Саммер не знала, стоит ли признаваться тетке во всем, но, поколебавшись, все-таки добавила:

– Он сказал, что станет добиваться расторжения брака.

– О, дорогая, во всем виновата его вспыльчивость! Когда он узнает о младенце, тотчас забудет обиды и простит тебя!

– Нет! Лил, пожалуйста, не говори ему ничего! Я не беременна, – умоляюще прошептала Саммер.

– Конечно, милая, конечно, ты имеешь право сама принести мужу радостную весть, – утешила Лил.

– Именно Рурк и выкупил закладную у Сторма, – с горечью выпалила Саммер.

– Возможно, он хотел подарить Роузленд тебе. Лорд Хелфорд наверняка восхищен тем, как чудесно ты приняла короля и двор! Всю последнюю неделю я только и слышу восторженные рассказы о том, какие необыкновенные развлечения умеет придумать леди Хелфорд. Все стараются подражать тебе! Даже леди Каслмейн обставляет гостиную в персидском стиле. Крошка моя, когда свет узнает, что ты в Лондоне, тебя будут на руках носить! А ты лежишь и плачешь так горько, словно несешь груз всех несчастий мира на своих прелестных плечиках. Не нужно, дорогая, слезы портят лицо. Ты, конечно, будешь иметь доступ ко двору, и я не могу дождаться, когда увижу знаменитую Франсис Стюарт, которую привезла с собой сестра короля из Франции.

– Лил, мой брат снова в тюрьме. На этот раз в Ньюгейте.

– Как! Ведь всего несколько дней назад он был здесь! Что же натворил молодой повеса? Судя по его виду, я так и знала, что он непременно попадет в беду!

– Ничего он не натворил! Сержант местной милиции, прихвостень Рурка, воспылал к нам ненавистью и всеми силами старается навредить. Он обыскал Спайдера, нашел десять тысяч, что я дала ему на выкуп Роузленда, и арестовал за грабеж, которого брат не совершал. Мне придется просить помощи у короля. Как добиться аудиенции?

– Что же, это нетрудно! Эдвард Проджерс постоянно бывает у меня и, конечно, сможет все уладить.

– Эдвард Проджерс?

– Личный секретарь короля по интимным делам. Занимается секретной перепиской, тайными денежными операциями и тому подобными вещами.

Лил небрежно взмахнула рукой, предпочитая не упоминать о том факте, что Проджерс также поставлял королю женщин.

– Нужно одеваться. Я должна ехать в Ньюгейт и попытаться увидеть брата. Попробую передать ему немного денег.

– Кстати, насчет денег, дорогая! Я продала твое кружево за огромную сумму. Целое состояние! Не знаешь, где можно достать еще?

– Жизнь так несправедлива, Лил! В прошлый раз я умирала с голоду и считала каждый грош, теперь же купаюсь в деньгах, но по-прежнему несчастна!

– Но это не совсем так, родная. Теперь ты сможешь облегчить жизнь брату. Да, в Ньюгейте надо быть поосторожнее. Это место кишит ворами и разбойниками.

– Неужели ты пойдешь со мной? – удивилась Саммер.

– Разумеется, дорогая. Последнее время такие визиты вошли в моду. Тюрьму называют гордостью и радостью лорда Шафтсбери. Настоящая клоака, хотя за деньги там можно купить все. Аристократы и там купаются в роскоши, получают богатые обеды, женщин и вино. Те же из разбойников, кто имел несчастье попасться, принимают посетителей с утра до вечера. Взять хотя бы Джентльмена Джексона! Ходят слухи, что благородные дамы считают за честь провести с ним ночь. Говорят, даже одна из любовниц короля не побрезговала Джексоном. Представляешь, какой стоял смрад, когда казнили тринадцать судей, приговоривших к смерти отца его величества. Их головы насадили на пики и воткнули вдоль всего Лондонского моста, но сначала отвезли в Ньюгейт, чтобы выдержать в рассоле и высушить, а тела бросили в колодец… о, прости, дорогая, я совершенно забыла, что тебя тошнит. Кстати, Ньюгейт находится за собором Святого Павла, так что мы можем поехать в карете и оставить ее на Патерностер-роу. Драгоценности лучше не надевать, но выбери богатый наряд, чтобы тюремщики сразу увидели, кто перед ними. Плохо, если Спенсера содержат в общей камере: там тяжелее всего. Людям надевают кандалы на руки и на ноги и приковывают к стене цепями. Но женщинам приходится еще хуже. Знаешь, как варварски поступают с несчастными, которые рожают ребенка вне брака? Обнажают до пояса, привязывают к телеге и провозят через весь город, охаживая кнутом. Иногда придворные специально собираются поглазеть на бедняжек. О дорогая, мне следует заткнуть рот! Ты беременна, а я тут разболталась.

Саммер пожала плечами. Вряд ли имеет смысл уверять тетку, что она вовсе не в положении. Лил верит исключительно собственным словам.

– Пожалуй, стоит надеть маски, чтобы нас не узнали, а волосы забрать под сетку, иначе наберемся вшей. Да, и не забыть ароматические шарики, чтобы заглушить вонь, и, конечно, я отыщу для тебя пару патенов. Это последняя мода – башмаки на толстой деревянной подошве, которые надеваются поверх туфель и предохраняют юбки от грязи.


Саммер изумленно оглядела Лил Ричвуд, садившуюся в карету. Тетка была в светло-голубом парчовом модесте с фрипоном, вышитом золотой нитью. Волосы стягивала золотая сетка в тон маске.

На Саммер были серое повседневное платье, черная сетка и бархатная маска. Лил дала ей патены и вручила утыканный корицей апельсин на черной атласной ленте. В руках Саммер сжимала маленький кошелек с золотом, поскольку ридикюль на длинной ручке наверняка соблазнил бы карманника.

Шагая к воротам Ньюгейта, Саммер с ужасом заметила, что открытые сточные канавы, которые тянулись из тюрьмы, черны от грязи и кишат мухами. Дамы постучали, и тюремщик провел их в общую комнату, похожую скорее на большой двор, где было разрешено собираться преступникам, не считавшимся опасными. Вдоль стен шел специальный помост, откуда стражники могли наблюдать за арестованными. Саммер пристально вглядывалась в грязные лица, надеясь найти брата. Но пока ей не везло.

– Эй вы там, внизу! – окликнули ее. Саммер подняла глаза и увидела разодетого по последней моде человека. В его поднятой руке поблескивали две золотые монеты. Саммер потрясенно обернулась к тетушке Лил, но та равнодушно пожала плечами.

– Как вы смеете, сэр! Проваливайте! – возмутилась Саммер.

Незнакомец молча вынул из кармана еще две кроны, и тюремщик, стоявший рядом, счел своим долгом пояснить:

– Это лорд Перегрин Ховард.

– Велите ему убираться! – вскипела Саммер.

– Успокойся, дорогая, Ньюгейт кишит проститутками, которые рады заработать фунт-другой, – пояснила Лил.

– Он говорит, что вам даже не придется раздеваться, – крикнул тюремщик.

– Нет! – завопила Саммер.

– С него хватит и французской любви, – не унимался стражник.

Саммер сердито подбоченилась и пронзила лорда Ховарда негодующим взглядом:

– Вы, кажется, не понимаете английского, сэр? Сколько раз повторять, идите ко всем чертям!

Лорд Ховард разочарованно развел руками.

– Что такое «французская любовь»? – шепотом осведомилась Саммер.

Лил многозначительно облизала палец, и девушка содрогнулась от омерзения. Однако именно этот непристойный жест заставил ее броситься на поиски тюремного надзирателя, чтобы поскорее узнать, где содержится ее брат. После бесконечных проволочек пришлось еще дожидаться, пока надзиратель просмотрит книгу регистрации заключенных и отыщет нужное имя. Выяснилось, что Спайдер находится в старом крыле. Тюремщик объяснил, что ей придется заплатить сопровождающему, поскольку одиноким дамам там показываться опасно.

Вскоре Саммер убедилась в правоте его слов: с таким кошмаром ей еще не доводилось сталкиваться. Длинный тоннель с каменными сводами, где царила непроглядная тьма, вел, казалось, в самые недра ада. Наконец они остановились перед так называемой камерой, где и находился ее брат. Саммер была потрясена не столько вонью и грязью, сколько лицами обитателей. Мужчины и женщины располагались рядом, отделенные друг от друга только железной решеткой.

При виде брата Саммер испуганно вскрикнула. Мальчишеская физиономия была покрыта синяками и царапинами. Под глазом набряк фиолетовый фонарь, губа рассечена.

– Кэт, какого дьявола ты забыла в этой дыре? – гневно выпалил он. – Я запрещаю тебе появляться здесь! Ноги твоей чтобы тут не было! Иисуисе, Лил, я считал, что, если у моей сестрицы мозгов не хватает, хотя бы вы ее урезоните! Надо было прислать поверенного!

– Это стражники так с тобой обошлись, Спайдер?

– Нет! Пришлось задать кое-кому хорошую выволочку!

Оглядевшись, Саммер заметила избитых окровавленных мужчин. Некоторые валялись голыми на вязанках полусгнившей соломы.

– Но что им от тебя было нужно? Денег? – наивно осведомилась она.

Спайдер вздохнул. Стоит ли объяснять сестре, что ему приходится день и ночь обороняться от насильников – любителей побаловаться с мальчиками?

– Наверное, Кэт. Кстати, ты привезла денег? – с надеждой спросил он. Сестра кивнула, и парнишка сразу же принялся торговаться с тюремщиком за привилегию быть переведенным в отдельную камеру.

Саммер украдкой поглядывала в сторону женщин. Омерзительно грязные, несчастные создания. Особенно жалкими казались беременные с огромными животами. На тех, кто поудачливее, были лохмотья и обноски, тела остальных покрывали лишь гноящиеся язвы. Пустые глаза, изможденные лица… Тюремщик отворил дверь камеры и вывел Спайдера. На обратном пути Саммер снова одолела тошнота, и, как она ни пыталась взять себя в руки, ее вырвало прямо на ледяной пол. Спайдер придерживал ее голову, пока приступ не прошел.

– Ради Бога, родная, обещай, что больше не покажешься здесь. Ты рассказала Рурку о том, что сотворил Освалд?

– Не смей при мне упоминать имя этого человека! Он даже не попытался помешать Освалду отправить тебя сюда!

– Да он просто ничего не знал! Освалд пронюхал, что Рурк собирается посетить фалмутскую тюрьму, и постарался избавиться от меня до его появления. Кэт, Рурк не способен на подлость! В конце концов он твой муж!

– Надеюсь, долго он им не пробудет! Я добьюсь аудиенции у короля и постараюсь как можно скорее вытащить тебя из этой помойки!

– Пойдемте со мной, миссис, я подсчитаю, сколько он задолжал, – буркнул тюремщик.

Саммер неохотно оставила брата в общей камере и направилась к тюремной конторе. Оказалось, что за деньги, которые брали с каждого арестанта, бедняги вполне сносно могли бы жить на воле в приличных гостиницах и неплохо одеваться. Однако, когда Саммер попыталась запротестовать, справедливо указав, что брат не мог бы промотать подобную сумму и за полгода, стражник прорычал:

– Здесь вам не монастырь, миледи, и благотворительностью мы не занимаемся!

Со Спайдера взяли деньги даже за пользование дырой в полу, заменявшей уборную, а тюремщик, спохватившись, прибавил к общей сумме десять шиллингов за то, что «леди вывернуло».

Саммер заплатила двадцать фунтов за отдельную камеру, в которую носили воду для бритья и умывания, а также обеды и ужины, и пообещала наведаться на следующей неделе, если к тому времени Спайдера не выпустят.

Вернувшись на Кокспер-стрит, она немедленно приказала наполнить ванну и попросила горничную выстирать все, что на ней было. Ступив в лохань, она принялась энергично намыливаться, стараясь избавиться от невыносимого запаха, которым пропитались ее волосы и кожа.

К этому времени посыльный принес записку от Эдварда Проджерса, в которой говорилось, что если леди Хелфорд завтра придет во внутренний садик Уайтхолла между одиннадцатью часами и полуночью, наверняка застанет там его величество.

Саммер постаралась припомнить все, что знала об Уайтхолле. Довольно уродливый дворец из красного кирпича в стиле Тюдоров, с бесконечными переходами и анфиладами комнат. Кажется… кажется, в садик можно попасть из Каменной галереи. Жаль, конечно, что Карл не пожелал видеть ее сегодня, однако похоже, ей еще повезло, что он вообще согласился принять опальную леди Хелфорд.

Но тут она ошиблась. Просто сегодня вечером Карл назначил встречу своему другу Рурку Хелфорду и выкроил время, чтобы поговорить о делах.

– Голландцы снарядили два военных флота и намерены нападать на наши корабли в Америке неподалеку от гавани Нового Амстердама, а суда Ост-Индской компании будут атакованы близ побережья Гвинеи в Африке. Вторым флотом командует Михиел Адриансзон де Рёйтер, великий адмирал и настоящий гений. Не следует недооценивать его, сир.

– Что же, кто предупрежден, тот вооружен. Значит, все-таки война, хоть и необъявленная. Я постараюсь в самый короткий срок удвоить количество наших военных судов, и, конечно, неплохо бы оснастить их и снарядить на случай частых стычек, но проклятый парламент то и дело урезает военные расходы. Иисусе, Ру, на что мне только не приходится идти, чтобы умаслить этих скряг! В открытом столкновении ублюдки обычно берут верх, так что я вынужден прибегать либо к хитрости, либо к обману.

Карл стащил парик с головы и начал устало им обмахиваться.

– Ты не носишь парик? – удивился он, словно впервые заметив туго стянутые в косу волосы Рурка.