Мои глаза широко распахнулись, пока я слушала этот голос. Прямо кадр из «Зоны сумерек». Я повернулась к Питеру, чтобы убедиться, что он здесь, со мной. Но голос в трубке принадлежал ему, и никому другому. Я слишком хорошо его знала, если только это не изощренная техническая подделка. Но как такое может быть?

— Кто это? — спросила я срывающимся голосом.

— Это Питер. А Клон с тобой?

Я опять посмотрела на Поля и поняла, что он говорил правду. Питер сейчас в Калифорнии. А Поль Клон — в моей постели. Он несколько минут назад любил меня так, как никто и никогда еще меня не любил, и весь вечер твердил мне, что он не Питер. А если он не Питер, то кто же? Комната медленно поплыла у меня перед глазами. Я взглянула на Поля и, не в силах больше выносить этот кошмар, закрыла глаза и потеряла сознание.

Глава 5

Пробудившись на следующее утро, я спросонья решила, что моим домом завладели инопланетные существа. Разлепив веки, я услышала, как Поль заказывает по телефону пять килограммов икры, ящик «Луи Редерер Кристаль» и ящик «Шато д'Икем». Не успела я прокомментировать этот заказ, как он запрыгал по комнате, оглашая воздух восклицаниями по поводу чудесного утра. Но я была не в состоянии обсуждать с ним эту тему.

Я с трудом выползла из постели. Меня мучил тяжкий похмельный синдром — такого со мной не бывало уже много лет. Должно быть, виновато шампанское. Я вошла в ванную и тихо застонала, тщетно пытаясь сосредоточиться на событиях прошедшего вечера. И тут на пороге возник Поль и предложил побрить мне ноги.

— Нет, благодарю, я сама.

Он присел на крышку унитаза с бокалом шампанского в руке, а я всерьез задумалась о том, не позабыть ли мне про ноги и не полоснуть ли вместо этого бритвой по запястьям.

Я никак не могла понять, что же произошло. Я помнила, как ночью говорила с Питером по телефону. Он звонил предположительно из Калифорнии. Да ведь Питер большой знаток технических новшеств. Он вполне мог сделать запись заранее перед отъездом. А сейчас он сидит передо мной, попивает шампанское и притворяется, что он не Питер, а черт знает кто. Эта история с клонированием выглядит слишком надуманной, но она же позволяет ему вполне безнаказанно обрести известную степень свободы во всем, включая сексуальные игры и экстравагантный стиль одежды. Наверное, это для него единственная возможность избавиться от внутренних комплексов и запретов. Не исключено, что дело обстоит именно так. Меня одолевало любопытство: какими такими неврозами он страдает, что вынужден прятаться от них, притворясь кем-то другим? Мои предположения носили несколько эксцентричный характер, но других объяснений случившемуся я придумать не могла. Прошлой ночью я уже почти поверила в его бредовую историю, но теперь, когда он сидел передо мной в ванной, обернувшись полотенцем, и внимательно меня разглядывал, я ни капельки не сомневалась, что передо мной именно Питер, как бы он себя ни называл и какие бы фокусы ни выкидывал.

— Тебе получше? — поинтересовался он, когда я вышла из ванной, улыбаясь. Нет, ему не удастся меня одурачить. И если он хочет играть со мной в такие игры, я тоже могу поиграть.

— Да, гораздо лучше. — Я поцеловала его и отпила шампанского из его бокала. — У нас был презабавный вечер, — добавила я, вытирая волосы и не в силах отвести от него глаз — он был потрясающе хорош собой, каким бы именем себя ни называл.

— Мне жаль, что звонок Питера так тебя перепугал. Я понимаю, сначала это кажется невероятным, но как только немного свыкнешься с этой идеей, то ты поймешь, что она не лишена здравого смысла. Питеру приходится много времени проводить в разъездах, и он не хочет, чтобы тебе было одиноко. Потребовалось Целых три года, чтобы меня создать, и еще полтора, чтобы настроить все системы.

Касательно правильной настройки систем у меня были серьезные сомнения — вряд ли «им» это удалось. Видимо, сегодня мы по-прежнему будем играть в игру «Стефани и Поль» и делать вид, что Питер в отъезде.

— Чем мы займемся? — добродушно осведомился он. — Сначала, конечно, проводим детей в школу.

— А тебе не пора идти на работу? — с надеждой спросила я.

— Да, надо бы туда наведаться. Питер немного нервничает, когда я захожу в его офис, но я чувствую себя виноватым, если не появляюсь там каждые два-три дня. Сегодня я решил взять отгул… и мы проведем весь день в постели. Что ты на это скажешь? — Он широко ухмыльнулся, допил шампанское и отшвырнул бокал. Разбившийся образчик баккара был довольно скромной платой за умопомрачительное шоу.

— Я собиралась посетить выставку в «Мет»[8]… То есть после… после того как… — Странное дело, но я покраснела как маков цвет, а он улыбнулся и, наклонившись, поцеловал меня в грудь. — Питер… не надо…

— Поль, — шепотом поправил он, и я послушно кивнула, резко отстранила его от себя и стала одеваться.

Да, увлекательную игру он придумал. Что еще у него на уме? Хлысты, цепи, наручники или еще более дикие костюмы, чем тот, в котором он красовался вчера вечером? Дабы отогнать эротические фантазии, навеянные его странным поведением, я натянула поношенный серый свитер и старые джинсы. Сунув ноги в мокасины, я размеренным шагом двинулась на кухню — кормить детей. Питер, то есть Поль отправился звонить по телефону, предварительно пообещав присоединиться к нам за завтраком и повидать детей, прежде чем они уедут в школу.

Я приготовила вафли и бекон, поскольку у нас был «гость», и Сэм проглотил все это прежде, чем Шарлотта соизволила выйти из своей комнаты. Она, как всегда, опоздала к завтраку и появилась в дверях, оправляя суперкороткую мини-юбку и кокетливо взбивая прическу. На шее у нее болтался кулончик в виде стоп-сигнала, на котором было написано «СЕКСИ», а на ногах красовались мои любимые босоножки на шпильке. Я отправила ее переобуваться в кроссовки «Адидас», которые она всегда носила в школе.

Она исчезла в своей комнате и пробыла там еще дольше, а когда наконец уселась за стол, то вяло прожевала кусочек вафли и заявила, что от бекона ее тошнит. Я спокойно кивнула и взяла газету, мельком бросив взгляд на часы. Сегодня был не мой день, а приятельница, которая должна была отвезти их в школу, как всегда, опаздывала. Я укоризненно покачала головой и стала просматривать деловую страничку, как вдруг почувствовала присутствие чего-то странного, потустороннего. Это загадочное явление возникло в кухне из ниоткуда. Не в силах сопротивляться неведомым силам, я подняла глаза. Моему взору предстало зрелище, которое вряд ли возможно описать словами. При виде его Сэм застыл как вкопанный, потеряв дар речи, а Шарлотта благоговейно выдохнула: «Потрясно». Да, зрелище потрясало, что и говорить. Не уверена, что слово «потрясно» было подобрано правильно. Скорее уж «сногсшибательно».

Клон, как он себя называл, сегодня предстал перед нами в цельнокроеном спортивном комбинезоне с леопардовой расцветкой, фосфоресцирующей неоново-розовой футболке в обтяжку и розовых ботинках. Его шутовской наряд дополняли солнцезащитные очки и толстая золотая цепочка, а на пальцах сверкали и переливались шесть бриллиантовых колец. В этот миг на него упал луч света, и он вспыхнул мириадами ослепительных огней, словно рождественская елка или калейдоскоп наркотических видений. Одно слово — «потрясно».

— Как здесь светло, не правда ли? — любезно заметил он, садясь за стол и лучезарно улыбаясь.

Я молча уставилась на него во все глаза. Это же надо так вырядиться!

— Да, как ты вошел, так сразу и посветлело, — ответила я.

Вероятно, хаки и старомодные голубые рубашки были всего лишь маскировкой, и теперь я видела перед собой Питера в его настоящем обличье. Если нет, то шутка удалась на славу. Впрочем, он мог использовать обычную одежду, чтобы приручить меня к себе и усыпить мою бдительность. Как бы то ни было, он болен, и притом серьезно.

— Что пишут в газетах? — непринужденно осведомился он, уплетая вафли и бекон и размазывая кленовый сироп по тарелке. Сэм смотрел на него как завороженный.

— Прочесть тебе раздел, посвященный моде? — язвительно спросила я, а Сэм поспешил предупредить его, что от сахара жутко портятся зубы.

— Ненавижу походы к дантисту, — заговорщически заметил Питер-Поль. — Ты ведь тоже их терпеть не можешь, а?

— Да уж, — согласился Сэм. — У меня вреднющий дантист. Он заставляет чистить зубы пастой с фтором и делает уколы.

— Ну и не ходи больше к нему, Сэм. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что тебе не нравится.

Сэм согласно кивнул, а я медленно отложила газету и гневно уставилась на них обоих.

— Жизнь слишком длинна, чтобы прожить ее без зубов, — парировала я. Замечание Питера не показалось мне забавным, равно как и восхищенный взгляд Шарлотты, которая как раз спрашивала его, где он купил такой «клевый» комбинезон.

— В бутике Версаче, Шарли. Я ношу вещи исключительно от Версаче. Тебе нравится мой костюм?

— Больше всего на свете, — ответила я за нее. К счастью, в эту минуту по внутреннему телефону позвонил швейцар и сообщил, что за детьми пришла машина и ждет внизу. — Марш в школу! — скомандовала я и вытолкнула их обоих в коридор, заперла дверь и после этого обернулась к Питеру: — Что ты себе позволяешь? Хочешь устроить здесь революцию? Они же дети. Они не понимают, что ты просто шутишь… И еще, Питер… твой наряд… — Я не знала, как ему объяснить, что теперь мне вряд ли удастся убедить Шарлотту носить более или менее приличные вещи, если он будет щеголять в таких смелых обновках.

— Классный костюмчик, правда? — ухмыльнулся он, а я без сил опустилась на стул.

Издав стон отчаяния, я подняла на него глаза, но у него был такой бесхитростно-трогательный вид, его так огорчило мое неодобрение, что я сдалась.

— Да, костюмчик классный.

Пропади все пропадом! Он замечательный человек, я люблю его, он чертовски хорош в постели, и дети только что уехали в школу. Что за беда, если я ему немного подыграю? Его спектакль продлится день-два, не больше. Не может же он до конца жизни притворяться буйно помешанным? Вряд ли у него получится. Рано или поздно он наконец устанет дразнить меня и вернется к своим хаки и туфлям от Гуччи. Втайне я безмолвно тосковала по тем временам, когда Шарлотта звала его «отсталым чудаком» за пристрастие к консервативной одежде. Леопардовый комбинезон никак не подходил под это определение.

Едва я об этом подумала, как на лице у него заиграла озорная ухмылка, и он потянул меня со стула:

— Вставай же, Стеф… пойдем опять в спальню.

— У меня сегодня куча дел, и я еще не дочитала газету, — сурово отрезала я, надеясь его приструнить. С той минуты, как мы с Роджером расстались, я дала себе обещание каждый день краситься и прочитывать колонки новостей.

— Да там все одна и та же чепуха, — заверил он меня, не обращая внимания на мой строгий тон. — Люди убивают друг друга, рождаются и умирают, забивают голы в регби, цены на акции то подскакивают, то резко падают, как чертик на ниточке. Ну и что? Кого это интересует?

— Меня, — рассмеялась я. Он был такой смешной в своем нелепом наряде — особенно дико смотрелась огромная золотая цепь на шее. Сейчас он походил на героя «Призрака прошедшего Рождества», шедшего в Голливуде. — И тебя тоже это интересует, если только в голове у тебя имеется что-нибудь, кроме этой сверкающей мишуры. Нельзя же забывать о том, что творится в мире, из-за своих дурацких игр. Маскарад — это одно… а все остальное — совсем другое.

— Ну конечно, конечно, — примирительно промолвил он и, не слушая мои запинающиеся нравоучения, подхватил меня на руки, словно куклу Барби, и двинулся в спальню, где я совсем недавно тщательно заправила постель.

Он одной рукой отдернул покрывало, и его перстни сверкнули в лучах солнца. Осторожно уложив меня на простыни, он тут же принялся раздеваться. У леопардового комбинезона, оказывается, имелась скрытая застежка-«молния», которую он ловко расстегнул и в мгновение ока стянул с себя комбинезон. Выпрямившись, он предстал передо мной в леопардовых атласных узких плавках, ярко-розовой футболке и неоново-розовых ботинках.

— А теперь поговорим о ценах на бирже, — провозгласил он, сбрасывая ботинки и золотую цепочку и опускаясь рядом со мной на королевское ложе.

— Я думала, мы пойдем на выставку в «Мет», — выдохнула я, пока он раздевал меня, но стоило ему меня поцеловать, как я уже была не в силах сопротивляться. — Ты считаешь, это прилично?.. — еле слышно прошептала я.

Господи, что я, мать двоих детей, делаю при свете дня с мужчиной в атласных леопардовых плавках? Пользуюсь тем, что они в школе, и предаюсь с ним любви? Но едва его плавки исчезли на полу вместе с моими голубыми джинсами и розовым кружевным бельем, все мои сомнения растаяли как дым.

Он был атлетически сложенный мужчина и еще более чувственный и нежный, чем раньше. Я лежала на кровати, изнемогая от желания, а он нашептывал мне на ухо нежности.