Задыхаясь от бега и от отчаяния, Джулиана свернула в боковую аллею. Ей отчаянно мешали тонкие каблучки, а улочка, на которой она очутилась, была так узка, что передвигаться приходилось боком, подхватив юбки… К тому же здесь отвратительно воняло, а в воздухе роились бесчисленные жирные мухи. Джулиана увидела, что впереди, футах в ста, мелькнул подол платья Пруденс. Сколько дверей ведет в ближайший дом? Пять? А может, шесть?…

Джулиана устремилась туда, куда, по ее мнению, убежала Пруденс, но тотчас наткнулась на кучу отбросов возле мясной лавки и, поскользнувшись, упала ничком.

Тут ей сделалось по-настоящему дурно. Она лихорадочно пыталась очистить руки от остатков вонючей требухи. Ей хотелось завопить в голос от отчаяния, но она чудом сдержалась. Потому что ее падение в кучу отбросов было далеко не самым тяжким испытанием за этот день. Теперь Джулиана понимала, что Эрика застрелил неведомый ей пока хладнокровный убийца, а вину намеренно возложил на Патрика. А Пруденс исчезла, унеся с собой пять золотых соверенов и, что куда важней, вожделенную разгадку…


Патрик знал, что она появилась. Он почувствовал это еще до того, как увидел Джулиану.

Он всегда заранее чувствовал ее приближение, словно вся атмосфера в доме неуловимо менялась. Ничего удивительного, что столь страстная натура заставляла двигаться самый воздух… Однако на сей раз шум в холле был куда материальней, нежели просто движение эфира. Было такое ощущение, что в дом ворвалось стадо овец, которые стучат копытцами по паркету…

Наверняка Джулиана изнывает от вынужденного безделья и стремится получить от него законную долю внимания. Видит Бог, Патрик с куда большей радостью сейчас занялся бы бумагами… ведь в случае печального исхода он обязан уладить все дела в имении еще до ареста. Так что этим вечером ему явно было чем заняться…

Слушая стук каблучков Джулианы, Патрик разминал затекшие мышцы шеи. Может быть, ничего страшного не случится, если он на часик отвлечется? Выглянув в окошко, Патрик с удивлением заметил, что на лужайку уже легли длинные вечерние тени от деревьев. Стало быть, придется ему работать всю ночь. Так что у Джулианы есть еще один повод злиться.

Он поднялся из-за отцовского стола, заваленного бумагами, над которыми корпел с самого утра. Сперва Патрик не хотел этим заниматься. Долгие годы он считал, что управление имением – скучнейшее в мире занятие. И в самом деле, весь первый час он скрежетал зубами от бессилия, беспомощно перебирая листки, исписанные угловатым почерком отцовского управляющего, но, мало-помалу разобравшись во всей этой бухгалтерии, обнаружил, что здесь работают те же законы, что и в ветеринарии: необходимо выявить проблему, поставить диагноз и составить план лечения.

К вечеру Патрик работал уже куда спокойней, чувствуя, что почти достоин стать преемником отца.

Раздался стук в дверь – быстрый и энергичный, так похожий на саму Джулиану, что лицо Патрика помимо воли расплылось в улыбке. Он шагнул к дверям, уже предвкушая, как сейчас в кабинет вихрем ворвется его жена, досадуя на его долгое отсутствие и требуя безраздельного внимания. Черт подери, всю неделю она только и делала, что преподносила ему сюрпризы! Патрик полагал, что женитьба на ней была всего лишь средством для достижения его цели, но неожиданно обнаружилось, что именно это средство оказалось источником самых ошеломительных удовольствий…

Патрик открыл дверь, и улыбка медленно сползла с его лица. Нет, Джулиана вовсе не злилась, но выглядела ужасно. Настолько ужасно, что он по-настоящему испугался.

Шпильки повылетали из ее прически, а юбки были замараны кровью. Впрочем, сразу стало ясно, что это не ее кровь – к ткани кое-где прилипли ошметки требухи. Неужели Джулиана вздумала кататься верхом, лошадь ее сбросила и поранилась? А вдруг Джулиана и сама ранена? Или она решила попробовать себя в роли стряпухи и на кухне разделывала говядину?…

– Что стряслось? – только и сумел выдавить он.

Джулиана прикрыла за собой дверь и в изнеможении прислонилась к ней спиной.

– Может быть, у тебя здесь есть немного бренди?

Ее хриплый дрожащий голос удесятерил опасения супруга.

– Что такого приключилось, что я непременно должен выпить, прежде чем услышать новость? – тихо поинтересовался он.

– Нет… это мне надо выпить, Патрик. Ты… обойдешься. – Она с трудом вдохнула. – Я уже приказала приготовить мне ванну, но хотела прежде переговорить с тобой.

Патрик втянул носом воздух. Да, корова оказалась слегка протухшей. Джулиана пахла даже хуже, чем выглядела, если такое вообще можно себе вообразить. Боже, ведь это Джулиана! Если уж она решила, что их разговор важнее ванны, то стряслось нечто поистине ужасающее…

Он молча налил ей бокал бренди. Джулиана залпом осушила его и, слегка отдышавшись, жестом попросила вновь наполнить. Патрик плеснул жидкости еще на палец и стал терпеливо дожидаться объяснений.

Тонкие пальчики крепко стиснули тонкий хрустальный бокал:

– Я была в городе.

– Я даже не подозревал, что ты куда-то ездила…

Ничего удивительного, ведь он с утра засел за бумаги и конторские книги и не видел жену целый день. А в Чиппингтоне всегда легко найти приключения на свою… попку. Особенно если эта попка, такая выпуклая и обольстительная, принадлежит его супруге.

Теперь Патрик встревожился не на шутку. Боже праведный, что такого она натворила, что хлещет бренди словно заправский пропойца? А ведь с нею в городе приключилось явно что-то из ряда вон выходящее. Патрик готов был побиться об заклад, что в сравнении с этим происшествием ее появление когда-то перед викарием просто детская забава…

– Я видела Пруденс.

Повисла давящая тишина. Патрик мог поклясться, что слышит, как бьется ее сердце. Или, может быть, это его собственное сердце колотилось так оглушительно…

Он как-то внезапно позабыл о своих успехах по части бухгалтерии. Ибо все они начисто лишались смысла, когда на горизонте вновь замаячил призрак виселицы… Но хуже всего было внезапное ощущение, что Джулиана его предала. А ведь за эту неделю он почти поверил в то, что у них может быть счастливое будущее…

Он в буквальном смысле доверил этой леди собственную жизнь – вопреки здравому смыслу, вопреки собственному печальному опыту! Что ж, поделом ему. Надо было думать раньше.

– Во имя господа бога, Джулиана! Ты же клятвенно пообещала мне, что не сделаешь этого! – прорычал Патрик словно смертельно раненное животное.

Впрочем, именно таковым он сейчас себя и чувствовал.

– Пожалуйста, не кричи на меня, Патрик! У меня был чертовски тяжелый день… – Джулиана провела грязной ладошкой по лбу, и на нем остался отчетливый кровавый след. – Я ездила в город вовсе не за тем, чтобы искать Пруденс. Я намеревалась лишь зайти к модистке, как мы с тобой и договаривались. И моей вины нет в том, что именно там Пруденс и оказалась! В конце концов, это ты настоял, чтобы я поехала к модистке в Чиппингтон, а не в Лидс! Утром я хотела попросить тебя поехать со мной, но ты засел за работу и я решила тебя не отвлекать!

Патрик слегка расслабил сведенные судорогой мышцы, но в висках все еще стучало. Да, он настоял, чтобы Джулиана прибегла к услугам чиппингтонской портнихи, но говорил об этом чисто гипотетически, с целью удержать супругу от опасного вояжа в Лидс. И это было до того, как она ворвалась в кабинет, с ног до головы в коровьей требухе, и потребовала бренди, чтобы иметь смелость сознаться в своей провинности!

Мистер Чаннинг с усилием расцепил стиснутые пальцы:

– Скажи мне все начистоту, Джулиана. Отчего случайная встреча с мисс Смит опечалила тебя так, что ты предпочла сперва поговорить, а уж потом принять ванну? А в ней ты, вне всякого сомнения, очень нуждаешься. И отчего ты вся в коровьей требухе?

– Она рассказала мне про убийство.

У Патрика внутри словно сжалась пружина. Теперь ему очень трудно будет сохранить жизнь… Наверняка проклятая служанка все еще свято убеждена, что именно он застрелил брата!

– Она уже беседовала с мировым судьей? – спросил Патрик, лихорадочно соображая, как ускользнуть живьем из этой новой западни.

– Да нет, не думаю… точно нет! Она до дрожи боится вообще с кем-нибудь об этом говорить. Когда я стала уговаривать ее поехать со мной в Соммерсби и поговорить с тобой, Пруденс сбежала. Я потеряла ее след возле… возле лавки мясника. – Джулиана провела грязными ладошками по не менее грязному платью. – А это… ну, я упала, когда погналась за нею…

Из груди Патрика помимо воли вырвался хриплый смешок. И дело тут было не в том, что описанная женой сцена преследования несчастной Пруденс показалась ему забавной. Просто… это свершилось. Пусть даже Джулиана сделала это непреднамеренно. Вторая свидетельница появилась, притом в опасной близости, и теперь его шансы избежать виселицы практически равны нулю. Черт подери, самый страшный его сон, кажется, сбывается…

Потому что леди, на которой он женился, чтобы заткнуть ей рот в суде, намеренно или невольно, отыскала другого свидетеля, который и решит его участь.

В груди Патрика забурлила ярость, и она настоятельно требовала выхода.

– А почему Пруденс так боится? Ведь это вокруг моей шеи затягивается петля!

Джулиана заколебалась.

– Прю почти уверена, что Эрика застрелили намеренно, – неуверенно начала она. – Что эта смерть вовсе не несчастный случай на охоте.

– Ну разумеется, уверена! – зарычал Патрик. – Она говорила тебе об этом еще почти год назад!

– Но тогда, в ноябре, она не называла твоего имени. Она просто рассказала то, что видела, а я… я заполнила пробелы в ее рассказе своими собственными соображениями. Но сегодня она объявила мне, что знает в лицо человека, который застрелил Эрика. И видела его еще раз, недавно. – Джулиана тяжело сглотнула. – На похоронах твоего отца.

Когда человек не верит собственным ушам, он делается мягок и податлив. Он теряет дар речи. Патрик изо всех сил боролся с охватившим его шоком, зная, что сейчас обязан сохранить ясность мысли.

– Но я… ведь меня на церемонии погребения не было, – с трудом подбирая слова, выдавил он.

– Я знаю, Патрик, – нежно, но твердо сказала Джулиана. – Ведь я была там. – Уголки ее губ печально опустились. – Однако Прю совершенно уверена в том, что именно убийцу видела в тот день, хотя и не знает, кто он такой. Возникает естественный вопрос: кто желал смерти твоего брата?

Этот простой вопрос, на который так трудно было дать ответ, потряс Патрика. После смерти Эрика он почти год провел словно в аду, снедаемый чувством вины. Но думать о том, что брат был умерщвлен кем-то намеренно, оказалось еще тяжелее.

– Говоришь, она в этом уверена? – хрипло переспросил Патрик.

– Пруденс не знает имени этого человека. И, увы, не смогла его точно описать. Но она клянется, что видела его на похоронах твоего отца. Подумай об этом. Ты говорил, что в последнюю секунду выстрелил мимо цели, но ведь чтобы попасть в брата, ты должен был развернуться! Ведь Эрик стоял позади тебя! Не забывай к тому же, что я была там в то утро и видела, как кто-то бежал прочь от места убийства. А Пруденс с самого начала уверяла, что видела, как некто нацелился из ружья прямо в Эрика!

И Патрик снова вспомнил тот роковой день. Впрочем, он никогда его не забывал и не забудет уже до самой смерти. До сих пор, стоило закрыть глаза, он чуял запах облетевших листьев, слышал, как шуршат они под его ногами, задыхался от едкого ружейного дыма… В тот самый день начался его ад. Но сейчас мысли мистера Чаннинга устремились в ином направлении…

Патрика вдруг захлестнула волна ярости, и ярость эта была направлена на неведомого покуда врага. Неужели вот он – ответ на мучительный вопрос? Или Патрик уцепился за удобное ему объяснение, отринув то, что имело смысл? В самом деле, какие у него еще есть доказательства собственной непричастности к трагедии, кроме страстных уверений Джулианы в том, что горничная видела тогда кого-то другого? И как им удастся заставить других в это поверить? Да он и сам пока не знал, верит ли Джулиане… В тот день Патрик отчетливо слышал два выстрела, и до этой минуты не сомневался, что второй принадлежал Эрику. От мысли о том, что могла быть и некая третья сторона, грудь Патрика разрывало от злобы и… радости.

– Таким образом, у нас теперь довольно доказательств, чтобы идти с ними в суд и прекратить наконец эту бессмысленную травлю! – гордо объявила Джулиана.

Патрику и самому хотелось в это верить. Видит Бог, он всей душой желал удостовериться в том, что не причастен к гибели брата! Но ужасное предположение, что Эрик был умерщвлен намеренно, казалось чересчур фантастичным, чтобы принять его на веру, без весомых доказательств. И Патрик неохотно покачал головой:

– У нас есть лишь признание сбежавшей свидетельницы. Если будет возбуждено дело о преднамеренном убийстве, ты уверена, что в нем не обвинят меня? А если я стану упорствовать, утверждая, что Эрик был сражен случайным выстрелом, меня могут осудить за убийство по неосторожности. – Он помолчал, мысленно перебирая варианты, тотчас отбрасывая одни и выдумывая другие. – Полагаю, нам следует дождаться возвращения Маккензи.