Басовитое рокотание мотора еще одной тачки я слышал издалека, и теперь здоровенный внедорожник неторопливо выполз на берег, ворочая по грязи шипастыми шинами. Надо же, Камнев. Я эту дуру у него во дворе взглядом зацепил. Меня искал?

Сквозь забрызганную лобовуху разглядел, как поползли вверх темные брови вечно невозмутимого Яра, когда узрел он меня, голого, на берегу. Ну да, Афродита тут с хером болтающимся из речной, зараза, пены выползшая. Ох и спасибо тебе, Лена. Я как найду, еще поспрашиваю с тебя за это. Пристрастно так, вдумчиво, искончаешься у меня расплачиваясь.

– Чего случилось? – спросил Камнев, вылезая из салона и направляясь к багажнику, перед этим обшарив меня пристальным взглядом явно на предмет повреждений. Цел я. Почти. Головкой только одной об другую зацепился и повредился чуток. Лицо Камнева уже опять вернулось к невозмутимому выражению, и он достал и кинул мне футболку и спортивные штаны, сообщив сухо: – Обуви нет, в зале храню.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Случилось. Побегал вот.

– Угу, ветер в харю, а я шпарю, – хмыкнул он. – Хорошо так, видно, что шмотье потерял.

– Больно жарко было. – Да-да, и жарко, и сладко, и, как в том анекдоте, еще точно побегу так же. Пробурчал, натягивая вещи поскорее, потому как только вспомнил свой с девочкой Леной ночной забег, так и зашевелилось приунывшее на холоде хозяйство.

– Серьезно, Корнилов, нормально все? А то загулялся ты, утро на дворе.

– Вижу.

– Лизка испереживалась. И Рокс с ней.

Вот тут стыдно стало. Словно подросток опять, ни грамма ответственности.

– Простите. В планах доставлять беспокойство не было. Все вышло неожиданно.

А вот, кстати, если Лена так подорвалась, только заметив, что кто-то едет сюда, то, вероятно, живет где-то недалеко и наверняка перепугалась попасться на глаза знакомым. Логично? Вполне. Тем более что бы она делала-то ночью в грозу черт-те где от дома? Одна. Ладно бы с любовником. В смысле, изначально приехала.

– Яр, слушай, вопрос у меня образовался. У вас же поселок этот новый и не сказать, что прямо большой очень?

– Ну.

– Ты не замечал среди соседей ближних или дальних девушку одну. Ездит на «Ситроене» праворуком, то ли светло-сером, то ли вообще белом или там бледно-голубом. Последние две буквы ЕТ, регион местный. Зовут Лена.

– Девушка, значит, – ухмыльнулся Камнев, – Лена. Оно теперь и понятно.

– Ну раз понятно, то найти поможешь?

– А то. Соседей таких у меня точно нет. – Раз сказал, так и есть. У него же внимание все же под такие вещи, как и у меня, заточено профессионально. – Может, гостила у кого.

– Может, и гостила. – И если бы ты, Корнилов, хоть пять минут не членом рядом с ней подумал, то и расспросил бы. Или документы глянул, пока спала. Вот нормальная же практика, с любой другой так и сделал бы. С любой. Другой. И кто же знал, что Лена моя с места до первой космической стартанет, и слова сказать не успею.

– Есть гайцы знакомые, чтобы пробить по скудным таким приметам?

– Светлый «Ситроен», ЕТ, местный, владелица, возможно, какая-то Елена, если на кого-то другого тачка не оформлена, – перечислил Яр, и я кивнул, осознавая, насколько ступил, ведь должен был уже обладать всей информацией. – Найдем, чё. И хуже бывало. Домой?

– Да, Лизку заберу, и точно домой. Загостились мы у вас.

– Слушай, Миша, тут такое дело, – нахмурился он, когда потряслись в обратный путь. – Мы с Рокс подумали… короче, пусть Лизка еще у нас побудет. Нам не в напряг, а ей остыть чуть. – Он коротко зыркнул на меня, изучая реакцию. – Ну, сам понимаешь, после вчерашнего. Как вы станете в квартире тесной жопами рядом тереться, пока у нее эта дурь с любовью в башке штормит? Бабы, они же в любом возрасте бабы. Чё в башку себе втемяшат – хрен запросто выбьешь. Пока само не пройдет, или не передумает. Пусть охолонет, а тогда уж… Рокс с ней поговорит по душам, как успокоится. У моей погремушки тоже всякое в жизни было, знаешь, она слова найдет. Да и по возрасту они недалеко, не то что мы два динозавра, да еще и мужики косноязычные. А то вдруг свезет нам и западет Лизавета на кого. Лето сейчас, у наших соседей вон сыновья есть.

– Я на этих сыновей еще посмотреть должен, – проворчал я на автомате. – Мало ли, что там за мажоры.

– Это понятно, Корнилов, мы с Рокс и сами смотреть будем. Я бошки с ручонками мигом поотрываю, не дай бог что, похер, чьи там дети. Ты в принципе-то согласен?

На самом деле я был не против. Не потому, что вдруг захотел снять ярмо по имени Лизка со своей шеи. Эта ржавчина мне нигде не жмет. Просто реально Яр прав насчет жития рядом прямо сейчас. Я еще и что сказать ей, как растолковать все нормально, не на эмоциях, не придумал. Потому что, сука, не думал вообще, а трахался так, что чуть душа в рай не отлетела от кайфа.

И если я собираюсь в ближайшее время опять пересечься с Леной, то мне же надо ее куда-то приводить. И чую я, что от перспективы периодически кувыркаться в гостиницах ее, бедолагу, кондратий приобнимет. Это же типа совсем пошлятина конченая. Да еще и палевно, мало ли что. Короче, коварно заманивать и соблазнять надо на своей территории. А какое там соблазнение, если за стенкой будет Лизка. Мало того, что мне ох как понравилось, что Лена голосистая, так еще и с любовью этой выдуманной своей обезьянка моя психованная может такую сцену закатить, что только и видел я и без того перешуганную инопланетянку. И потом ее под себя уложить получится только оглушив дубиной, как тот пещерный самец.

– Ладно, я с твоими доводами согласен на все сто. Но вот, боюсь, Лизка психанет.

– Психанет, – согласился Камнев так, будто его это ни капли не пугало. Хотя я слышал о прошлом его жены и ее характере. Лизка с ее закидонами ему что слону дробина, видно. Тренированный. – Но нас трое, а она одна. Аргументами потушим.

Ну-ну. Рискнем.

Глава 10

Я застегнула молнию на костюме наглухо, стремясь прикрыть шею, но один взгляд в зеркало заднего вида поведал мне, что следов от варварских поцелуев Михаила полностью спрятать это не помогло. Не говоря уже о раздражениях от его щетины и распухших губах. Печка всю дорогу работала на максимуме, но меня трясло в сырой одежде. Или дело не в ней совсем, а в ужасе перед реакцией Сергея, когда он увидит меня, всю такую расписанную прикосновениями чужого мужика. И что делать? Хватать сына и бежать? Куда? К родителям в деревню? На край света? Или же на поклон к Георгию, униженно прося защиты? Только захочет ли защитить, узнав, в чем дело, а не вытрет ли с удовольствием ноги. Нет, это не выход. Что же ты натворила, Лена! Что наделала?! И главное, где-то там, в глубине, под плотным одеялом страха, нет никакого раскаяния, сожаления, настоящего отвращения от своего поступка. Есть понимание, насколько глупо, непорядочно, опрометчиво поступила. Но отторжения после отрезвления к тому, что творил со мной любовник и чем ему отвечала, не было. Впервые за долгое время мне было хорошо. С ним. Это было так похоже на счастье. За которое, безусловно, придется заплатить. Ну хоть Михаила это не коснется.

Несколько секунд стояла, уткнувшись лбом в дверь квартиры, пялясь на свои босые ноги. Ведь одна кроссовка так и осталась валяться где-то на берегу реки, названия которой я не знаю, а вторую я выкинула сама. Но потом приказала себе собраться, отперла и тихо скользнула в темноту прихожей. В квартире тишина. Раскиданных небрежно туфель Сергея нет. Не вернулся? Никто не подвез, похоже, все же там пьяные были. Федька, видно, спит еще, а свекровь тоже у меня не ранняя пташка.

Крадучись, я пробралась в ванную. Запершись, содрала с себя влажные тряпки и сунула в стиралку, сразу же запуская. Сама встала под душ, принявшись натирать кожу до красноты мочалкой с пахучим гелем. Но сколько ни терла, все мне чудился запах Михаила и нашего секса. И от этого трясло все сильнее, а горячая вода, сколько ни добавляй температуру, ничуть не помогала. Зажав себе рот, я разревелась. Что же наделала! Как же я жить-то теперь буду? Даже если Сергей не узнает. Каждый следующий день во лжи. А признаться ему… Нет! Господи, как же до такого дошло? До панического страха перед некогда отчаянно любимым человеком. До измен. До осознания, что с мужем законным больше не смогу. От мысли, что он дотронется, в оторопь бросает и тошнота к горлу.

Задавила свою истерику, вылезла из-под обжигающих струй, растерла покрасневшую кожу. Нарыла в косметичке тональник, подаренный еще на Новый год коллегами в наборе косметики, да так и валявшийся без дела. Тон совершенно не мой, а передарить никому не случилось, вот и сгодится теперь хоть на что-то. Замазывала щедро проступившие отметины и ругала себя распоследними словами, а все потому что смотрела на них, касалась и снова будто на себе рот Михаила ощущала. Ласкающий, терзающий, жадный. Ладони его горячие, беспардонные, сильные. И опять в груди тесно, в животе сладко потянуло, грудь заныла. Лена, дура безмозглая шлюховатая! Да опомнись ты уже!

Открыв дверь, чуть не заорала, наткнувшись на свекровь, что торчала под ней.

– И где ты шлялась? – презрительно скривившись, потребовала она ответа в лоб. – Сереженька ночью приезжал с друзьями, искал. Сказал, хвостом махнула, психанула не пойми чего и умчалась.

Не пойми с чего? То есть застать его, имеющим девку какую-то, – это ерунда? Психовать точно не причина? Чуть не взорвалась, вывалив ей это, но прикусила язык. Никогда я не огрызалась на нее и не грубила – не так воспитана, и сейчас не смогу. Потому что и сама не без греха, нечего в позу обиженной и оскорбленной становиться. Потеряла это право.

– Светлана Николаевна, потише, Федю разбудите, – пробормотала только.

Протолкнулась мимо нее, направляясь в спальню переодеться во что-то посущественнее халата и более закрытое.

– Ой, смотрите, забеспокоилась она! А всю ночь где-то шлялась, так не волновалась о кровиночке своей? Конечно, чего волноваться! Мамаша беспутная, на меня ребенка повесила, а сама давай за мужиком хвостом по пьянкам-гулянкам! Чего ж не погулять, когда нянька бесплатная безотказная.

– Вам прекрасно известно, что я ехать не хотела. Сергей настоял.

– Не хотела она! Ишь ты, королевна какая, еще и уговаривают ее. Уважаемый человек пригласил, а ее еще и просить муж должен! – Так, ясно, свекровь понесло, и говорить бесполезно. Я всегда плохая по умолчанию, и, как ни поверни, Сережа – молодец и мученик, а она пострадавшая по-всякому из-за меня опять же. – И там по-людски себя не вела, неблагодарная, уехала, а Сережа извиняйся за тебя да носись везде, ищи! Что за жена ты, одни ему мучения с тобой! А я говорила, предупреждала! Взял бы вон Юленьку или ту же Ирку. Не красавицы, да, зато ему в рот еще в школе только и смотрели. Вот бы где был и ухожен, и мне уважение, помощь. И, небось, злой бы такой не ходил, как у тебя. Думаешь, не знаю я, почему Сереженька стал как туча да все рычит? Жена нормальная бы приласкала как следует, да успокоился бы. А ты? Одно название, что жена. Ходит за тобой с протянутой рукой, как попрошайка, знаю я все!

Я закрыла перед ее носом дверь в нашу с Сергеем спальню и стала быстро одеваться. Первым делом натянула тонкий домашний свитер с высоким горлом. Господи, на внутренней стороне бедер тоже следы. Михаил же меня держал, когда творил это невообразимое ртом. Там. Ладно, я слышала про такое. Но испытать…

Грохнула входная дверь.

– Ленка! – заревел муж из прихожей. – Ты где, мать твою?!

У меня и язык отнялся, и к месту приморозило. И шевельнуться не могла, пока Сергей, матерясь и качаясь, не ввалился в комнату.

– Где была, зараза?! Какого хрена уехала вообще? Тебе, сучке такой, кто позволял уезжать, а? – попер он на меня, сверля налитыми кровью, почти остекленевшими глазами. Пьян, очевидно, вдрызг. В таком состоянии с ним говорить бесполезно, уже знаю.

Вскочила и попыталась уклониться, но он схватил меня за руку и дернул сначала к себе, выворачивая запястье, а потом с силой толкнул спиной в стену. Врезалась лопатками и затылком так, что дыхание остановилось и в голове зазвенело и потемнело. Еле сдержала вопль, думая только о том, чтобы не разбудить и не напугать Федьку.

– Не надо, Сережа, – выставила руку, защищаясь, но он опять схватил меня за грудки, встряхнул так, что во рту стало солоно от прокушенного языка, и швырнул теперь в сторону постели. Зацепившись ногой за задравшийся край ковра, я упала перед кроватью, вскрикнув от того, что плечо обожгло от удара об основание.

– Ты, тварь такая, кем меня перед пацанами выставляешь, а? Чмошником каким-то, что бегать за тобой должен, выкрутасам угождать? – Сергей вздернул меня с пола и кинул-таки на кровать и навалился сверху, снова причиняя боль.