Сесил неустанно перехватывал его письма и делал их копии, так что мы сразу узнали о том, что «скорбящий» вдовец с помощью Томаса Блаунта решил умаслить присяжных. «Скажи им от моего имени, – просил он, – что я требую, чтобы они честно выполнили свой долг и разобрались в этом деле. Узнай, что им известно. Что бы это ни было, сделай все, чтобы они доказали мою невиновность». Нам сообщили, что он отправил в подарок старшине присяжных, некоему Ричарду Смиту, отрез роскошной ткани, якобы в память о годах службы в моем замке, когда я была еще совсем юной. Я едва помнила этого человека, мне трудно было даже представить себе его лицо. Еще одному присяжному Роберт преподнес в дар тягловую лошадь.

Каждый вечер, окончив все дела, я переодевалась в ночную рубашку, и Кэт долго расчесывала мои волосы, пока я сидела за столом над письмами мастера Блаунта. Молодой человек пытался заверить своего кузена, что все присяжные благоволят к нему, и пересказывал кое-какие местные сплетни. Писал он о том, что хозяин дома, где жила Эми, мастер Форстер, был к ней недобр и частенько злоупотреблял ее бедственным положением, так что, вполне возможно, она попросту наложила на себя руки. С искренним беспокойством он упомянул, что служанка леди Дадли, мистрис Пирто, призналась ему как-то, что ее леди часто молила Господа о скорейшей кончине, дабы прекратились ее мучения. Как выяснилось, жители деревни считали жену лорда Дадли большой чудачкой.

Однажды вечером Сесил показал мне письмо, которое Роберт прислал ему после того, как мой советник нанес ему визит.

Сэр,

Я искренне благодарю вас за визит и никогда не забуду о том, что нас связывает великая дружба. Я знаю, что то была последняя наша встреча, но был бы очень рад увидеться с вами снова. Молю, ответьте на мое письмо, дайте мне мудрый совет. Надеюсь, вы помните, о чем я вас просил, и дайте мне знать, выполнили ли вы мою просьбу. Столь внезапная кончина моей супруги стала для меня большим испытанием, хотел бы я, чтобы это оказалось только дурным сном, ибо теперь я вынужден находиться там, где быть не желаю, поскольку моя душа влечет меня совсем в иные края. Так что простите мое отсутствие, каковое не позволяет мне более исполнять свои обязанности при дворе. Молю Господа о том, чтобы Он вызволил меня из неволи. Не забывайте меня, как не забуду вас и я, независимо от того, выполните вы мою просьбу или нет. Письмо вам доставят сегодня же.

Умоляю вас, сэр, не забудьте о той скромной жертве, которую вы могли бы принести ради меня.

С глубочайшей благодарностью,

Роберт Дадли

– И что же это за скромная жертва, которую он просит вас принести ради него? – полюбопытствовала я.

– Лорд Роберт всем сердцем желает вернуться ко двору, ваше величество, – ответил Сесил, – и, поскольку ему по-прежнему не удается это сделать, он просил меня сообщить вам о том, что каждый вечер зажигает свечи в каждом окне своего дома в Кью, надеясь, что вы появитесь когда-нибудь на его пороге.

– Пусть себе мечтает, Сесил, – вздохнула я, – как и о том, что голову его увенчает драгоценная корона, а сам он облачится в бархатную мантию, подбитую горностаем, и в руках будет держать скипетр самой могущественной из держав.

Сесил не смог скрыть довольной улыбки.

– Да, от этой мечты ему будет очень трудно отказаться!

– У каждого из нас, Сесил, настает в жизни миг, – задумчиво проговорила я, потирая подбородок и глядя на танцующее в камине пламя, – когда нам приходится столкнуться с голой правдой. Она может быть неприятной, мы, возможно, распрощаемся со своими мечтами, даже теми, что лелеяли долгие годы… Но нужно примириться с тем, что кое-чему сбыться не суждено, и понять, что жить дальше с этими несбыточными мечтами будет очень тяжело.

– Мадам, – заговорил встревоженный Сесил, – вы еще так молоды! Многим из нас приходилось познать разочарование и боль разбитого сердца, но поверьте, вам будет еще о ком и о чем мечтать, помимо Роберта Дадли.

Я с улыбкой кивнула и протянула своему преданному советнику руку, демонстрируя перстень, переливающийся в свете огня, пылавшего в очаге.

– Англия – моя единственная и самая заветная мечта, Сесил. Я хочу подарить миру Англию, величественнее которой еще не видел свет.

– Уверен, так и будет, – улыбнулся Сесил. – С Божьей помощью, в которой я не сомневаюсь. Он вам не откажет.


Получив последнее письмо, я всю ночь просидела за своим серебряным письменным столом, изучая отчет коронера, взвешивая каждое написанное слово и надеясь найти ответы на свои вопросы, которые помогли бы наконец разгадать мрачную тайну смерти Эми Дадли.

Расследование, проведенное в Камноре сентября девятого дня второго года правления Елизаветы, Божьей милостью королевы Англии, возглавил Джон Падси, дворянин, коронер, слуга вышепоименованной благородной госпожи. Осмотр тела леди Эми Дадли, усопшей жены Роберта Дадли, рыцаря славного Ордена Подвязки, был проведен в присутствии нижепоименованных присяжных, кои присягнули подтвердить свои показания по первому же требованию. На девятый день после кончины вышесказанной леди была созвана выездная сессия суда присяжных, которые пришли к заключению, что вышеназванная леди Эми сентября восьмого дня второго года правления королевы Елизаветы осталась одна в своих покоях в доме некоего Энтони Форстера, сквайра Камнор-Плейс, после чего покинула их и попыталась спуститься по лестнице, на которой случайно оступилась и упала. На теле леди Эми обнаружились не только три повреждения головы: одно – глубиною в четверть дюйма, а два других – в два дюйма каждое, но также перелом шеи, несомненно, возникший вследствие случайного падения вышеназванной леди Эми с вышеупомянутой лестницы, отчего леди скончалась на месте. Вышеназванную леди Эми обнаружили у лестницы, на ее теле не было найдено никаких иных отметин и повреждений. Таким образом, заседатели под присягой постановили, что вышеназванная леди Эми скончалась вследствие несчастного случая и никак иначе, и вышепоименованный коронер согласен подтвердить их заключение. Сим письмом коронер и присяжные свидетельствуют соответствие изложенных фактов действительности и заверяют его своими печатями.


Джон Падси, коронер

Ричард Смит, дворянин, старшина присяжных

Хамфри Льюис, дворянин

Томас Молдер, дворянин

Ричард Найт

Томас Спен

Эдвард Стивенсон

Джон Стивенсон

Ричард Хьюс Уильям Кэнтрелл

Уильям Ноубл

Джон Бак

Джон Кин

Генри Лэнгли

Стивен Раффин

Джон Сайр

Когда я подняла голову, то вместо Сесила, сидевшего подле меня и терпеливо ожидающего, пока я закончу читать, увидела на миг ту сияющую молодую женщину, какой запомнилась мне Эми в день своей свадьбы. Увидела ее золотые кудри, увенчанные короной из лютиков, подвенечное платье, украшенное кружевом и золотыми цветами… Помню, как она смотрела на своего супруга полными любви и преданности глазами. Тогда она и подумать не могла, что Роберт не выполнит ни одного из данных им обещаний.

Сокрушенно покачав головой, я вздохнула и отложила отчет коронера в сторону.

– И что нам теперь с этим делать, Сесил? – спросила я.

– Мадам, не знаю, – признался он. – Как и вы, я вчитывался в каждое слово, расспрашивал своих информаторов, и по-прежнему смерть Эми остается загадкой. Присяжные убеждены, что это несчастный случай. Ее служанка твердит, что ее госпожа была доброй христианкой и не могла наложить на себя руки. Впрочем, боюсь, в мистрис Пирто говорит скорее верность, чем вера в собственные слова. Несчастную леди обуревала такая печаль, что мы не можем исключать вероятность самоубийства. Даже сама служанка признается, что ее хозяйка часто падала на колени и просила Господа избавить ее от мучений.

– Разум может спасовать перед страхом, Сесил, – задумчиво проговорила я, вспоминая свое прошлое. – Мне не понаслышке знакомы яды, кинжал, готовый вонзиться в спину, подушка, которой тебя пытаются удушить во сне, шелковые удавки… Я всю жизнь прожила в тени топора и плахи, страшась беспощадных убийц, и даже сейчас не забываю о тех, кто считает меня еретичкой и незаконнорожденной, которая не может быть наследницей престола, кто сомневается в моем праве на трон и хочет видеть на моем месте кого-нибудь другого. Всегда найдется тот, кто пожелает мне смерти, так что я знаю, каково пришлось бедняжке.

– Ваше величество, – неуверенно проговорил Сесил, – есть еще кое-что… – Он выдержал паузу и испытующе посмотрел на меня, очевидно, собираясь сообщить мне очередную неприятную правду.

– Что, Сесил? – нетерпеливо спросила я.

– Мы по-прежнему не можем исключить вероятности того, что лорд Роберт совершил зверский поступок и подтвердил опасения всего Лондона, подослав к Эми убийц, дабы устранить последнее препятствие, стоявшее на его пути.

Я кивнула со вздохом.

– И, как ни печально, мы никогда не сможем этого доказать.

– Боюсь, что так, миледи, – отозвался Сесил.

Затем он ушел, и я отправилась в соседние пустующие покои, в которых когда-то жил Роберт. Я открыла сундук, стоявший у изножья его кровати, в котором обычно хранились свежие сорочки и исподнее. Однако в нем обнаружилась только тетрадь и какой-то портрет, лежавший изображением вниз. Я вынула вещи из сундука. Когда я перевернула миниатюру, то с изумлением обнаружила, что на нем изображена Эми. Мои портреты он развесил на каждой стене, повсюду в его покоях стояли мраморные, золотые и серебряные статуи античных богинь с моими чертами, все в его комнате просто кричало обо мне. В доме Роберта нашлось место портретам его братьев и отца, матери и сестер, даже строптивого Гилфорда и несчастной леди Джейн Грей, совсем не похожей на себя в царственном пурпурном облачении. Но я никогда не видела портрета жены Роберта. Не было места ни в его сердце, ни на стенах его дома той сияющей, доверчивой девушке, которая так любила своего мужа, что это не укрылось ни от одного гостя на их свадьбе. Он бросил миниатюру с ее изображением в сундук, похоронив под кучей белья. Безвременно почившая законная супруга лорда Роберта Дадли была погребена столь же тихо, как и жила.

Я не могла отвести глаз от творения ловкой кисти Лавинии Теерлинк, сравнивая изображенную на нем женщину с той счастливой невестой, которая светилась от радости в солнечный июньский день десять лет тому назад.

– Любовь так добра к одним, но так жестока к другим, – задумчиво молвила я. – Ах, Эми! Неужто ты и вправду покончила с собой? Или же это произошло по его вине, пускай даже сам он того не желал? Быть может, кто-то из его верных лакеев уловил скрытый намек в его словах и тут же бросился исполнять волю своего господина, дабы ублажить его и снискать царственную благодарность? Как еще можно объяснить столь внезапную смерть?

Я раскрыла тетрадь. Каждая ее залитая слезами страница оказалась исписана неуклюжим, немного детским почерком. То был «Рассказ студента» о смиренной Гризельде из «Кентерберийских рассказов»! Он дал своей жене задание, словно прилежной ученице! В конце каждой копии рассказа я заметила ее подпись, которая из уродливой каракули превратилась в не слишком уверенный, но довольно изящный завиток, достойный истинной леди – Эми Дадли.

Пока я просматривала страницы, мне в глаза бросились такие строки:

Что, кроме вас, мне в этой жизни надо?

Лишь через вас мне дорог белый свет.

Потрясенная, я захлопнула тетрадь и швырнула ее через всю комнату так, что она ударилась корешком о стену и упала на пол, как несчастная Эми. Я опустилась на холодный голый пол покоев Роберта, баюкая на руках ее портрет, как баюкала в своем страшном сне ее пронзенное стрелой тело. Я горько оплакивала все то, чего уже невозможно было вернуть. Нам всем троим пришлось навеки распрощаться со своими мечтами. Эми – с мечтой о любимом муже, счастливом браке и великолепном будущем, открывавшимся перед ними. Роберту – с мечтой о короне и восхождении на престол Роберта I, короля Англии, основателя новой королевской династии. Мне же пришлось расстаться с мечтой о том, что когда-нибудь я смогу быть одновременно и женщиной, и королевой, познать истинную любовь, но сохранить при этом власть в своих руках, не делясь ею с возлюбленным. Прощайте, сладкие мечты!

Глава 34

Елизавета Виндзорский дворец, 27 ноября 1560 года

Я тщательно подготовилась к тому дню, когда позволю Роберту вернуться ко двору, полагая, что каждый локон, каждая складка платья, каждая жемчужина должны быть безупречными! Я знала, что все взгляды будут прикованы к нам, все придворные будут с нетерпением ожидать этого момента. Многие полагали, что сегодня состоится церемония возведения в графское достоинство – все ожидали, что я дарую ему титул графа Лестера, за чем наверняка последуют свадьба и коронация. Что ж, думаю, мне удастся их удивить! По столице носились слухи о том, что мы, подобно моим родителям, давно уже тайно обручились, еще до дня похорон Эми, попросив стать свидетелями брата Роберта Амброуза и его жену Анну, его сестру Мэри и ее мужа Филиппа Сидни. Полнейшая нелепица, но эта выдумка, конечно же, тревожила умы простого народа много больше, чем правда.