Дебора Мартин - Пиратская принцесса

Саймон вздохнул.

— Я знаю. Даю вам слово: меньше всего я хотел втягивать во все это Камиллу.

— Так ты не знал, что она племянница Зэна? Ты тоже только сегодня узнал об этом?

Саймон со вздохом отвернулся и посмотрел в огонь камина. Придется рассказать генералу все. Или почти все, чтобы не впутывать кузину Камиллы, не подрывать хотя бы ее репутацию.

— Нет, я узнал об этом раньше. В тот день, когда она подслушала мой первый разговор с Зэном.

— Что?! — генерал чуть не подпрыгнул от изумления.

— Когда мы с Робинсоном пошли к Зэну, Камилла следила за нами. Она хотела поговорить со мной о личных делах, касающихся ее семьи. К сожалению, я заметил ее только у окна, когда она уже услышала все наши чертовы разговоры.

Он пошевелил горящие поленья.

— Чтобы заставить ее хранить молчание о наших с Зэном делах, мне пришлось… дать ей некое обещание, для выполнения которого необходимо было с ней встретиться, поэтому я и попросил вашу жену пригласить ее на этот обед.

Генералу потребовалось несколько минут, чтобы уяснить все, что выложил Саймон.

— А что, именно выполнение этого обещания потребовало, чтобы вы ее скомпрометировали? — едко спросил он наконец.

Саймон выпрямился и посмотрел генералу прямо в лицо.

— Нет, сэр. Это я сделал по собственной глупости.

— Значит, ты ухаживал за ней не затем, чтобы подобраться к Зэну?

Странно, почему эта мысль действительно не пришла ему в голову? Ведь на поверхности лежит! Но даже если бы она и пришла, он прогнал бы ее немедленно.

— Нет! Честное слово, я вообще… не ухаживал за ней.

— Ну, мне-то ты голову не заморочишь.

Он взглянул на генерала и понял, что тот едва сдерживает улыбку.

— Нет, не заморочу. Я уже обмолвился, что в ее присутствии теряю голову, так что — никуда не деться, я готов сдержать слово. Я женюсь на ней. Что бы вы обо мне ни думали, я джентльмен и готов отвечать за свои поступки.

Генерал смягчился:

— Понятно. А когда ты женишься на мадемуазель Гирон, ты не раздумаешь насчет Зэна?

Саймон сжал кулаки. Об этом он старался не задумываться, но он знал, что ответ может быть только один.

— Нет, сэр. Не раздумаю.

Генерал вздернул бровь.

— Боюсь, что твоей женушке это вряд ли придется по вкусу.

— Может быть. Но ей придется понять, что мой долг перед страной превыше всего. Я заметил, что и от собственной жены вы ожидаете того же.

Легкая улыбка заиграла на губах генерала.

— Серьезно, заметил? Жаль, что ты мне раньше не сказал. Звучит приятно. Хотя в принципе моя жена, конечно, согласна с тем, что долг превыше всего, но на деле она уверена, что это все не так уж важно. — Он отхлебнул портвейна. — Тебе придется узнать много нового о женщинах, если ты думаешь, что они всерьез принимают ту часть брачного договора, которая касается «повиновения». Женщины чаще всего поступают так, как им вздумается, а нам остается лишь надеяться, что это их «вздумается» совпадет с нашими интересами.

— Признаюсь, что в случае с Камиллой я уже с этим столкнулся. Но в этом случае я буду тверд. На это можете рассчитывать. — И тем не менее Саймон со страхом ждал дня, когда придется ей все рассказать. Да, он боялся этого.

— В таком случае позволь, я дам тебе небольшой совет относительно женщин. Мы с тобой — люди действия. Мы привыкли завоевывать мир шпагой. Но женщину шпагой не завоюешь. Единственное пригодное оружие — это уговоры и обещания. Не думаю, что тебе удастся заставить мадемуазель Гирон сделать то, что ты захочешь, женщину с таким характером трудно принудить к чему-нибудь.

— С Камиллой я справлюсь, — сказал Саймон сквозь зубы. — Об этом не беспокойтесь.

Генерал смотрел на дно своего стакана.

— А ты ее любишь, майор Вудвард?

— Что?

— Я спросил, любишь ли ты ее, — генерал поднял глаза и посмотрел прямо на Саймона. — Знаешь, женщины придают этому большое значение.

Саймон скрипнул зубами. Он не любил, когда ему задавали такие вопросы, особенно если сам не знал на них ответа. Любит ли он ее? А что он знал о любви? И как он мог полюбить племянницу своего заклятого врага, чей отец разорял корабли ради наживы, а дядя убил его старшего брата Джошуа?

Однако он ее хотел. Боже правый, как он хотел ее! Сила этого желания его просто пугала.

— По правде говоря, я пока не знаю, как отношусь к Камилле.

— Ах, вот как, — генерал снова отпил глоток портвейна. — Но, очевидно, у тебя не возникает физического отвращения, а? Понимаешь, о чем я говорю?

«Ну давай, скажи это, ты, старый негодяй! — думал Саймон. — Ты думаешь, что я жду не дождусь брачной ночи, не так ли? Ты чертовски прав! А если разобраться, почему мне и не ждать ее?»

Но сказал он другое:

— Да, генерал. Она очень красивая женщина. Генерал посмотрел на него долгим подозрительным взглядом. Затем лицо его прояснилось.

— Ну что ж, тогда желаю вам обоим счастья. Думаю, она будет тебе хорошей женой, хоть она и племянница Зэна.

— Спасибо, сэр. Я тоже так думаю.

К своему удивлению, он обнаружил, что сказал это от чистого сердца. Хотя Камилла порой сводила его с ума своей слепой преданностью кузине и постоянными попытками разрушить его планы, он обнаружил, что с нетерпением ждет того дня, когда она станет его женой.

Он не мог этого объяснить, но подумал: «Как приятно, когда кто-то ждет твоего возвращения в конце долгого-долгого дня. Как приятно…»

Камилла блуждала в дебрях блаженного сна: ей снилось, что Саймон осыпает ее поцелуями, и тут ее сильно потрясли за плечо.

— Проснись, Кэмми, — донесся до ее сознания встревоженный голос. — Ты должна мне все рассказать! Что произошло? Ты действительно помолвлена с майором Вудвардом?

Камилла с трудом открыла глаза. Над ней склонилась Дезире, освещенная сиянием раннего утра. Камилла со стоном отвернулась и снова закрыла глаза.

— Я сплю. Не мешай.

Когда она наконец после долгих разбирательств с дядей Августом добралась до постели, было уже далеко за полночь, а заснуть ей удалось отнюдь не сразу. Она лежала без сна и думала о Саймоне, об их помолвке, обо всем…

Ох, Пресвятая Дева Мария, теперь она уже не заснет вновь, а рассказывать Дезире обо всей этой путанице очень не хочется: она пока и сама до конца не понимала, что произошло и как к этому относиться.

Она почувствовала, что Дезире снова склонилась над ней. Ни с чем не сравнимый аромат свежеиспеченных булочек разбудил ее окончательно. Она открыла глаза: перед лицом на подушке стояла тарелка с оладьями.

— Маман встала спозаранку, чтобы нажарить оладий, — прошептала Дезире. И добавила заговорщически: — Я тебе еще и кофе принесла.

Камилла тронула обсыпанный сахаром румяный бочок. Оладьи были горячие, только с огня. Дезире знала, что это ее любимое лакомство.

Осторожно, стараясь не перевернуть тарелку, она села в постели и уставилась на кузину.

— По-моему, это взятка.

Глаза у Дезире светились нескрываемым любопытством. Она протянула Камилле чашку дымящегося кофе.

— Я просто хочу знать, что случилось, и все. Я не подозревала, что вы с майором такие друзья. Ты в него влюблена?

Камилла взяла оладышек и откусила хрустящий край. Но даже вкусный завтрак не улучшил ее настроения.

— Нет. Мы…

— Папа сказал, что майор тебя опозорил. — Дезире поставила кофе на столик у кровати. — Он сказал, что ты пошла в дом генерала Уилкинсона, чтобы тайно встретиться с майором Вудвардом. Значит, ты должна его хоть немного любить, правда?

По тону Дезире было понятно: она обижена скрытностью Камиллы.

— Я действительно встречалась с ним тайно, но только потому, что… — Камилла вдруг оборвала себя на полуслове. Если она сейчас скажет, почему встречалась с майором, Дезире расстроится окончательно. И к тому же ее не удастся застать врасплох, когда она неожиданно увидит солдат на балу.

Какое ужасное, ужасное положение! Она ни с кем не может поделиться. Как ни поверни, все выходит плохо. Она прикусила губу, чтобы подавить неожиданные слезы, навернувшиеся на глаза, но одна из них не удержалась и скатилась по щеке.

— Ох, Кэмми! — Дезире села на кровать и протянула к Камилле руки. — Мне ты можешь рассказать, почему тебе пришлось встречаться с ним тайно? Что могло заставить тебя общаться с… — Она замолчала и с тревогой спросила: — Это ведь не имеет ко мне отношения, нет? Ты как-то обмолвилась, что поговоришь с майором о моем… положении, но я ведь тебе не велела.

— Нет, дело совсем не в этом, — поспешила Камилла успокоить кузину. Но Дезире продолжала смотреть подозрительно, и было понятно, что она не слишком-то поверила. Как же объяснить всю эту заваруху? Камилла едва ли могла рассказать ей о первом споре у магазина дяди Жака.

И вдруг ее словно озарило. Она могла открыть Дезире малую толику правды.

— Понимаешь, не так давно я пошла повидаться с дядей Жаком и случайно подслушала, как они с майором договариваются о ввозе контрабанды в Новый Орлеан. Майор меня поймал… и заставил обещать, что я никому не проболтаюсь. — И вдруг она вспомнила, что он не велел ей говорить об этом даже Дезире. Но как ей еще удалось бы вывернуться? — В общем, он устроил нашу вчерашнюю встречу, чтобы убедиться, что я держу обещание.

Это ведь очень маленькая ложь, правда? Наверняка ее можно за это простить.

— Так майор — преступник? — на лице Дезире был написан ужас. — Ох, ну что за подлец! Ни за что бы не подумала. А кажется таким…

— Да. Отъявленный негодяй.

— Тогда как же ты можешь выходить за него замуж? — воскликнула Дезире. — Он хочет, чтобы ты хранила тайну, и для этого принуждает выйти за него замуж?

— Ну это не совсем так, — возразила Камилла. Господи, она совсем запуталась! Она не рассчитывала, что ее маленькая ложь может быть так понята, и совсем не хотела выставлять Саймона бесчувственным преступником. — Он не такой плохой, как может казаться. Мы действительно женимся потому, что он меня скомпрометировал.

— Ты имеешь в виду, что он… Но он тебя не изнасиловал, нет? Он тебе не сделал ничего дурного?

— Да нет же, ничего. Просто… Ну, те пару раз, что мы встречались, он… — Ах, батюшки, как же объяснить ее привязанность к Саймону без того, чтобы не заговорить языком испорченной женщины, какою считал ее дядя.

Легкая улыбка тронула ее губы. О чем только она думает? Уж если кто и может понять, что такое физическое влечение, так это Дезире.

— Он поцеловал меня, когда поймал около дядиного магазина. Он был страшно зол, но все равно поцеловал меня. — Отчасти это было правдой. Он действительно поцеловал ей руку. — И… и еще раз поцеловал — прошлой ночью. Как раз на этом и застукал нас дядюшка и страшно разгневался, стал ругаться и сыпать проклятиями. А Саймон велел ему прекратить и сказал, что женится на мне.

— Майор Вудвард сделал тебе предложение? Так это не папа заставил его? Он сам?

Камилла кивнула. Это-то и поставило ее вчера в тупик. Саймон сделал ей предложение, хотя вполне мог допустить, чтобы дядя послал ее в монастырь. Это было совершенно неожиданно.

— Что ж, тогда не все так плохо, — успокоилась Дезире. — А тебе было приятно целоваться с ним?

Камилла в смущении взяла чашку и отпила кофе.

— Ну, наверное, — она вздохнула. — Да, приятно. Я хотела, чтобы он меня поцеловал. И когда он это сделал, мне понравилось. Очень даже понравилось.

— Ага, понятно, — Дезире, похоже, действительно стало все понятно.

Камилла водила пальцем по краю чашки.

— Я знаю, что он негодяй. Знаю, что у него нет ни капли совести. Но дело в том, что, когда он меня целует, я совсем забываю об этом. Он дотрагивается, и… и…

— И ты ничего не можешь с собой поделать, — похлопала Дезире Камиллу по руке. — Мне все это очень знакомо.

Камилла хотела рассмеяться, хотя готова была скорее заплакать. Это было совершенной правдой. Все в ней переворачивалось, когда Саймон целовал ее. Сколько бы она ни убеждала себя, что он не тот человек, который предназначен ей судьбой, и что он поведет ее по той же дорожке, по которой отец повел маму, и ей ничего не останется, кроме жара ее поцелуев и неотвратимой гибели, ничего не помогало.

— Значит, это и ты чувствовала, когда тебя целовал твой солдатик? — шепнула Камилла кузине. — Он тоже заставлял тебя забыть обо всем на свете, кроме него?

Дезире сухо усмехнулась:

— А как еще, по-твоему, у меня в животе появился ребенок?

Камилла погладила руку Дезире:

— Ты знаешь, что твой папа не стал драться с Саймоном на дуэли, хотя и собирался? И поэтому мне кажется, что, если ты пойдешь все-таки к нему и расскажешь все как есть, он, может быть, поймет.

Дезире со вздохом отняла руку, но Камилла продолжала упрямо: