За полонезом последовал вальс. Краем глаза Наташа заметила де Лансака, который старательно пробирался к ней через толпу. Но прежде чем он успел добраться до Наташи, Павел схватил ее за руку и потащил в противоположную сторону.

– Терпение, моя дорогая, терпение! – пробормотал он, поглядывая на нее с веселой, поддразнивающей усмешкой. – Вы еще успеете пообщаться с этим пронырливым хлыщом, а пока я должен представить вас более важной персоне.

– И кому же это, позвольте узнать? – хмыкнула Наташа.

Павел окинул ее удивленно-насмешливым взглядом.

– Сударыня, вы начинаете не на шутку тревожить меня. Ради чего, по-вашему, мы приехали сюда? Вы ведь хотели видеть Наполеона? Ну, так идемте, я сейчас вас познакомлю!

– Поз… познакомите нас? – изумленно переспросила Наташа. – То есть, как это – познакомите?!

– Запросто, – усмехнулся Павел. – Идемте быстрей, пока он ничем не занят!

Чувствуя, что ее сердце вот-вот выскочит из груди от волнения и страха, Наташа на негнущихся ногах последовала за Павлом. Вскоре они оказались в дальнем конце зала, где в окружении нескольких приближенных особ стоял Наполеон. Марии-Луизы рядом с ним не было. Да и вообще, как с растущим смятением заметила Наташа, там находились одни мужчины. Молодой женщине захотелось провалиться сквозь паркетный пол, когда их вопрошающие, скептические взоры устремились прямо на нее. Она невольно дернулась в сторону, но Павел решительно подтолкнул ее вперед.

– Не будьте гусыней! – сказал он, легонько ущипнув ее за руку. – Они вовсе не так страшны, как кажется на первый взгляд. И ради Бога, постарайтесь не тушеваться перед Бонапартом: он этого очень не любит.

Наконец Наполеон тоже заметил их. И тут произошло нечто такое, от чего Наташа просто опешила. Несколько секунд Наполеон смотрел на Павла изумленным, недоверчивым взглядом, а затем его лицо просияло.

– Гром небесный! – воскликнул он, дружелюбно хлопнув Павла по плечу. – Вот уж поистине сюрприз так сюрприз! Ну-ну, месье Ковров, и каким же ветром вас сюда занесло? Надоела спокойная жизнь, и вы решили податься в дипломаты?

– Упаси Бог, ваше величество! – с притворным испугом возразил Павел. – Вот уж чем бы я никогда не стал заниматься, так это политикой. Нет, сир, в этот раз я нахожусь в Париже исключительно как частное лицо.

– Неужели? – недоверчиво хмыкнул Наполеон. – Признаюсь, мне с трудом в это верится, хотя… – его взгляд с интересом скользнул по лицу и фигуре Наташи, и Павел решил, что момент для представления настал.

– Сир, позвольте представить вам мою соотечественницу, графиню Наталью Струйскую, – сказал он, немного отступив от Наташи, чтобы она могла сделать церемонный реверанс. – Мадам Струйская – одна из ваших поклонниц, и она так страстно мечтала увидеть вас, что…

– …Что не поленилась проделать ради этого несколько тысяч верст, – весело рассмеявшись, докончил за Павла Наполеон. – Ну что ж, сударыня, такая удивительная преданность заслуживает награды. Как вы отнесетесь к тому, чтобы подарить мне один танец?

Наташа одарила монарха глубоким, признательным взглядом.

– Разумеется, ваше величество, – с улыбкой промолвила она. – Это такая честь для меня, что я сама не своя от радости.

Темные глаза Наполеона лукаво блеснули.

– Погодите радоваться, мадам, – вкрадчиво проговорил он. – Вероятно, вы совсем недавно в Париже и еще не слышали, что я считаюсь одним из самых ужасных здешних танцоров. Вам придется все время держаться настороже, если вы не хотите, чтобы я отдавил вам ноги или наступил на платье.

– Вы совершенно напрасно пытаетесь запугать меня, сир, – кокетливо отозвалась Наташа. – Я не боюсь танцевать с неумелым партнером. Вот если бы вы назвали себя хорошим танцором, тогда бы я, пожалуй, насторожилась.

Наполеон удивленно вскинул брови.

– Что это значит, мадам? Вы на кого-то намекаете?

– Графиня имеет в виду вашего приятеля прусского короля, – пояснил Павел. – По дороге сюда мы побывали на балу в Потсдаме, и Фридрих-Вильгельм… проявил к моей спутнице весьма недвусмысленный интерес. Он танцевал с нею добрую половину вечера, а на другой день приказал своим людям похитить ее и доставить в уединенный особняк.

– И чем же кончилось дело? – с нетерпеливым любопытством спросил Наполеон. – Надеюсь, графиня не пострадала? – Его брови грозно сошлись на переносице.

Павел многообещающе улыбнулся.

– Ваше величество, эта история – целый анекдот, и она заслуживает, чтобы я рассказал ее вам во всех подробностях.

– Так рассказывайте же быстрее! – воскликнул Наполеон. – По вашему лицу я вижу, что вам удалось-таки задать жару этому венценосному болвану, и мне просто не терпится услышать детали.

Он кивнул стоявшему поодаль лакею и, когда тот подошел, взял с его подноса бокал вина для Наташи, а затем для себя. Павел, в свою очередь, тоже взял бокал и начал рассказывать. По мере того как двигалось повествование, Наполеон приходил во все более веселое расположение духа, а под конец даже расхохотался, забыв о приличиях и светском этикете.

– Потрясающе! – воскликнул он. – Просто великолепно! Господин Ковров, я восхищен вашей отвагой и предприимчивостью. Что же касается вас, госпожа графиня, – Наполеон окинул Наташу взглядом искреннего восхищения, под которым она тотчас залилась краской по самые уши, – то вы меня просто покорили. Не каждая женщина способна проявить столь завидную выдержку, оказавшись на вашем месте. А ваша находчивость, без сомнения, заслуживает самых высоких похвал.

– Благодарю вас, сир, – промолвила Наташа, скромно потупив глаза.

Внезапно Наполеон вскинул голову и прислушался к музыке, которая только что полилась по залу после короткого перерыва.

– Если меня не подводит слух, то это гавот, – сказал он, молодцевато приосаниваясь и поворачиваясь лицом к Наташе. – Гавот – один из немногих танцев, к которым я отношусь терпимо, потому что он не слишком сложный и достаточно медленный. Итак, сударыня, прошу вас оказать мне честь!

Присев перед монархом в изящном реверансе, Наташа протянула ему руку. Десятки любопытных взоров тотчас обратились в их сторону, заставив сердце Наташи учащенно забиться. Она вспомнила, что еще никогда не танцевала с персоной столь высокого ранга, и от этой мысли ее охватила паника. Ее ноги сделались ватными, лоб покрылся испариной, а пальцы руки, которую держал Наполеон, непроизвольно напряглись.

– Милая графиня, да на вас лица нет! – раздался над ее ухом мягкий голос Наполеона. – В чем дело, сударыня, неужели я так сильно пугаю вас? В таком случае спешу вас уверить, что я ничуть не страшнее прусского короля. К тому же, я и сам немного боюсь вас… после того, что вы сотворили с этим бедолагой!

В голосе императора послышались дразнящие нотки, и Наташа подняла на него изумленные, растерянные глаза. В ответ он улыбнулся такой теплой, открытой улыбкой, что все тревоги Наташи улеглись. Наполеон пытается подбодрить ее! Внезапно сердце Наташи наполнилось горячей признательностью к этому человеку, и она постаралась вложить это чувство в свой взгляд и улыбку.

– Извините меня, ваше величество, – сказала она, пускаясь с ним в танец, – я очень волнуюсь, и это вполне объяснимо. Мне еще никогда не приходилось танцевать с таким знаменитым кавалером.

– Ну-ну, не стройте из себя скромницу! – поддел ее Наполеон. – Я никогда не поверю, что Фридрих-Вильгельм – ваша единственная жертва.

– Среди высокородных особ – да, – призналась Наташа.

Наполеон лукаво блеснул глазами.

– Но ведь я-то – отнюдь не высокородная особа! Или вы хотите сказать, что никогда не слышали, как меня обзывают нахальным выскочкой?

– Вы удивитесь, сир, но это самое слово можно применить и ко мне, – в тон ему отозвалась Наташа. – Я ведь тоже не родилась на свет знатной графиней и еще несколько лет назад не смела мечтать о путешествии в Париж. Пределом моих мечтаний было… новое платье.

– Новое платье? – переспросил Наполеон.

– Моя семья была такой бедной, что мне приходилось носить платья, перешитые из старых матушкиных нарядов. А мне так хотелось иметь хотя бы одно собственное! И когда мне, наконец, подарили такое платье, я была на седьмом небе от счастья.

– И вы помните, как оно выглядело? – спросил Наполеон со странной, напряженной интонацией.

– Конечно, помню, в мельчайших деталях. Я также помню, когда это случилось: в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать.

– Так поздно? – в голосе Наполеона прозвучало неподдельное сочувствие. – Что ж, я отлично знаю, каково это – страдать оттого, что не можешь исполнить свое самое простое, непритязательное желание. Ну, а теперь? – спросил он после короткой паузы. – Теперь-то вы чувствуете себя счастливой?

Некоторое время Наташа задумчиво молчала. Непостижимым образом их шутливый разговор перешел в серьезное русло, и ей хотелось ответить предельно искренно.

– Нет, ваше величество, – сказала она. – Я не чувствую себя счастливой. Я вполне довольна своей нынешней жизнью, но это не совсем то, что принято называть счастьем.

Наполеон пристально посмотрел ей в глаза.

– Но ведь вас любит Павел Ковров, – сказал он. – Это один из самых незаурядных и достойных мужчин нашего времени, не говоря уж о том, что он чертовски красив и обаятелен. Неужели вы не чувствуете себя счастливой с ним?

Наташа с улыбкой покачала головой.

– Вы ошибаетесь, сир: Павел Ковров меня не любит. Он мой любовник, да, но он вовсе не влюблен в меня.

– Да нет же, сударыня, вы ошибаетесь, – возразил Наполеон. – Либо просто не хотите ничего замечать, уж не знаю, по какой причине. Зато я прекрасно заметил, какой ревностью и тревогой загорелись его глаза, когда я пригласил вас на танец!

– Просто все мужчины – собственники, – попыталась отшутиться Наташа. – И Павел Ковров – не исключение.

– Может быть, – согласился Наполеон. – И все-таки мне кажется, что в вашем случае я прав.

Отвечать Наташе не пришлось, так как в это время танец закончился, и Наполеон подвел ее к Павлу.

– Ну что ж, друзья мои, пора мне с вами проститься, – сказал он, окидывая их обоих взглядом непритворного сожаления. – Благодарю за удовольствие, которое вы доставили мне своим разговором. Впрочем, мы еще увидимся?

– Несомненно, ваше величество, – заверил его Павел.

Наполеон выразительно посмотрел на Наташу.

– Подумайте над моими последними словами, сударыня, – сказал он с легким нажимом в голосе. – Иной раз бывает очень полезно… бросить свежий взгляд на хорошо знакомую ситуацию.

Наташа присела перед императором в прощальном реверансе, и Павел тотчас отвел ее в сторону.

– Ну что? – спросил он, когда они отошли на достаточное расстояние. – Какое впечатление произвел на вас властелин Европы?

– Он… – Наташа на мгновение задумалась, – он мне понравился.

Павел слегка усмехнулся.

– Я не сомневался, что так и будет. Наполеон умеет быть обаятельным, когда захочет.

– Мне показалось, что он был вполне искренен.

– Разумеется, он не играл, – согласился Павел. – По-моему, этот человек никогда не играет. Просто он бывает разным.

– Все мы ведем себя по-разному в разные моменты жизни и с разными людьми, – нравоучительно изрекла Наташа.

Пристальный, изучающий взгляд Павла скользнул по ее лицу.

– Я наблюдал за вами, пока вы танцевали, – неожиданно признался он. – И должен сказать, что вы в очередной раз удивили меня. Не каждой женщине удается так разговорить Бонапарта.

– И вам, конечно же, хочется узнать содержание нашего разговора, – язвительно усмехнулась Наташа. – Нет, дорогой Павел, даже не надейтесь: я не расскажу вам ничего!

– Да ради бога, – безразлично пожал он плечами. – Мне просто хотелось убедиться, что вы не сболтнули ничего лишнего.

Пока Наташа подыскивала колкий ответ, к ним подлетел молодой французский офицер и пригласил ее на кадриль. Не глядя на Павла, Наташа небрежным движением руки протянула ему свой веер и пошла танцевать.

Когда она вернулась на место, то обнаружила лишь веер, одиноко лежавший на стуле возле стены. Что же касается Павла, то его нигде не было. Правда, очень скоро Наташа увидела его. И то, что она увидела, ей совсем не понравилось.

Павел танцевал вальс в паре с хорошенькой брюнеткой в сливочно-желтом платье, в которой Наташа, к своей непередаваемой досаде, узнала Анриэтту де Грансе. Причем, они так самозабвенно вальсировали и так нежно улыбались друг другу, что Наташа невольно почувствовала болезненный укол ревности. Ее настроение внезапно испортилось, ощущение веселого праздника померкло. Захотелось послать к черту назойливых поклонников и прямо сейчас, немедленно уехать отсюда.

«Ну уж нет! – с гневной решимостью сказала она себе. – Ты не сделаешь подобной глупости и даже не подашь вида, что тебе что-то не нравится. Ты будешь самой веселой и жизнерадостной женщиной на этом балу, будешь танцевать и кокетничать со всеми мужчинами подряд. И ты ни за что не допустишь, чтобы Павел заподозрил тебя в ревности!»