есть еще кое-какие дела. — Другими словами, она была на грани умопомешательства.

Матрос пожал плечами, а Зоя пошла туда, куда вел ее нос: на вкуснейший аромат уксуса.

Запах окутывал ее с ног до головы, когда она нашла источник. Она вошла в помещение, и глаза защипало не от уксуса, а от сладковатого запаха пота, мочи и засохшей крови. В подвешенных к потолку гамаках лежали тяжелораненые.

— Кто-нибудь, откройте окно! — простонала Зоя.

Она успела прикрыть нос полой куртки в тот момент, когда начала давиться. Еще один вздох — и она вывалит содержимое желудка на пол.

Подойдя к иллюминатору, она распахнула его и втянула в себя свежий воздух, потом открыла второй. Внезапно до нее донесся возмущенный возглас:

— Чем вы занимаетесь в моем лазарете, сударыня?

Зоя повернулась, в дверном проеме возникла фигура крупного мужчины. Не вызывало сомнения, что он страшно зол.

— Ищу блюдо с салатом, — ответила Зоя, продолжая закрывать нос полой куртки.

— Здесь вы ничего не найдете.

— Слава Богу.

Мужчина внимательно рассматривал ее.

— Я буду безмерно благодарен вам, сударыня, если вы займетесь своим делом, а лечение больных оставите мне. — Он сложил руки на груди и высокомерно откинул голову, что до крайности взбесило Зою. — Я имею в виду так же и то, что вы закроете окна, чтобы не мешать людям выздоравливать.

— Если вы не проветрите помещение, ваши больные умрут от удушья.

Мужчина нахмурился.

— Хочу вас уведомить, что уксус используется как дезинфицирующее средство.

— А я хочу вас уведомить, что их убьет вовсе не запах уксуса. Вы хоть раз вымыли их, доктор? — Зоя бросила на него пренебрежительный взгляд. — Ведь вы доктор, не так ли? Не может оказаться, что вы деревенский мясник, а?

— Слушай, ты, грязная сука! — заорал он и с угрожающим видом двинулся на Зою, которая продолжала стоять на месте несмотря на предательскую дрожь в коленках: этот «шкаф» мог испугать любого. — Я не потерплю нарушения субординации. Ты захлопнешь свою мерзкую пасть и уберешься подальше отсюда. — Он уже нависал над ней.

— А что ты сделаешь, если я не уберусь? Призовешь на помощь армию? — с деланной мягкостью осведомилась Зоя.

Доктор ответил не сразу. Очевидно, самоуверенный тон Зои ошарашил его. «Наверное, привык к тому, что женщины послушны, как овцы. Ну что же, добро пожаловать в мир свободных женщин».

— Мне не нужна армия, чтобы вышвырнуть отсюда твою тощую задницу.

— Так как вашему капитану очень нравится моя задница, я предлагаю тебе пересмотреть свой план. Если, конечно, ты способен на мыслительную работу…

Доктор опять издал вопль, который по громкости очень соответствовал его внешности. Зое на ум пришло сравнение с разъяренным бурым медведем, и она рассмеялась. Доктор изумленно уставился на нее и попятился. Если она не ошибается, на его лице отразился страх.

Медведь боится ее!

Однако это открытие не заставило ее остановиться. Напротив, ей стало еще смешнее.

— Позвольте узнать, что происходит? — раздался позади нее суровый голос Уинна.

Зоя перестала смеяться, но лишь потому, что ей не хватило воздуха. Она вздохнула полной грудью, а доктор обратился к капитану:

— Эта женщина сумасшедшая. У нее совсем поехала крыша. Приходит в мой лазарет, распахивает иллюминаторы, а после этого начинает истерически хохотать.

— Это правда? — повернулся Уинн к Зое.

Кивнув, она опять глубоко вздохнула и ответила:

— Во всяком случае то, что касается от крытых окон и смеха.

Зоя впервые огляделась по сторонам и увидела, что те пациенты, которые находятся в сознании, во все глаза смотрят на них. Она также заметила то, что стоявшие дыбом брови доктора очень напоминают гусеницы… Надо отдать ей должное, она лишь негромко хихикнула.

Уинн протянул ей руку, и она, многозначительно взглянув на доктора, великодушно приняла ее.

— А, я вижу, ваш член позволяет ей думать за вас. И не надо убеждать меня в обратном. Этой бабе достаточно поманить вас пальчиком, и вы будете у ее ног! — возмутился Медведь, с отвращением мотнул головой и вышел.

— Зоя?

— Послушай, Уинн. Ты же знаешь, что я не маню тебя пальчиком. — Она увидела, как приподнялась его бровь. — Ну, не намеренно. Я должна была открыть окна. Здесь такой воздух, что трудно дышать. — Она сложила на груди руки, приготовившись выслушать возражения. Однако Уинн не собирался возражать.

— Да, теперь, когда ты сказала об этом, — заявил он, с шумом втягивая в себя воздух, — я согласен, что здесь немного душно.

— Немного?

— Очень много.

— Вот именно.

— И все же ты не имеешь права открывать окна без разрешения доктора.

— Я думала лишь о том, что нужно как можно скорее глотнуть свежего воздуха. Я не знала, что прежде следует спросить разрешения у доктора. Здешняя атмосфера не способствует выздоровлению, Уинн. Посмотри, в каком состоянии больные.

Зоя оглядела несчастных обитателей лазарета и содрогнулась. От ее внимания не укрылось, что все повязки черны от грязи. Без солнца и воздуха, до отказа забитое грязными людьми с гноящимися ранами, это помещение было рассадником микробов. Нужно что-то делать, иначе бедняги, выжившие после ранений, умрут от инфекции.

Не надо быть врачом, подумала она, чтобы уметь оказывать первую помощь и знать об опасности заражения. Зоя сняла куртку и передала ее Уинну, наблюдавшему за ней.

— Вот, возьми, — сказала она и закатала рукава. — Когда отнесешь куртку, пришли мне на помощь Адама. И еще парочку мускулистых матросов. Пусть они захватят чистое белье, мыло, горячую воду и все крепкие напитки, которые имеются на корабле.

Зоя собралась открыть другие окна, нет, иллюминаторы, но ее остановил низкий голос Уинна:

— Какие еще будут приказания, Принцесса?

Она резко повернулась и успела заметить веселые искорки у него в глазу, потому что в следующую секунду его лицо стало суровым и неподвижным, словно было выточено из камня. Она начала было что-то объяснять, но в лазарет вошел так называемый доктор.

— Ага, эта мерзавка смеет отдавать приказания капитану, как будто перед ней юнга!

Зоя покраснела. В самом деле, в ее тоне звучали начальственные нотки, хотя она и действовала из благих побуждений.

— Оставьте ее в покое, Маккэрн. Зоя — знаменитый изобретатель. Полагаю, ее знания могут оказаться полезными для мужчин.

«Изобретатель? Знаменитый?» — Она не понимала, что Уинн имеет в виду. Но пусть он называет ее как угодно, если позволит ей помочь этим беднягам.

Маккэрн опять оглядел ее с ног до головы. По всей видимости, она не произвела на него впечатления, однако из его глаз исчезла угроза и появился интерес. — Изобретатель, говорите? А какое отношение это имеет к врачеванию? — Он продолжал наблюдать за Зоей, пока слушал ответ Уинна.

— Она открыла новые методы, которые помогут спасти жизни этих людей. Не так ли, Принцесса?

Зоя сглотнула. Ее радовало, что Уинн так верит в нее. Скрестив за спиной пальцы, она выдавила из себя «да». Но Маккэрн не отвел взгляд, и у Зои по спине побежали мурашки. Она ждала неизвестно чего. Наконец доктор-медведь кивнул, и Уинн вышел за дверь.

— Свежий воздух, говоришь? — От глухо го голоса доктора у Зои задрожали поджилки. — Горячая вода?

Она кивнула.

Маккэрн покачал головой.

— И что же последует за этим?

Зоя молила Бога, чтобы состояние больных улучшилось. Больше всего она боялась, что ее усилия ни к чему не приведут. Однако вреда не будет, если доктора девятнадцатого века научить методам соблюдения гигиены, принятым в двадцатом.

А ведь это действительно девятнадцатый век…

Сердитое ворчание Маккэрна отвлекло ее от размышлений и заставило резко повернуться. Оказывается, он ради любопытства открыл еще один иллюминатор.

— Итак, вы собираетесь приниматься за дело? Или хотите, чтобы я сам догадывался о ваших методах?

Зоя расправила плечи и собралась приступить к работе, но в лазарет вошел Адам. Выпятив грудь от гордости, он встал рядом с ней.

— Вода скоро будет, Принцесса. Капитан говорит, что вам понадобилась моя помощь. — Несомненно, все происходящее вызывало у него живейший интерес.

— Конечно, Адам. Я не справлюсь без помощника.

Зою позабавило, что мальчик онемел от изумления: она не предполагала, что его вообще можно лишить дара речи. Но ей действительно нужно было его присутствие, хотя бы в качестве союзника. Она на секунду прижала его к себе и начала отдавать приказания.

Спустя некоторое время Зоя подняла голову и встретилась с оценивающим взглядом Медведя. Черты его лица смягчились. Она не знала, в чем причина: либо он одобрял ее методы, либо его обезоружило ее дружеское обращение с Адамом. Так или иначе, но это был добрый знак. Отбросив все тревоги, она с головой ушла в работу.

Предварительно напомнив себе, что надо спросить у Уинна, какой сейчас век.

Зоя потерла поясницу, потом предплечье: после четырех дней непрерывной работы рана заныла, а тело болело. Волосы стали сальными, кожа на голове чесалась, а подушечки пальцев потрескались, высушенные мылом и спиртом. Единственным плюсом было то, что она привыкла к вони. Ее нос полностью потерял чувствительность.

Она распрямилась и продолжала свой путь по палубе, держа в руках котелок с горячей водой. Один больной — старый морской волк, раненный в живот, — умер несмотря на ее усилия. Организм слишком ослаб, чтобы бороться с быстро распространявшейся инфекцией, занесенной через рану. Смерть стала для него избавлением, однако его предсмертные крики до сих пор звучали у нее в ушах.

Над покойным произнесли короткую трогательную речь. Команда любила его, и все искренне сожалели о его кончине. Не осталось ни одного равнодушного, когда тело усопшего погрузилось в морскую пучину.

Уинн ушел сразу же после церемонии, и Зоя не заходила в каюту, чтобы не нарушать его одиночества. Но поздно вечером он сам отправился за ней и настоял, чтобы она поспала несколько часов. Проигнорировав ее возражения, он подхватил ее на руки и отнес в каюту.

Зоя заснула по дороге, привалившись к его плечу, и проснулась у Уинна на руках незадолго до рассвета.

Он продержал ее на руках всю ночь!

Зоя осторожно, стараясь не разбудить, убрала черную прядь, упавшую ему на лоб. Ее сердце переполняли любовь и нежность.

Даже уставший до крайности, с темными кругами под глазами, он был самым красивым мужчиной на свете. И Зоя спрашивала себя, как она могла перепутать его с Джоном.

Да, думала она, неуверенно ступая по качающемуся полу, их нельзя спутать. Уинн по характеру сорванец, озорник. Взять хотя бы то, как он влияет на нее.

Он заставлял ее сердце вытворять жуткие вещи…

Делать сальто, как цирковая собачка. Агонизировать в страшных муках, как у подростка, встретившего первую любовь. Биться так сильно, будто оно готово взорваться в груди.

Все в нем привлекало ее. Походка. Ямочки на щеках. Мягкое поддразнивание и смех. Легкость и строгость при отдаче приказов команде. Чувство собственного достоинства.

И его низкий голос, такой же черный, как бархатная повязка и лакричная глубина его глаза. Даже во мраке ночи его голос возбуждал в ней желание и зажигал в душе огонь.

Он управлял ее сердцем, заставляя идти на безумства. Уинн делал невозможное возможным, достигая этого лишь благодаря тому, кем и чем он был. Просто тем, что был Уинном.

Зоя села на табуретку и поставила котелок на пол между ног. Разрезав бинты, она сняла повязку с колена Тюркотта. Слава Богу, опухоль спала, а раны, нанесенные веревками, были чистыми, но икра гноилась. Маккэрн ампутирует ему ногу при малейших признаках гангрены.

«Он лишится либо ноги, либо жизни. Либо и того, и другого».

Маккэрн четко это сформулировал.

Несправедливо, думала Зоя, что жизнь так жестока. Тюркотт так молод, совсем юноша. Именно его Уинн инструктировал, как лазать по вантам, и именно его ранило во время сражения.