Сеансы терапии – индивидуальные, парные и семейные – проходили каждую неделю. Генри перестал появляться на индивидуальных встречах через полгода после возвращения Эммы. Ему, ребенку, для которого чудеса и волшебство всё ещё были так близко – только руку протяни, было проще, чем взрослым. Их парная терапия практически сошла на нет в прошлом году. Как бы то ни было, почти четыре года Реджина раз в неделю ездила с Эммой в Портленд к психологу, чья квалификация позволяла ему помочь бывшему солдату влиться в жизнь в большом мире после её уединенного пребывания в Брукхевене. Чаще всего, Реджина во время этих визитов сидела в комнате для посетителей, нервно барабаня пальцами по подлокотнику кресла и начисто забывая про книгу, которую всегда возила с собой. Эмма выходила из кабинета доктора эмоционально опустошенная и вымотанная и, пока они ехали домой, держалась отстраненно. Часы, проведенные за чтением книг по психологии, поиски информации в сети и разговоры с Арчи помогли Реджине научиться правильно вести себя в сложных ситуациях, и она всегда могла поддержать своего солдата, когда той нужна была поддержка.


В годовщину попадания Эммы в плен им обеим приходилось тяжело, и Реджина резко вскакивала среди ночи и трясла блондинку за плечи, заставляя открыть глаза, желая убедиться, что она дышит. Но Рождественские песни, которыми Генри наполнял дом, и ветви омелы, которые Август, даже не скрываясь, развешивал везде, где только можно, помогали облегчить наполнявшую женщин тревогу. Со временем Эмма стала приходить к доброму доктору раз в несколько месяцев. Когда её страхи и сомнения захлёстывали слишком сильно, и ни она, ни Реджина не могли справиться с ними самостоятельно, девушке хватало обычного дружеского разговора и простого подтверждения, что она всё ещё на верном пути, чтобы прийти в норму.


Несмотря на все трудности, они были рядом друг с другом. В ночи, когда Эмму донимали кошмары, Реджина была рядом, чтоб успокаивающе провести ладонью по щеке и напомнить Свон, что она в безопасности. И когда стресс, который испытывала Реджина, заставлял её срываться на всех, в слепой ярости растравляя старые раны, Эмма притягивала её к себе, и массировала её плечи, и тихо напоминала, что теперь они вместе. 


Они снова начали ходить на свидания. Обеды, игры, прогулки. Они даже иногда возвращались в тот кинотеатр под открытым небом, устраивая вечера воспоминаний. Осторожно, словно раздувая умирающее пламя, которое может погаснуть от излишней настойчивости, они открывали друг друга заново. Эмма с Реджиной ссорились чаще, чем обычно, потому что, стоило Эмме выйти из дому, и в Реджине просыпалась чрезмерная опека, а Эмма всё ещё упрямо желала всегда оставаться сильной в глазах своей семьи. И после каждой ссоры женщины любили друг друга ещё крепче, слишком много времени уже было отнято у них, и они выучили этот трудный урок, раз и навсегда осознав, что нельзя тратить ни одной секунды понапрасну. Они всей семьёй ездили в Квебек и вместе подбадривали Генри на скаутских церемониях; и одевались на Хэллоуин Джимом Хокинсом, Джоном Сильвером, капитаном Амелией и доктором Допплером. Словом, они с удовольствием навёрстывали упущенное.


Семья, появления которой жаждала Эмма, которой Реджина хотела до боли в сердце, объединилась, когда Генри исполнилось десять. Однажды он с очень серьёзным видом усадил их обеих за стол на кухне и раздал буклеты с историями из жизни и фотографиями, объясняющими, по каким именно причинам Эмма должна его усыновить, если, конечно, она не против. Эмма усмехнулась такой храбрости, но довольная улыбка, появившаяся на её лице, быстро сменилась теми эмоциями, которые переполняли её в тот момент. Реджина поцеловала сына в висок, гордясь тем, что вырастила такого организованного маленького мужчину, и вопросительно посмотрела на блондинку, молча поддерживая просьбу мальчика.


К концу лета Генри официально стал первым Свон-Миллсом.


Зовите это судьбой, подходящим временем или простой удачей, но истинное счастье, которым Эмма сейчас полна до краёв, стоило того, через что им пришлось пройти. Каждой пули, каждого письма, каждой секунды, проведенной порознь. Оно того стоило.


Сегодня она может сказать всему миру, что любит Реджину, и никто не сможет ей помешать.


Руби вышла из комнаты, оставив Эмму ждать, дрожа от волнения, и поднялась по лестнице. Несомненно, Генри, их Хранитель колец, хотя подростку больше нравилось слово «Дружка», уже прошел наверх и теперь ждал, стоя у панорамных окон, выходящих на океан. Прошла пара минут, и по лестнице простучали каблучки. «Тина», – предположила Эмма. Ещё несколько секунд, и Нил вышел следом за Руби, ободряюще сжав плечо подруги.


- Почти, – прошептал Август, пытаясь снять повисшее в воздухе напряжение, когда они услышали шаги Кэтрин, поднимающиеся по ступеням. Он повернулся, подмигнул Эмме и, наклонившись, быстро поцеловал её, пощекотав щёку щетинистым подбородком, а потом вышел из комнаты, чтоб последовать за главной подружкой невесты.


Сердце громко колотилось в груди, а улыбка была такой широкой, что щекам больно. Всего через несколько минут она поднимется по лестнице и в окружении своей семьи будет ждать появления Реджины. Их отношения можно называть какими угодно, но только не традиционными. И даже роспись в офисе судьи была быстрым решением, продиктованным желанием удержать то хорошее, что у них есть, пока это возможно. Так что эту свадьбу они пытались организовать настолько в соответствии с традициями, насколько это к ним применимо. Эмма не видела Реджину со вчерашнего вечера, и расстаться накануне их свадьбы оказалось трудней, чем можно было ожидать. Генри и Эмма ночевали у Руби, а Реджина осталась в особняке вместе с Тиной и Кэтрин. Правда, ни подружкам Реджины, ни Генри так и не удалось отобрать у парочки телефоны, и они целый вечер переписывались. Перед сном женщины созвонились, чтоб по-быстрому пожелать друг другу спокойной ночи, и короткий звонок перерос в долгий разговор. Эмма и Реджина шепотом рассказывали друг другу, как они волнуются, и, в конце концов, задремали, а потом и вовсе крепко уснули, слушая дыхание любимой в трубке. 


Пальцы подрагивали в предвкушении, но Эмма ещё раз напомнила себе, что скоро, наконец, увидит свою невесту. Мелодия, доносящаяся со второго этажа, изменилась, и Свон вышла из комнаты, глубоко вдохнув и расправив плечи. Она почти готова была, в обход всех традиций, заглянуть к Реджине хотя бы просто для того, чтоб ободряюще ей подмигнуть, но, сдержавшись, Эмма продолжала идти вперёд. Свернув к лестнице, она осторожно приподняла подол платья прежде, чем подняться. Ступени остались позади, и Эмма вошла в зал, освещенный разноцветными китайскими фонариками и украшенный соответственно цветовой теме их свадьбы. Улыбающиеся гости встали, приветствуя её появление. У кого-то глаза уже были на мокром месте, другие, особенно Грэм, украдкой показывали два больших пальца.


Эмма хихикнула, увидев это, но продолжала с достоинством идти по проходу между скамьями. Даже спустя годы, ей, привыкшей странствовать, казалось невероятным обрести так много близких друзей. Но, улыбнувшись парням, одетым в синие мундиры, сидящим в первом ряду, Эмма с удивлением спросила себя, как она может сомневаться в том, что у неё есть друзья.


Генри, высокий, худощавый и уже тринадцатилетний, одетый в такой же костюм, как у дяди Августа, стоял справа вместе с Тиной и Кэтрин и широко улыбался ей, сверкая ямочками на щеках. Эмма кивнула Арчи, которого они с Реджиной пригласили на роль распорядителя свадьбы, решив, что никто не подходит на эту роль больше доктора, поддерживающего их семью на сложном и длинном пути. Она остановилась рядом с Августом, Нилом и Руби, стоящими слева, и повернулась лицом к гостям.


- Готова, ма? – наклонившись к ней, прошептал Генри.


Эмма озорно подмигнула ему и, когда музыка снова изменилась, повернулась к дверям. Её улыбка дрогнула от удивления.


Реджина поднималась по ступеням, и, глядя на неё, Эмма забыла, как дышать. Свон всегда знала, что эта женщина прекрасна, даже в тот день, когда почти врезалась в неё в кафе. Но сейчас, когда Реджина поднималась по лестнице, не отрываясь глядя на Эмму, и улыбаясь так лучезарно, что даже блондинке было до неё далеко, единственной связной мыслью в голове Эммы было: «Вау!»


Волосы Реджины были собраны в классический низко уложенный пучок с обрамляющей лицо чёлкой на правую сторону. Шея и плечи были обнажены, так что всем был виден военный жетон, висящий на серебряной цепочке. Получив назад кулон, который Реджина хранила для неё все эти годы, Эмма постаралась найти ему равноценную замену и аккуратно надела на шею Реджины свой жетон. Брюнетка с тех пор его не снимала.


Эмма никогда не могла удержаться от того, чтоб поцеловать накрашенные красной помадой губы Миллс, и буквально таяла всякий раз, когда эти губы улыбались ей. И сейчас Эмма с трудом сдерживалась, заставляя себя стоять на месте, и смотрела на Реджину, отсчитывая каждый её шаг. Платье женщины, разумеется, было воплощением элегантности. Цвета шампанского, облегающее, со шлейфом, напоминающим хвост русалки. И, если бы легкие складки шлейфа не трепетали при ходьбе, можно было бы подумать, что Реджина нарисована на холсте. Несколько месяцев назад Эмма спросила её, какое платье она выбрала, но Миллс отказалась говорить, напомнив ей, что по традиции нельзя видеть платье невесты до свадьбы. Блондинка дразнила её, говоря, что, если они придут на церемонию в одинаковых платьях, это будет её, Реджины, вина. Но сейчас, несмотря на то, что платье было потрясающим, и Реджина выглядела в нём ошеломительно, Эмма не думала об этом, сосредоточившись на том, что Реджина идёт к ней и протягивает ей руку.


- Эй, – прошептала Эмма, на секунду прижавшись лбом ко лбу брюнетки, вдыхая её запах.


- Эй, – улыбнулась Реджина, быстро целуя её.


Арчи тихо откашлялся, тактично напоминая женщинам, что на них смотрят. Когда гости снова сели, он поправил пёструю бабочку и заговорил:


- Добрый вечер, родные и близкие Реджины и Эммы Свон-Миллс. Меня пригласили быть распорядителем на сегодняшнем торжестве. Сегодня Эмма и Реджина ещё раз подтверждают свою любовь, свой союз и разделяют радость этого момента со всеми нами. Я так волновался, когда мне предложили провести эту церемонию, и это для меня величайшая честь. Я собственными глазами видел, сколько невзгод и испытаний пришлось преодолеть этой молодой семье за последние несколько лет, и видел, как заново расцветает в этой борьбе их любовь.


Он замолчал на секунду и улыбнулся влюбленным с нежностью, с какой отец улыбается своему ребёнку, провожая его в колледж:


- Эмма и Реджина, любовь изменила ваши жизни, она научила вас двигать горы ради друг друга. Ваша любовь сильна, глубока и истинна. И я вместе со всеми, кто собрался здесь сегодня, желаю вам всего самого лучшего в вашей совместной жизни.


Эмма улыбнулась и придвинулась ближе к Реджине, сжимавшей её руку.


- Пара приготовила торжественные клятвы, – объявил Август.


Заметив кивок Эммы, Арчи повернулся к Реджине:


- Реджина.


Женщина отдала свой букет Кэтрин и взглядом попросила Эмму отдать её букет Августу.


Взяв блондинку за руки, она крепко сжала их в ладонях. Эмма замерла, не в силах отвести взгляд от карих глаз, сияющих так ярко, словно кто-то добавил золотых крупинок в растопленный тёмный шоколад.


- Эмма, – начала Реджина и замолчала, заразительно улыбаясь. Эмма улыбнулась в ответ и ободряюще сжала её правую руку. – Эмма, когда я думаю о том, как мы впервые встретились, то вспоминаю, как сказала тебе, что твоя семья, должно быть, очень тобой гордится. И мы действительно гордимся тобой. Ты – боец до мозга костей. И я даже не могу понять, почему мы сегодня здесь. Но зато я точно знаю, как мы здесь оказались. Наши отношения нетрадиционны, и нашу историю любви вряд ли встретишь в книгах, но это сработало. Нельзя сказать, что было легко, – торопливо добавила Реджина. Из зала послышался смех, блондинка слегка пожала плечами. – Бог свидетель, легко не было. Но я уверена, я знаю, что это стоило того. Стоило того, чтоб быть с тобой, чтоб каждый вечер возвращаться к нашей семье.


- Я люблю тебя, – выдохнула Реджина доверительно. Она смотрела на сияющую Эмму, готовая заплакать. – Я так сильно люблю тебя. Я люблю тебя, когда мы ссоримся. Я люблю тебя, когда ты грустишь. И я люблю тебя, когда тебя нет рядом, - она всхлипнула, и несколько слезинок поползли по щекам. Эмма стёрла их с понимающей улыбкой. Реджина снова взяла её за руки, прижав их к своему сердцу.