Дженнифер Маккуистон - Пламенная нежность

Патрик предостерегающе поднял руку. Перед его глазами разворачивалась настоящая драма – по счастью, не с ним в главной роли. Он видел, что Джеймс мало-помалу приближается к тете Маргарет, и понимая, что друг может оказаться жертвой случайного выстрела, едва не обезумел от ужаса.

– Я устала ждать, пока мой брат соблаговолит по Божьей воле покинуть этот мир! Ты никогда не получил бы титула, пока он был жив! – Тетя Маргарет уже почти кричала. – К тому же он стал задавать опасные вопросы. Начал меня подозревать. Я не могла рисковать – ведь я так долго ждала!

– Будь ты проклята, мама! Ты заслужила пули! – Голос Блайта сорвался.

– Но ты этого не сделаешь, – прошептала она, вздернув подбородок. – Ведь я твоя мать.

– Ты братоубийца! И в моих жилах, возможно, кровь тоже отравлена! Кто сможет поручиться, что я не стану таким, как ты?

Повисла давящая тишина, минуты летели…

– Джонатан… – Патрик положил руку на плечо кузена, чувствуя, что тот весь натянут как струна и выстрел может раздаться в любую секунду. – Ты сам ответствен за свои решения, за всю свою жизнь. Ничто не может заставить тебя стать тем, кем ты не являешься.

– Это пустые слова, и тебе это известно! – Блайт в отчаянии затряс головой. – Ты сам – блестящее доказательство обратного, Хавершем. Взгляни на себя: теперь ты граф, и это тебя гнетет! Обстоятельства вынудили тебя возвратиться в Соммерсби и стать тем, кем ты никогда не желал быть!

В словах кузена Патрик уловил эхо собственных мучительных сомнений. Однако он твердо знал и другое.

– Нет. Никто меня ни к чему не принуждал. И я волен был оставаться в Шотландии, скрываясь от всех и вся. Я сам сделал свой выбор, сам взял на себя ответственность, Джонатан. Я сознательно решил вернуться, зная, что меня обвинят в убийстве, которого я не совершал. В смерти отца не больше твоей вины, чем моей – в гибели Эрика. И ты можешь сделать выбор, не став похожим на свою мать!

Он чувствовал, что его слова дошли до сердца кузена. Патрик медленно опустил его руку, сжимавшую оружие, и аккуратно вынул револьвер из сведенных судорогой пальцев. Краем глаза Патрик заметил, как Джеймс крепко схватил за руку леди Маргарет.

Кажется, все кончилось. Опасность миновала. У него вновь появилась надежда на будущее.

Стоя в холле родного дома, Патрик наблюдал, как Джеймс надежно связывает руки леди Маргарет при помощи неведомо кем принесенной веревки. Ему следовало бы радоваться. Впереди вся жизнь, раны затянутся… Он не в силах вернуть к жизни брата и отца, но его долг свято чтить их память. Но пока рядом не было жены, Патрик не мог ощутить ни счастья, ни покоя…

– Где Джулиана?

– Полагаю, у себя в комнате, милорд, – склонил голову мистер Питерс. – Она прихворнула, и при ней безотлучно находилась миссис Блайт…

Тут из глубины коридора показался Уиллоуби с куриной ножкой в руке.

– Я приказал кухарке отослать поднос с чаем в комнату Джулианы – так просила леди Маргарет. – Завидев в холле странную группу, он выпучил глаза от изумления и без стеснения отер жирные губы рукавом. – Кажется, я что-то пропустил? Почему Хавершем здесь? Ведь он должен быть в темнице! Кстати, потеряла Джулиана ребенка или…

Но Патрик уже стремглав несся вверх по лестнице, прыгая через две ступени.

Дернув за ручку, он обнаружил, что дверь заперта. Из спальни доносилось тоненькое поскуливание Констанс и звук коготков, царапающих дверь, но… больше ничего.

Леденящий ужас сковал Патрика. Совершенно ясно, что тетя Маргарет обезумела. Она сама сказала, что ради сына пойдет на что угодно… Но насколько серьезно она успела навредить Джулиане?

Патрик уперся в дверь плечом, и после двух решительных ударов защелка замка поддалась. Констанс встретила его яростным рычанием, шерстка на ее загривке стояла дыбом. Но, не обращая внимания на свирепую защитницу, Патрик бросился к постели, на которой недвижно распростерлась его жена, бледная как сама смерть…

В голове Патрика роились ужасные мысли, но одна страшила сильнее прочих. Тетя Маргарет хладнокровно отравила его отца. И наверняка сотворила что-то подобное с Джулианой!

Рухнув на колени возле постели, он сжал руку жены – слава богу, еще теплую. Констанс, вспрыгнув на кровать, ткнулась носом в ее другую руку. То, что Джулиана никак не отреагировала на эти прикосновения, заставило Патрика похолодеть. Он склонился к лицу жены, ища хоть какие-то следы яда, пытаясь уловить запах…

– Джулиана… – Патрик стал нащупывать пульс на тонком запястье. – Мы все знаем про леди Маргарет. Она и судья Фармингтон схвачены. Ты в безопасности. – Голос его предательски дрогнул. – А тебе нужно проснуться и рассказать, что она тебе давала… иначе, боюсь, я и тебя могу потерять.

Но супруга оставалась недвижной и не открывала глаз. Патрик чувствовал, как бьется пульс на ее запястье, и не мог понять, отчего она все еще без чувств.

Он присел на матрас и мысленно перенесся в прошлое. Патрик вспоминал, как год назад, туманным утром, склонялся над братом, как горячая кровь струилась по его рукам… И Патрика вновь охватило чувство яростного бессилия. Четыре года он отучился в Турине, прочел горы книг по медицине. И не смог спасти Эрика.

Теперь он терял Джулиану. А возможно, и их нерожденного ребенка. Ему никак не узнать, что именно тетя Маргарет подлила жене в чай. И противоядия, увы, не отыскать… Но все же он мог попытаться ее спасти! В его жизни и без того было много скорбей. И он не хотел, чтобы потеря жены стала самой горькой из них.

Из-под полуприкрытых век Джулиана украдкой глядела на мужа.

Чувствовать его пальцы на запястье было восхитительно, однако глядеть на него – еще приятней. Она любовалась его носом с легкой горбинкой, мужественным подбородком, покрытым недельной щетиной… Мокрые волосы падали ему на лицо, одежда была заляпана дорожной грязью, отчего платье Джулианы сразу же запачкалось и промокло. Еще недавно, если бы над нею склонился джентльмен, с чьей одежды валятся комья грязи, она в ужасе отпрянула бы и тотчас потребовала ванну, где израсходовала бы годичный запас душистого мыла… а сейчас ее кожа от возбуждения покрылась мурашками.

Неподдельное волнение, написанное на лице мужа, заставляло Джулиану лежать недвижно, словно статуя.

Разве она не мечтала пробить броню его невозмутимости и сдержанности? Разве не желала, чтобы с него в одночасье спали оковы вечного самоконтроля, а на волю вырвались искренние чувства?…

Похоже, что, притворившись мертвой, она достигла своей цели.

Разумеется, Патрик будет сердиться, когда обнаружит обман. Но благодаря этому спектаклю ей удалось провести леди Маргарет и тем самым спасти свою жизнь. И Джулиана ничуть не сожалела, что прибегла к этой уловке.

Патрик прильнул ухом к ее груди, закрыл глаза и прислушался. Затаив дыхание, Джулиана наслаждалась его прикосновениями. Неужели с тех пор, как он касался ее последний раз, прошла всего неделя? Ей казалось, что минула целая вечность.

Но вдруг его карие глаза широко раскрылись и устремились прямо ей в лицо:

– Джулиана, ты что… притворяешься?

Ресницы Джулианы затрепетали:

– Просто я хотела обставить свое появление на сцене как можно эффектней…

– Черт тебя побери!

Патрик отпрянул от нее. Его глаза пылали столь неподдельной яростью, что малютка Констанс спрыгнула с постели и стремглав кинулась спасаться в темном углу.

– Ты хоть представляешь, как я испугался? – зарычал Патрик. – Ведь я уже потерял брата, потом отца… и уже решил, что…

Джулиана не без труда присела в постели – голова после снадобий тети Маргарет все еще кружилась, хотя полчаса, проведенные без движения, позволили ей слегка прийти в себя. Однако, увидев, что Патрик разъярен не на шутку, Джулиана ощутила новый приступ дурноты.

– Так ты… ты подумал…

Муж изрыгнул очередное смачное ругательство и провел дрожащей рукой по волосам, отчего на безупречно чистый пол снова полетели грязные брызги.

– Это не игрушки, Джулиана! Если ты намеревалась меня наказать, то избрала для этого чересчур жестокий способ!

Эти беспощадные слова обожгли ее.

– Нет! Я сделала это вовсе не для того, чтобы наказать тебя, Патрик! И не затем, чтобы вырвать у тебя обманом романтическое признание! – Хотя тут Джулиана слегка покривила душой – она была бы рада услышать слова любви. – Когда кто-то начал ломиться в двери, я решила, что безопасней будет продолжать притворяться. Тетя Маргарет уже один раз попыталась меня отравить, и я не хотела, чтобы она насильно влила мне в горло очередную дозу яда!

Лицо Патрика побелело:

– Очередную дозу?

Его большие ладони тотчас легли на щеки Джулианы. Запрокинув ей голову, он стал всматриваться в ее глаза. Джулиана попыталась высвободиться, но не тут-то было.

– Зрачки расширены… что она тебе давала?

Джулиана вздохнула, понимая, что в муже пробудился врач.

– Белладонну…

Патрик тотчас выпустил жену и принялся медленно водить рукой перед ее глазами, выставив три пальца.

– Сколько пальцев? Говори, сколько?

– Но я выпила не весь чай…

– Отвечай, Джулиана!

Она посмотрела на него почти с ненавистью. Ему следовало бы покрывать ее лицо поцелуями, а вместо этого он ведет себя с нею, словно сельский ветеринар с недужной скотиной.

– Три! А если ты поднесешь руку поближе, то одного пальца точно лишишься! – Джулиана заправила за ухо непокорный рыжий локон. – Я лишь немного отхлебнула из чашки. Снадобье почти мне не повредило – ведь я же в сознании! Я просто вылила чай в вазу, когда тетя отвернулась. Правда, мышьяк, который она понемногу подливала мне в питье в течение всей недели, подействовал куда пагубнее…

Патрик побледнел еще сильней, и Джулиана сдержала довольную улыбку.

– Ее ошибка была в том, что она подливала отраву именно в чай. Вот если бы тетя Маргарет предложила мне шоколада… – От мысли, что в таком случае она, верней всего, выпила бы все до донышка, Джулиану передернуло. – Думаю, я долго не смогу смотреть на чай, какая бы жажда меня ни мучила.

Патрик отстранился от нее, и сердечко Джулианы защемило: она так стосковалось по его близости!

– Тетя и судья Фармингтон взяты под стражу, – сказал он. – Никто более не причинит тебе вреда.

– Мистер Фармингтон? – недоуменно ахнула Джулиана. – Но… я подумала… то есть, когда стало ясно, что Джордж ни при чем, то, может быть, это Джонатан Блайт убийца…

Патрик нахмурился:

– Блайт ни в чем не повинен, как выяснилось. Судья сознался, что это он выстрелил в Эрика. Впрочем, оказалось, что сделал он это по наущению тети Маргарет и ради нее. – Вдруг ладонь Патрика легла на живот Джулианы. – Послушай, я должен спросить… Джордж Уиллоуби что-то говорил… ну, будто… Скажи, ты беременна? Дело в том, что мышьяк, а тем более белладонна, могут пагубно сказаться на мускулатуре матки и вызвать выкидыш…

Услыхав, что в нем вновь пробуждается доктор, Джулиана вздохнула:

– Нет. Я вовсе не в положении. Моя женская природа представила мне неопровержимое тому доказательство – как раз в тот день, когда тебя бросили в тюрьму. В толк не возьму, отчего все вокруг твердят про мою беременность?

– Джордж Уиллоуби в этом совершенно уверен. Да и Маккензи счел твою тошноту по утрам верным признаком. – Вдруг его глаза сердито сощурились: – Или… ты ко всему прочему инсценировала еще и беременность?

– Ну довольно! – Джулиана оттолкнула его и с трудом поднялась с постели. – В том, что прошел такой слушок, я повинна не более всех остальных! Меня тошнило по милости твоей тетушки и ее зелий! А все прочие радостно сочли меня беременной, потому что это объясняло наш с тобой скоропалительный брак. Но повторяю: я вовсе не в положении. – Джулиана слегка покачнулась. – Но ведь мы поженились совсем не поэтому. И я хочу, чтобы ты знал: ты не связан со мною никакими обязательствами. Решительно никакими!

Чтобы произнести эти слова, Джулиане пришлось призвать на помощь все свое мужество. Но это во что бы то ни стало нужно было сделать. Да, она была счастлива, что в комнату вместо тетушки-убийцы ворвался Патрик, однако теперь мало-помалу опоминалась. Перед нею ее законный муж, который отныне восстановлен во всех правах, а вскоре с него будут сняты все обвинения.

Если она сейчас не скажет то, что должна сказать, он будет до гробовой доски ненавидеть ее!

Джулиана привыкла получать все, что пожелает, – будь то наряд, сшитый по последней парижской моде, или супруг, чей поцелуй заставляет бешено колотиться сердце. Она вышла за Патрика, потому что хотела этого. Потому что желала его! Даже сейчас ее тело, вопреки доводам разума, жаждало его долгожданных прикосновений…

Однако теперь, когда Джулиана уже отчетливо сознавала, что любит Патрика, перед нею встала задача куда более сложная.

Джулиана схватилась за столбик кровати, словно утопающий за соломинку: