Даниэла Стил - Питер, Поль и я

В тот день шел снег, и дорога обледенела. Когда Поль рассказывал мне эту историю, я мысленно благодарила Бога, что тот надоумил меня не отпускать с ним детей. А произошло следующее: Поль напевал себе под нос, слушая диски Питера, которые, к слову сказать, терпеть не мог, но ему нравились записи Уитни Хьюстон, которые я ему подарила. Продолжая подпевать, он неожиданно чихнул, крутанул руль и съехал с дороги прямо на заваленную снегом обочину. Автомобиль несколько секунд балансировал на снежном сугробе, в то время как Уитни заливалась соловьем, а потом медленно заскользил вниз с горы прямо на отмель Ист-Ривер, где и провел целых два часа, наполовину погрузившись в воду, пока Поль поджидал аварийную службу. Поль признался, что обшивка автомобиля помялась и покоробилась, а коврики промокли насквозь. Теперь «Ягуару» наверняка понадобится новый двигатель, добавил Поль. Остается надеяться, что Питер не очень рассердится. Я позвонила Питеру и все ему рассказала. Он застонал, когда я сообщила, во сколько обойдется ремонт.

– Только не позволяй ему снова перекрасить мою машину. – С этими словами он повесил трубку.

– Ну как он? – тревожно спросил Поль, после того как я описала реакцию Питера на случившееся с «Ягуаром».

– Он в бешенстве, – ответила я, втайне не на шутку обеспокоенная здоровьем Поля: после купания в Ист-Ривер он сильно простыл и подхватил насморк. – Ничего, все обойдется, – мягко добавила я. И тут же огорошила его неприятной новостью: – Он приезжает завтра утром.

– Так скоро? На два дня раньше! – Поль совершенно пал духом. Он-то планировал провести со мной остаток недели до возвращения Питера из Калифорнии.

– Он говорит, что у него назначена важная встреча. – Но я подозревала, что дело не только в этом, да и автомобиль ни при чем. Просто Питер не желает больше оставлять меня с Полем. И Поль ужасно расстроился.

Наша последняя ночь прошла тихо и печально. Я укрыла его теплым одеялом, предварительно напоив горячим пуншем. Каждый раз, когда я его целовала, он чихал. Нос его покраснел. Его плачевный вид напоминал мне о бедном «Ягуаре», который тоже выглядел не лучшим образом. Я легла в постель, и Поль повернулся ко мне. Лицо его хранило необычно серьезное выражение – значит, он над чем-то размышлял и чувствовал себя очень несчастным, что было для него нехарактерно.

– Что будет, если я здесь останусь? – спросил он с тревогой, и я улыбнулась. Может, он сильно стукнулся головой, когда попал в аварию?

– По-моему, ты и так здесь, или ты забыл? – Я нежно чмокнула его, поставила стакан с пуншем на прикроватную тумбочку и озабоченно заглянула ему в глаза.

– Я говорю о том дне, когда вернется Питер. Что будет, если я скажу ему, что остаюсь и не хочу возвращаться в лабораторию? – Он впервые излагал мне подобную идею.

– А ты имеешь право так поступить? Тебе позволят?

Он смотрел на меня с обезоруживающей нежностью, и я невольно оторопела.

– Я попытаюсь. Мне тяжело расставаться с тобой, Стеф. Мое место рядом с тобой. Я люблю тебя… мы счастливы вместе. Я тебе необходим.

Даже больше, чем мне бы хотелось себе признаться, но ведь Питер мне тоже необходим, и я люблю его гораздо больше, чем Поля. Да, мне нравилось его общество, мне было с ним весело, однако в последние дни я все чаще обращалась мыслями к Питеру и с нетерпением ждала его возвращения. В моем сердце жил только Питер. Поль – это развлечение, живой, веселый характер, детская непосредственность, заразительный смех и шутки. Питер же забрал с собой частичку моей души. Это я поняла совсем недавно. Мне нужно гораздо больше, чем сальто в постели и развеселые вечеринки. Мне не хватало солидности, основательности Питера, его сдержанной страсти, которая заполнила те уголки моего существа, которые был не в состоянии заполнить Роджер.

– Не знаю, что и сказать тебе на это, – честно призналась я. – Я люблю тебя, Поль. – И тут же решила быть с ним откровенной. – Но, вероятно, недостаточно сильно. Нам пришлось бы пройти через многие трудности. Сам посуди, жить с клоном не так-то легко. Нас подвергнут остракизму, если в обществе узнают об этом. Наша с тобой жизнь превратится в пытку.

Я говорила правду, и мы оба это понимали. Я много размышляла над этим. Конечно, его предложение заманчиво – в этом нет никаких сомнений. Но с Питером у меня была бы настоящая жизнь, если бы он только дал мне шанс. А с Полем у нас ничего не получится.

– Я бы женился на тебе, Стеф, – продолжал он нежно нашептывать мне на ухо. Его слова проливали бальзам на мою исстрадавшуюся душу. – Он никогда не женится на тебе.

В этом я была абсолютно согласна с Полем: Питер слишком привык к одиночеству и свободе. Он любил меня, но его страх перед браком оказался гораздо сильнее любви.

– Я знаю, – тихо проронила я. – И все равно его люблю. Не уверена, что брак теперь так уж важен для меня. Я уже была замужем, я знаю, что это такое. Моя семейная жизнь с Роджером не удалась. Брак – это еще не гарантия счастья, – задумчиво добавила я. Уж в этом-то я понимала больше Поля. – Брачный союз – лишь обещание, клятва в верности, символ надежды. – Все перечисленное мной, конечно, говорит о многом, но брак – не выгодная сделка. В конечном итоге один любит, а другой предает. Так всегда получается – рано или поздно.

– Ты именно этого и хочешь. К сожалению, от него никогда не получишь ни того, ни другого, ни третьего. Если бы у него был выбор, он бы скорее предложил мне жениться на тебе. Если бы он тебя любил по-настоящему, то неужели присылал бы меня к тебе в свое отсутствие, позволял бы делать тебе массаж, любить тебя, ходить с тобой по гостям, посещать вечеринки и званые обеды, выделывать с тобой двойное сальто? И даже четырехкратное?

– Наверное, нет, – печально откликнулась я. – Но мои чувства от этого не изменятся.

– Тебя уже раз одурачил Роджер. Не позволяй обмануть себя дважды. – Он почти умолял меня, и я старательно избегала его взгляда.

– Слишком поздно, – призналась я. – Он меня уже обвел вокруг пальца.

– Мы прекрасно заживем, Стеф, вот увидишь. Только попытайся.

Признаться, у меня не было ни малейшего желания «пытаться». Как бы я его ни любила, я не могла доверить свою жизнь клону, несмотря на все его несомненные достоинства и забавные проделки. В нем не было того, в чем я нуждалась больше всего. Я же не могла провести остаток жизни с человеком, который способен изображать перед гостями пускание ветра.

– Перед тобой откроются потрясающие возможности, Стеф. Твои друзья станут тебе завидовать.

– Они уже мне завидуют, – мягко возразила я. – Ты лучше всех на свете. – Я вздохнула и решила сказать ему правду: – Поль, я собираюсь с ним расстаться… – печально промолвила я, и слезы навернулись мне на глаза.

Увидев, что я плачу, Поль несказанно удивился. Он протянул мне чистую салфетку и тоже зашмыгал носом. Растрогать его не составляло труда. Я знала, что его слезы – всего лишь канальчики в трубках, и все-таки не могла оставаться к этому равнодушной.

– Когда? – спросил он.

– Скоро. Возможно, после праздников.

Я уже не один день размышляла на эту тему, но мне не хотелось его расстраивать до поры до времени. Кроме того, я считала, что сначала должна сказать о своем решении Питеру. Это было бы справедливо. Однако Поль не посторонний. Он не сможет больше видеться со мной, это яснее ясного. Если я исполню свое обещание и порву с Питером, я неминуемо потеряю и Поля. Непростая дилемма. Мне предстояло хорошенько обдумать свое решение, но я никак не могла остановиться на чем-то определенном. Одно я знала точно: я слишком люблю Питера и слишком увлечена Полем, чтобы расстаться с ними обоими. Они так удачно дополняли друг друга – я и не представляла себе одного без другого. Правда, такое положение дел граничило с безумием. Я же не могла все время спать с ними обоими по очереди! И как бы я ни была влюблена в Питера, я понимала, что так больше продолжаться не может. Я не могу жить с ним, а в его отсутствие спать с Полем. Если совесть их не мучит, то я уже вся извелась. И о детях тоже надо подумать. Я устала от всего этого – еще немного, и я сойду с ума.

– Стеф, ты уверена?

– Конечно, нет, – ответила я, и слезы вновь заструились по моему лицу. – Как я могу бросить его? Он чудесный человек, и я так его люблю.

Мою любовь не выразить словами. Но что толку продолжать этот бессмысленный роман? Что ждет меня в будущем? Его бесконечные отъезды и возвращения. Я буду терзать себя несбыточными мечтами и находить утешение в объятиях Поля. В отличие от него я понимаю, чем это нам грозит. А самое главное, хотя я и не рискнула сказать ему об этом прямо, он всего лишь клон, двойник. Питер же – человек, и этот безумный план – его идея. Ему так удобнее – меньше ответственности. Когда он в Нью-Йорке, он проводит время со мной, а как только ему надо уехать – пожалуйста, Поль к моим услугам. Для Питера это идеальная схема отношений. А я бы предпочла оставаться одна с детьми и ждать его возвращения из поездок, какими бы частыми и продолжительными они ни были.

– Не принимай скоропалительных решений, Стеф, – пробормотал Поль, засыпая. – Если ты бросишь его, то и меня тоже потеряешь.

– Я знаю. – Он рассуждал вполне разумно, а мне предстояло еще поразмыслить надо всем этим.

Как только я перестала плакать, мы исполнили четырехкратное сальто. У нас неплохо получилось, хотя у меня было такое чувство, словно я сломала себе ребро. Мне не хотелось огорчать Поля, и я ему ничего не сказала. Но после, когда я лежала рядом с ним, погруженная в свои невеселые мысли, он взял мою левую руку и надел мне на палец кольцо.

– Что ты делаешь? – спросила я, нахмурившись, однако он не мог видеть мое лицо в темноте. Вряд ли он выудил это колечко из хлопушки с секретом – на него это не похоже.

Не в силах противиться искушению, я включила свет и взглянула на руку. Увидев подарок Поля, я восхищенно ахнула. Это было прелестное кольцо с рубином в виде сердечка – почти сорок карат!

– Поль, тебе не следовало… я не позволю… нет, это слишком.

Это и впрямь было чересчур.

– Не беспокойся, Стеф, – улыбнулся он. – Я оплатил его со счета Питера.

В этом я не сомневалась, но ведь подарок баснословно дорогой – великолепное кольцо! Теперь мне хотелось знать, что оно символизирует, и я вопросительно взглянула на Поля. Поль снова улыбнулся и покачал головой:

– Это не обручальное кольцо. Это рождественский подарок… на память. – При этих словах в его глазах сверкнули слезы, и я поцеловала его.

– Поль, я тебя люблю, – промолвила я растроганно. В этот миг меня не заботило, что он всего лишь клон. Он был самым добрым, чутким, милым, нежным мужчиной в моей жизни. И Питеру никогда с ним не сравниться.

– Я тоже люблю тебя, Стеф. Береги себя, когда я уеду. Не позволяй ему причинять тебе боль и страдания… иначе он разобьет тебе сердце. Он сведет тебя с ума, если ты не будешь осторожна.

Он уже его разбил – просто у меня не хватило храбрости в этом признаться.

– Он и так сводит меня с ума. Как, впрочем, и ты. – А вознаграждение мне полагается нешуточное, подумала я, взглянув на рубиновое сердечко. – В этом-то все и дело, – промолвила я, размышляя вслух, а он внимательно посмотрел мне в лицо.

– Ты о кольце?

– Нет, о том, что вы оба сводите меня с ума. А может статься, я уже сумасшедшая. Наверное, поэтому он со мной и познакомился. Знал, зачем приехал в Париж.

Но Полю было прекрасно известно, что Питер много чего знает. Питер был умен. Единственное, чего он никак не мог понять, – это любит ли он меня по-настоящему. Если это так, то почему он решил делить меня с клоном? Речь не только об удобстве или о желании похвастаться своим гениальным изобретением. Интересно, может, он и впрямь хочет избавиться от меня и выдать замуж за Поля? Каковы бы ни были его намерения или безумные теории, я твердо знала одно: я люблю Питера и почти так же сильно люблю Поля.

В который уже по счету раз размышляя над этой загадкой, я обвила руками Поля, так и не сняв рубиновое кольцо, и задремала. И всю ночь, до самого утра, мне снился Питер, а не Поль. Это что-нибудь да значило.

После всего, что мы сказали друг другу прошлой ночью, отъезд Поля дался нам обоим нелегко. У меня не было уверенности, что он вообще вернется. Я не могла ему ничего обещать, и он это понимал.

– Через несколько часов мне снова открутят голову, вынут из меня провода и трубки, а ты будешь вместе с ним, – со скорбным видом сказал он. – При мысли об этом мне становится так тоскливо. – Он смотрел на меня, и в его взгляде сквозила глубокая нежность. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, Стеф. Вот и все. Поступай так, как считаешь нужным.

Я видела по его глазам, что он говорит искренне, и прониклась к нему еще большим уважением и любовью.

– А я могу увидеться с тобой, если разорву с ним отношения? – Я готова была забрать обратно все слова, которые успела ему наговорить накануне. Решимости у меня заметно поубавилось.