Заметив, что сопровождающие их офицеры отвлеклись поздороваться с приятелями, Наташа приблизилась к Павлу.

– Как вы думаете, зачем Бонапарт захотел нас видеть? – тихо спросила она. – Он собирается обвинить нас в шпионстве и отправить в тюрьму?

Павел сжал ее руку и ободряюще улыбнулся.

– Я, конечно, не могу знать, что у него на уме, но все же не думаю, что наши дела настолько плохи. Если бы Наполеон решил посадить нас в тюрьму, нас бы не привезли сюда.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась Наташа. – И все-таки, я сама не своя от страха.

– Не бойтесь, – сказал Павел, и на его лице отразилась отчаянная решимость. – Я гарантирую, что ничего плохого с вами не случится.

– А с вами? – спросила Наташа, вскинув на него наполненные тревогой глаза. Милосердный Боже, что он задумал? Неужели ради ее спасения он готов поставить на карту свою честь?!

– Идемте, господа, – поторопил их старший офицер. – Вот сюда, по этому коридору… Капитан Дювиль, – обратился он к офицеру, стоявшему возле массивных бело-золотых дверей, – вот те самые люди, которых желал видеть император.

Распахнув двери, Дювиль переступил порог огромного кабинета, отделанного в белых и малиново-золотых тонах, и торжественно доложил:

– Ваше величество, князь Ковров и графиня Струйская находятся здесь.

– А, наконец-то! – воскликнул Наполеон, с живостью вскакивая из-за стола, за которым он что-то писал, попутно прихлебывая чай. – Ну что ж, проходите, милейшие господа! Мне просто не терпится услышать от вас рассказ, который, я не сомневаюсь, окажется не менее занимательным, чем рассказ о злоключениях бедняги Фридриха-Вильгельма.

– Держитесь уверенно и спокойно, – шепнул Павел Наташе.

Пройдя на середину кабинета, Павел склонился перед Наполеоном в почтительном поклоне, а Наташа, в свою очередь, сделала глубокий реверанс. Затем они оба выпрямились и неподвижно застыли перед императором: Наташа – скромно потупив глаза, Павел – выжидающе глядя на Бонапарта.

– Что ж вы молчите, друг мой? – с ехидством спросил Наполеон. – Или вы будете уверять меня, что и понятия не имеете, о чем идет речь?

– Сир, – почтительно и в то же время с достоинством произнес Павел, – я слишком глубоко уважаю вас, чтобы валять перед вами дурака. Пожалуйста, задавайте вопросы, я буду на них отвечать.

– А, вам нужны вопросы? – вскинулся Наполеон. – Что ж, извольте, сударь. – Он схватил со стола чашку с недопитым чаем и, непрестанно курсируя взад-вперед по комнате, заговорил: – Прежде всего, мне хотелось бы знать истинную цель вашего приезда во Францию. И не вздумайте нести вздор про романтический вояж с любимой женщиной! – Он с колкой усмешкой посмотрел на Наташу, которая, наконец, отважилась поднять на него глаза. – Во-вторых, я жажду услышать самый подробный рассказ о ваших приключениях. И, в-третьих, – Наполеон болезненно поморщился, – объясните мне, как случилось, что один из моих лучших и верных людей – сыщик Фабьен – стал…

– …Содействовать мне в поимке английского шпиона Джонатана Стентона, – ввернул Павел, воспользовавшись секундной заминкой императора. – Бессовестного, дерзкого авантюриста, обокравшего мать моего государя.

– Ну, так и начните с этого самого места, – сказал Наполеон, усаживаясь в кресло и указывая гостям на два других, стоявших напротив.

Следующие полчаса Наташа провела, как на иголках. Павел рассказал Бонапарту все – начиная от того, как обнаружилась пропажа важного письма, и заканчивая тем, как час назад он самолично сжег это самое письмо. Умолчал он лишь об одном – о том, что содержалось в этом письме и какую опасность оно представляло для отношений между Россией и Францией.

– Неужели вы совершенно не знаете, что было написано в том письме? – недоверчиво спросил Наполеон. – Допустим, императрица-мать вам этого не сказала. Но вы же держали письмо в своих руках!

– Сир, у меня не было времени вникать в его содержание, потому что, когда Стентон, наконец, отдал мне его, в двери уже стучались люди майора Лонгвиля, – не моргнув глазом, солгал Павел. – Поняв, что дело принимает скверный оборот, я поспешил уничтожить письмо.

– А вы, сударыня? – Наполеон повернулся к Наташе. – Тоже будете уверять, что не прочитали письмо, которое передал вам англичанин? Простите, но я просто не могу представить, чтобы женщина не сунула свой любопытный нос туда, куда ей запретили его совать!

Наташа сложила руки на груди и посмотрела на Бонапарта с таким кротким, ангельским выражением лица, что Павлу с трудом удалось сохранить серьезность.

– Сир, но я действительно не читала этого письма! О, конечно, сначала я хотела его прочесть, ибо мое любопытство было слишком велико. – Она смущенно улыбнулась. – Но как только письмо оказалось у меня в руках, то все его строчки расплылись перед моими глазами.

– Интересно, с чего бы это? – хмыкнул Наполеон. – Не иначе, как от радостных слез!

Наташа тяжко вздохнула и покачала головой.

– Нет, сир, причина была совсем не в этом. Просто… просто я сразу поняла, что это письмо поддельное и что мерзавец Стентон решил меня надуть. Тут уж было не до того, чтобы вникать в содержание!

– Интересно, интересно, – Наполеон слегка наклонился в сторону Наташи. – И по каким же признакам вы заподозрили подделку?

Лицо Наташи озарилось такой по-детски лукавой и торжествующей улыбкой, что Бонапарт невольно улыбнулся в ответ.

– Письмо, которое дал мне Стентон, было абсолютно без запаха. А между тем Мария Федоровна щедро поливает все свои письма розовой водой. И этот аромат потом не выветришь, как ни старайся.

– Потрясающе! – Наполеон восторженно хлопнул в ладоши. – Сударыня, да вы вполне можете подаваться в профессиональные шпионки! К сожалению, – прибавил он с посерьезневшим лицом, – у вас не будет такой возможности.

«Вот оно!» – с похолодевшим сердцем подумала Наташа. Она в отчаянии посмотрела на Павла, но тот уже поднимался с кресла, а вслед за ним то же самое сделал и Наполеон.

– Сир! – проговорил Павел с прорвавшимся волнением в голосе. – Могу ли я просить вас о разговоре наедине?

– И вам тоже пора завязывать со шпионской деятельностью, мой друг, – продолжал Наполеон, будто не слыша его слов. – Потому что агент для тайных поручений должен всегда сохранять трезвую голову на плечах. А вы что сейчас сделали? – Он возмущенно передернул плечами. – Даже не дослушав меня, вы вскочили с кресла и бросились предлагать мне свои услуги взамен на свободу вашей компаньонки. Непростительный, чудовищный промах!

В этот момент выдержка изменила французскому императору, и он весело, заразительно расхохотался.

– О сир, так, значит, вы не собираетесь отправлять нас в тюрьму, да? – радостно воскликнула Наташа. – Я знала, что вы не сделаете этого, я никогда не сомневалась в вашей доброте и великодушии!

Перестав, наконец, смеяться, Наполеон строго погрозил ей пальцем.

– Так и быть, сударыня, я не отправлю вас в тюрьму, – сказал он, – но только в том случае, если вы выполните одно мое условие. – Он выдержал красноречивую паузу и громко, внушительно произнес: – Вы немедленно даете согласие стать женой князя Павла Коврова.

– Я согласна, ваше величество, – без колебаний ответила Наташа. – Но только если он сам захочет на мне жениться, а я в этом очень сомневаюсь.

– И напрасно, – услышала она за своей спиной голос Павла, от которого внутри у нее все затрепетало. Подойдя к Наташе, он положил руку ей на плечо и, улыбнувшись ей теплой улыбкой, снова обратил взгляд к Наполеону. – Ваше величество, мы будем венчаться завтра днем, в православном храме при русском посольстве. Окажите нам честь своим присутствием!

– Непременно заеду, если не появится неотложных дел, – пообещал Наполеон. – Но, в любом случае, свадебный подарок за мной.

Глава 32

По дороге в посольство Наташа и Павел почти не разговаривали. Да и какие могли быть разговоры, когда Наташа даже не осмеливалась поднять на Павла глаза? Она только что дала согласие стать его женой, и завтра они должны венчаться. Но хотя совсем недавно Наташа страстно желала этого, сейчас она не чувствовала радости. По сути, Наполеон навязал ее в невесты Павлу, и что оставалось тому, кроме как выразить по этому поводу свой восторг?

За то, чем они занимались здесь, в Париже, их вполне могли отправить за решетку, но их спасли два обстоятельства. Первое – это то, что Наполеон питал искреннюю симпатию к Павлу Коврову и был уверен, что Павел питает такую же симпатию к нему. А второе – то, что его глубоко тронул жертвенный порыв Павла, готового на все ради спасения любимой женщины. Как в таких обстоятельствах Павел мог отказаться жениться на ней, иными словами – отказаться от подарка, который великодушно делал ему Наполеон? Обманывать монаршие ожидания опасно, за это можно жестоко поплатиться.

В гостиной Наташа первым делом избавилась от шляпки, делавшей ее похожей на горничную. Потом сняла спенсер, под которым ей было душно, и, пригладив растрепавшиеся волосы, прошлась из угла в угол. Она понимала, что должна прервать это затянувшееся молчание, но никак не могла собраться с духом и начать разговор. Павел же, со своей стороны, не торопился ей помогать: видимо, ему доставляло удовольствие наблюдать за ее терзаниями. А может, он просто не хочет с ней говорить? С женщиной, которой он при других обстоятельствах никогда бы не сделал повторного предложения руки и сердца!

Не в силах больше выносить неопределенности, Наташа порывисто обернулась к Павлу. Их взгляды встретились, и Наташа почувствовала, как с ее души словно скатывается тяжелый камень. В смотревших на нее глазах Павла не было ни гнева, ни досады. Только горячая любовь и бездонная, всепоглощающая нежность.

– Павел, любимый мой, – проговорила Наташа дрожащим от слез голосом. – Неужели ты все-таки простил меня и любишь по-прежнему?

Вместо ответа он бросился к ней и заключил в объятия. Нервы Наташи, столько времени находившиеся в напряжении, сдали, и она отчаянно разрыдалась на груди жениха. Он терпеливо успокаивал ее, шепча ласковые слова. И вскоре Наташа почувствовала, как боль, страх и горечь уходят из ее сердца, а на смену им приходит тихая радость и предчувствие грядущих добрых перемен.

Когда Наташа совсем успокоилась, они уселись на диван, и Павел поведал о той ловкой авантюре, что они провернули с Фабьеном.

– Бурная сцена, которую устроила Анриэтта де Грансе возле нашего посольства, была всего лишь комедией, – объяснил он. – На самом же деле смерть брата вовсе не опечалила маркизу. Напротив, она обрадовалась, что его не стало! Во-первых, она получила солидное наследство, которое поможет ей расплатиться с долгами. А во-вторых, теперь она может жить спокойно, не боясь в любой момент угодить за решетку: ведь де Бомон то и дело втягивал сестру в свои аферы, и это было ей совсем не по душе.

– Понятно, – кивнула Наташа. – Но как вы смогли с ней договориться, чтобы она подыграла вам?

Глаза Павла озорно блеснули из-под темных ресниц.

– Это целиком заслуга нашего друга Фабьена. Он пригрозил маркизе, что она пойдет соучастницей по делу своего брата, и она без колебаний согласилась нам помочь. Затем Фабьен поручил одному из своих людей «подстрелить» меня в Булонском лесу, на виду у нескольких десятков человек. Естественно, выстрел был сделан холостым патроном, а та кровь, которая залила мою грудь, была кровью быка, спрятанной в кожаном мешочке под моим мундиром.

– А доктор? – недоуменно спросила Наташа. – Ведь он так внимательно осматривал тебя, неужели он не заподозрил обмана?

– Видишь ли, дорогая моя, – виновато улыбнулся Павел, – доктор, как и атташе Куракин, был тоже посвящен в наш план.

Наташа отодвинулась от Павла и сердито поджала губы.

– Получается, – проговорила она оскорбленным голосом, – что в ваш замысел была посвящена целая куча людей. И только я одна, как последняя дурочка, ни о чем не догадывалась!

Павел взял ее за руку и примирительно заглянул в глаза.

– Пойми, любимая, мы просто не могли посвятить тебя в наш замысел! Ведь все должно было выглядеть естественно и особенно – твое поведение в тот момент, когда в меня стреляли. Кто-то из знакомых Стентона – или даже он сам – могли наблюдать эту сцену и заподозрить нечистую игру. Так что, пожалуйста, постарайся понять и не обижайся.

– Не обижайся! – передразнила она, окинув его негодующим взглядом. – Да я чуть с ума не сошла от тревоги за твою жизнь! Но тебе было тогда наплевать на мои чувства, – тихо прибавила она, и ее глаза на мгновение наполнились болью.

– Да, – подтвердил Павел, стиснув руки, – я действительно не думал тогда о твоих чувствах. Я был слишком зол на тебя… за Стентона. Черт побери, Наташа, как ты могла так чудовищно со мной обойтись?! Ты же знала, как безумно я люблю тебя, и как мне будет больно!

– Прости меня, – прошептала она, глядя с раскаянием и мольбой в его потемневшие глаза. – Это все мое проклятое упрямство, моя неуемная мстительность! Я постоянно внушала себе, что должна тебя ненавидеть, что нельзя прощать то, как ты обошелся со мной пять лет назад. А между тем, сама день ото дня все больше и больше влюблялась в тебя. И когда мое сердце окончательно проиграло борьбу с разумом, я сделала… отчаянную попытку повернуть наши отношения вспять. Я понимала, что больше не в силах противиться своему влечению к тебе. И тогда я отдалась Стентону… чтобы ты проникся ко мне презрением и сам отстал от меня.