– Как и я, голубка, как и я, – зловеще ответил мне Георгий и вцепился теперь взглядом в Мишу, что встал за спинкой моего стула и, наклонившись, поцеловал в скулу.

– Заказала что-нибудь? – как и не замечая Свана, спросил он, накрыв мои плечи широкими горячими ладонями и чуть сжав, даря одновременно и облегчение и тревогу. Рядом с ним я перестала бояться за себя, но тут же испугалась за него. – Что-то голоден я зверски.

– Это чей же ты такой отважный будешь, мил человек, раз мужних жен не боишься на людях трогать? – прищурился уголовник так, что у меня скрутило от страха живот. – Или не в курсе, что Елена у нас замужем? Так у нас и в УК РФ прописано, что незнание не освобождает от наказания.

– Гражданин Сванидзе, кто я – вам, уверен, уже прекрасно известно, что подтверждает сам факт вашего присутствия здесь. – Тон Михаила стал таким, что я невольно покосилась на него. Я никогда от него такого не слышала, как неумолимое и однозначно угрожающее лязганье металла. – Крайне нежелательного и навязанного МОЕЙ НЕВЕСТЕ присутствия, от коего я настоятельно рекомендую вас ее избавить отныне и впредь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ну надо же, голубка, а ты шустрая! – нарочито восхищенно присвистнул Георгий, уже в открытую подтверждая, что он здесь появился не случайно. – Еще и с Серым не развелась, а уже бывшего фээсбэшника крепенько так за… душу прихватила. На вид – так цветочек чистенький, а на деле-то та еще акула. Да только прогадала ты, голубка, прогадала. Мало того, что бывший, выперли с волчьим билетом, так еще и калека одноногий. А я второй раз уже не предложу.

– Я бы сказала, что буду признательна, но это было бы ложью. Я ни за что не буду вам признательна.

Георгий поцокал языком и коротко презрительно хохотнул.

– Осмелела голубка. Голову как подняла, на крыло встала. Напрасно, Лена. На колени потом передо мной больнее падать будет. А ведь придется. И падать, и ползать. Умолять да стелиться, угождать, как шкура распоследняя, будешь. Прям при этом своем капитане борзом и будешь. А ведь могла жить как достойная женщина.

– Лена, прошу прощения сразу за то, что не для твоих ушей, – ничуть не дрогнувшим голосом произнес Миша, наклоняясь только чуть вперед и как бы окутывая меня со всех сторон своей силой и уверенностью. – Слушай сюда, мразота: никогда больше ты не приближаешься к моей женщине. Не угрожаешь ни ей, ни ее близким. Не оскорбляешь ее. НИ-КО-ГДА. И только в этом случае я позволю тебе жить. А сейчас встал, забрал своих торпед и съ*бался с наших глаз навсегда.

– Да ты совсем ох*ел меня пугать? – лицо Свана перекосилось, и вся его звериная злоба вылезла наружу. – Да я сейчас только пальцами щелкну – и мои парни и тебя, и твоих шавок прямо тут замочат, заберем эту соску, берега попутавшую, и уйдем отсюда. И никто нас не остановит и слова не скажет потом. Я в этом городе…

Михаил сорвался с места молниеносно. Искаженное яростью лицо Георгия ударилось о столешницу с такой силой, что пластик треснул, и из носа авторитета хлынула кровь. В следующее мгновение Михаил вздернул его вверх, отрывая за шиворот от пола. Стул полетел в сторону. Я вскочила, зажав рот. Кто-то из не успевших ретироваться из кафе вскрикнул, со стороны остальных участников конфликта тоже послышалась возня и ругань, но я сейчас видела только мужчин перед собой.

– Я тебя предупредил же по поводу оскорблений в адрес моей женщины, – тихо, но как-то по-настоящему пугающе сказал Миша. – Маленькая, я вернусь через минутку.

Я так и стояла, держа руку у своего лица, а Михаил потащил Свана прочь. Из троих бандитов на ногах остался только один, да и тот стоял согнувшись и стонал сквозь зубы. Блондин, что пришел на встречу с Корниловым, подмигнул мне и сунул за пояс пистолет, отобранный у противника, и со вторым они принялись пинками гнать ходячего и бесцеремонно поволокли бессознательных бандитов к выходу. Причем за ноги, не обращая внимания, что те прикладывались головами о стулья и дверной проем.

Сквозь стекло мне было видно, как Михаил что-то говорит Георгию, который кривился от боли в заломленной руке, но, как ни странно, кивал. Кивал покорно, при этом еще успевая зыркать как-то трусовато на приближение остальных участников действа. И вообще он весь словно сдулся, исчез только что бахвалившийся своим превосходством псевдохищник, превратившись на фоне нависшей над ним истинной мощной зверюги в съежившегося падальщика. Как только Миша отпустил, а точнее, брезгливо отбросил его, как нечто отвратительное, он пошел прочь, даже не оглянувшись ни разу.

Корнилов выудил из кармана телефон, на ходу бросил кому-то буквально пару фраз и отключился. Он и помогавшие ему ребята вернулись в кафе и первым делом вымыли руки у раковины в углу.

– Знаешь, Лен, мне кажется, у местного персонала технический перерыв образовался. Проветрить тут точно не помешает, – кивнул мне Миша, на выход, коротко глянув на пустоту за прилавком. – Пойдем лучше пиццу съедим вон там дальше.

И только теперь я опомнилась от сковавшего, оказывается, шока.

– Миша, какая пицца! – кинулась я вперед. – Георгий знает, где Федька! Он мне практически впряму…

– Лен, тш-ш-ш! – поймал он меня поперек талии, тормозя. – Я догадался, что пасли нас уже какое-то время. Странно только, что не заметил – точно старею. За Федором уже выехали. На всякий случай. Потому как если Сван не полный дебил, то соваться к нам уже не станет. Себе дороже. Мы с ним достигли взаимопонимания. Успокойся.

– По моему, он абсолютно бешеный уходил и непременно захочет отомстить.

– Он подлая, но не глупая мразь, маленькая. И отомстить может хотеть сколько угодно, но не ценой собственной башки. Все, забудь. Давай поедим, я переговорю с Бобрами, и пойдем хоть что-нибудь купим. У нас ребенок сегодня дома ночует, а мы не готовы.

Глава 25

Слепой я озабоченный лох! Вот правильно меня с работы пнули! Туда мне и дорога, раз то, что пасут, проморгал. Что одурел совсем и Лену одну видел перед собой – не оправдание! Таким темпом мог и действительно серьезную опасность прохлопать. А если бы Сван решил не эффектно перед моей инопланетянкой нарисоваться, а тупо послал бы быков своих перехватить нас прямо на дороге? По колесам, а то и в бошку мне пустую, от любви поплывшую, шмальнули бы – и все. Забирай Лену, делай что хочешь. Пока орионовцы бы узнали и ее вытащили… Меня аж морозом пробрало. Моя незаслуженная удача в том, что Сван – позер и патологический любитель эффектных вы*бонов. И что, как ни крути, Лена ему живой и целой нужна. А мало ли чем экстрим на дороге может закончиться. По крайней мере, в том, что нас до дома Марины не вели, я уверен. Не до такой степени ополоумел и залопушился. Уж на улочке тихого дачного товарищества это было бы реально палевно. Видно, на трассе где-то торчали и ждали, пока обратно поедем. Но все же, разъяснив популярно гаду позорному, почему не стоит больше даже думать в сторону Лены и ее семьи, я первым делом уточнил, выехал ли Лавров. И попросил Боева послать кого-нибудь ему на подмогу, чтобы вывезти пацана без эксцессов.

С Бобровыми я толком и поговорить не успел. Пересеклись около салона продажи сотовых – сразу озадачился Лене телефон подобрать.

– Слушаю вас, – хмуро глянул на братцев и вернулся к изучению витрины, одновременно посматривая через стекло на Лену в кафе.

– Михаил Константинович, мы отказываемся от этого задания, – угрюмо пробухтел Алексей.

– И честно сообщаем, что будем всячески препятствовать, если вы его перепоручите еще кому-то, – поддакнул ему Александр.

– Что? – опешил я, но тут засек Свана и его торпед и стало не до того.

Ломанулся, парни следом без вопросов. Включились в ситуацию без единой просьбы и указания. Вот толковые же, что за дурь только себе придумали? Разберемся.

Пока я волок гондона, возомнившего себя чуть ли не хозяином города, он еще плевался угрозами и пенился. Но я навещал ему интимным шепотом, как отошли подальше, что знаю о том, как он эпично по жизни скрысятничал и обобрал своих же во время последней отсидки. Спасибо способному раздобывать самую наисекретнейшую инфу Андрюхе, вот же талант у мужика, дай ему бог. Собрать по кусочку, по полслова, по фактику то тут, то там, сложить паззл – и вот он, убойный компромат, что любого ох*евшего в корень бандюка покладистой зайкой, дрожащей за свою жопу, делает. Пока Лена увлечена была отбором кандидата, Андрей мне по-быстрому рассказал интересные факты из биографии криминального типа авторитета. Конечно, живых свидетелей того – дружбы задушевной и взаимовыгодной Свана с тюремным начальством – не осталось. Ведь не просто он постукивал – мелко это для него, а по весьма обоснованному подозрению организовал налет с кучей трупов и с исчезновением очень немаленького общака банды Корнева, с которым тогда и сидел на одной зоне. А это охереть какой наглостью надо обладать, и никто из бандюков на такое не отважился бы. Ведь за такое потом с того света достанут и накажут, что в аду вздрогнут. Начальник той зоны и два его заместителя резко уволились, по состоянию здоровья, ага. А Сван, выйдя на свободу, внезапно забогател. А вот Корень не вышел. Несчастный случай в тюремном гараже приключился. И начальник с его замами, что сто пудов тот налет и осуществили, долго не прожили после выхода Свана. Слабое здоровье же у всех, ну да. Особенно когда одному чем-то по башне на рыбалке, второй паленым коньяком траванулся, а третий с лестницы неудачно навернулся. Короче, вроде бы следов нет, подзачистил все, но шила в мешке не утаишь. И если привлечь настойчивое внимание авторитетных в определенных кругах человечков к общей картине странных обстоятельств, то жить Свану останется недолго и жизнь эта будет ох какая несладкая. Потому как, по слухам, в том общаке были бабки не только Корневских. А еще некоторых очень серьезных людей. А таким людям не нужна железобетонная доказуха с экспертизами и показаниями, как нашему самому гуманному в мире суду. Им и четко озвученной логичной схемы с прикрепленными к ней трупами хватит. Вот и сдулся Сван мгновенно, зыркнул только на меня раз с ненавистью, но даже хавало не раскрыл с «за базар ответишь» или «п*здец тебе теперь». Эта подлая кошатина знает, чье сало сожрала и что за одно подозрение будет. Придут, сначала поспрашают братки, как они умеют, вдумчиво и тщательно, а потом и казнят показательно, так, чтобы больше никто себя до хрена хитрее всех не возомнил еще долго.

Лену в моих руках еще трясло, и успокоиться она смогла, только когда я позвонил самому Лаврову и он бодро отчитался лично ей, что вот они уже все погрузились в его машину и выехали в город, подозрительных объектов и преследования не ожидается. Сван, видно, козырь с пацаном как последний наметил. Тоже хоть и скот каких поискать, но догоняет, что мать за своего ребенка горло зубами перегрызет и ненавидеть по гроб жизни будет. Никогда такое не прощают. А при его положении в жизни и окружении пытаться создать отношения с люто ненавидящей его женщиной все равно что в петлю башку сунуть.

– Все, успокоилась? – спросил я у Лены, как только сбросили вызов.

– Миш! – она прижалась ко мне вся, завсхлипывала. – Страшно-то как!

– Да чего там страшного, маленькая? – скорчил я из себя неперешибаемого оптимиста. – Все нормально уже. Делов-то пять минут, сама же видела.

Ловил взгляды Бобровых, что деликатно топтались в нескольких метрах от нас, и читал там, что брехливое я создание. И еще понимание, что брехня эта правильная. Женщины и дети не должны жить и бояться. И нормальные мужики не должны. Они действовать должны, чтобы их женщины и дети не боялись. Бояться – удел всяких мразей, что обидеть кого-то норовят, уверовав в свое силовое превосходство и безнаказанность. И эту их веру нужно уничтожать быстро и эффективно. И вот это в моем понимании правильная картина мира. Да, я в курсе, что утопичная. Но если бы я не был уверен, что возможная, то никогда бы не пошел работать в органы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– А если Георгий все же отомстить захочет? – Пицца в тарелке Лены безнадежно остывала, она никак не могла успокоиться, все выглядывая Лаврова с Федором, с которыми договорились встретиться прямо тут.

– Не захочет. – Я посмотрел на Бобров, что сидели напротив и корчили почти достоверно беспечные рожи. – Лен, ты веришь, что я владею ситуацией?

Спросил придурок, промухавший слежку и допустивший, что этот мудила вообще смог к ней приблизиться и заговорить.

– Да, – она явно ответила честно, но счастливее от этого выглядеть не стала. Страх – сложно поддающаяся контролю эмоция, способная отравлять тебе существование, даже если есть все логические обоснования не бояться.

– Давайте, рассказывайте, – велел я Бобровым, и оба, как по команде, глянули на Лену.