Бен поднялся на одну ступеньку и целомудренно меня поцеловал. На этот раз я ощутила вкус корицы, затем вдохнула аромат его одеколона. Отстранившись, он нежно улыбнулся и развернулся, собираясь уйти.

Но я его остановила, схватила за плечи, притянула к себе и накрыла губы Бена своими. Парень вздрогнул от удивления. Дразня его языком, наклонила голову набок и стала целовать еще настойчивее, довольная тем, что у него перехватило дыхание. Бен обхватил рукой мою шею сзади. От этой близости мои щеки вспыхнули.

С ним всегда так приятно, спокойно. Бен хорошо целуется.

Только я полностью контролирую наши отношения. Когда он в первый раз попытался прикоснуться к моей груди, сначала спросил, не возражаю ли я. Позже мне было стыдно за свое легкое разочарование. Просто складывалось такое впечатление, словно он сам не знал, чего хочет, поэтому вполне рад следовать моим указаниям. Бен будет дожидаться моего разрешения, и я сомневалась, что когда-либо сочту такой подход возбуждающим.

Это не значит, что я хочу быть подконтрольной кому-то. Мне просто необходимо терять разум от страсти.

Он сделал шаг назад, улыбаясь чуть шире, чем раньше, прежде чем направился к своей машине.

Отперев дверь, я вошла в дом и сразу же услышала цокот маленьких коготков по деревянному полу. Когда Мэдмэн выбежал из кухни, подскочил и встал на меня передними лапами, я не сдержала улыбки. Наверное, он улизнул из заднего двора Джекса и пробрался внутрь через собачий лаз. Джекс с Джульеттой присматривали за ним, пока я гостила у Мэдока. Можно было взять пса с собой, но у меня выдалась такая загруженная неделя. Он получал больше внимания от моих друзей.

Мы с Джаредом подобрали его щенком десять лет назад. Большую часть времени Мэдмэн жил у Джареда, и я была счастлива, что последние два года он провел со мной.

Этому малышу всегда удавалось меня рассмешить. Даже сейчас, несмотря на старость, он не растерял своей энергии.

Я нагнулась и погладила Мэдмэна по голове, прекрасно зная, чего хотел этот разбойник: поесть, попить и чтобы ему почесали брюшко – желательно все одновременно.

Миновав беспорядок, оставленный малярами в столовой, я прошла в кухню. Мебель и полы были застелены белыми простынями, а в воздухе ощущался знакомый запах краски. Запах начала новой жизни.

Я подсыпала Мэдмэну корма и налила свежей воды, после чего закрыла глаза, глубоко вздохнула и прошла через прихожую, упиваясь воспоминаниями.

Мама часто перекрашивала стены, когда я была маленькой. Ей нравились перемены, поэтому химические запахи меня успокаивали. Таким был мой дом.

И мне было горько его терять. Отец отклонил два щедрых предложения. Я не возражала, хотя и не знала причины.

Умом я понимала, что продать дом – к лучшему. Да, мне будет не хватать друзей, живших по соседству, и сложно даже представить, что тут поселится кто-то другой, но я знала: нужно оставить Джареда позади, сбежать от воспоминаний, его старой комнаты, расположенной напротив моей; от будущего, в котором он станет наведываться в город, когда ему вздумается.

Поэтому любые изменения были необходимы.

В детстве мама как-то заставила меня пожертвовать часть моих старых игрушек перед Рождеством. Я расплакалась, а она сказала, что мне нужно освободить место для новых подарков от Санты. Многими игрушками я уже не пользовалась, но, несмотря на это, они были для меня друзьями. Куда их заберут? О них будут заботиться, любить?

По мнению мамы, все дается тяжело в первый раз. Но чем больше открываешься переменам, тем легче становится. Вот зачем она перекрашивала стены каждые несколько лет.

Перемены готовят нас к утратам. И она оказалась права: со временем с ними становится проще справляться. Мне следовало свыкнуться с возможными отношениями между мной и Беном или кем-то еще, а Джаред был волен делать все, чего только пожелает.

Так и должно быть.

Насколько бы неловко я себя ни чувствовала рядом с ним, знала ведь, что Джаред, скорее всего, вернется, чтобы навестить мать и поприсутствовать при рождении сестры. Как бы неловко я себя при этом ни чувствовала, портить ему этот визит я не собиралась.

Достав мобильник из кармана, я прошла в ванную и дрожащими пальцами на ходу набрала эсэмэску. Помедлив немного, отправила ее Джареду.

«Оставь меня в покое, и я сделаю то же самое».

Крепче сжала телефон на пару секунд, затем положила его на раковину и разделась.

Чтобы не думать о нем или о том, что он ответит и ответит ли вообще, расчесала волосы, затем надела тонкие белые пижамные шорты, черную толстовку с эмблемой Seether и легла на кровать.

Выключив свет, поставила мобильник на зарядку и свернулась калачиком под одеялом. Не стану дожидаться ответа от него. Не буду ждать Джареда.

* * *

Сонно потерев глаза, я наконец-то заметила новое сообщение:

«Не могу. И ты не можешь».

Я проверила время: начало третьего. Значит, я проспала всего около часа. Сначала мне показалось, что это написал отец. Он часто забывает о разнице во времени и может присылать эсэмэски посреди ночи. Но, вспомнив, что попросила Джареда оставить меня в покое, еще раз перечитала его ответ. То есть он намекает, будто я не могу себя контролировать?

– Высокомерный придурок, – выпалила я, яростно набирая сообщение, и повторила шепотом: – Не разговаривай со мной. Даже близко ко мне не подходи.

Швырнув телефон обратно на прикроватную тумбочку, уткнулась лицом в подушку с решительным намерением выбросить Джареда из головы.

Это не помогло.

Я стукнула кулаком по матрасу. Вот же говнюк!

– Напыщенный, самоуверенный сукин… – прорычала в подушку. Мне стало противно, оттого что в его словах была доля правды.

Я отчетливо помнила, как любила, когда он не оставлял меня в покое. Ему нравилось любое место, где можно было уединиться и раздеть меня.

Мой мобильник снова завибрировал. Зная, что нужно просто его проигнорировать, я моргнула. Но все равно подняла голову и, продолжая хмуриться, прочитала эсэмэску, всплывшую поверх экрана.

«Я к тебе не подойду. Пока. Лучше понаблюдаю за тобой».

У меня перехватило дыхание.

– Что? – прошептала, нахмурив брови.

Понаблюдает за мной? Я сглотнула и попыталась взять себя в руки, не веря собственным глазам. Откинув одеяло, взяла телефон, на цыпочках прошла к французским дверям и посмотрела на улицу сквозь густую листву дерева.

«Где ты?» – написала, не заметив света в старой спальне Джареда.

Как он может наблюдать, если не видит меня? Внезапно окно напротив осветилось. Я выпрямилась, когда свет просочился через мои полупрозрачные занавески, заправила волосы за уши, ощутив нервный трепет внутри, опустила рукава и скрестила руки на груди. Мое сердце забилось чаще.

Едва Джаред появился в окне, я отпрянула назад, скрывшись в темноте.

– Черт, – произнесла шепотом, будто он мог услышать. Почему Джаред дома, а не у Мэдока?

По крайней мере, он меня не заметил, поскольку свет горел только у него в спальне, зато я его хорошо видела.

Джаред был в тех же черных брюках, что и раньше, но ремень и футболку снял. Он смотрел так, словно точно знал, где я стою. Даже на таком расстоянии от меня не ускользнула игривость в его взгляде. Он, несомненно, пришел бы ко мне, если бы я сейчас открыла двери балкона, как в старые добрые времена.

От этого осознания по рукам пробежала дрожь.

Подняв телефон, парень что-то напечатал. Я задержала взгляд на его теле. Мой язык не раз исследовал этот мускулистый, точеный пресс.

Опустив глаза, я низко зарычала.

Сотовый завибрировал, и я провела пальцем по экрану, чтобы прочитать сообщение.

«Ты выглядела невероятно прекрасно на треке».

Я прищурилась, стараясь настроить себя против его откровенности. Джаред редко демонстрировал свою мягкую сторону, поэтому она производила особо неизгладимое впечатление. Мне не хотелось слышать от него комплименты.

«Спустя столько времени ты по-прежнему сражаешь меня наповал. Я все еще хочу тебя, Тэйт».

– Нет, – тихо произнесла я, после чего вздохнула и присела на край кровати, не выпуская из поля зрения его темный силуэт.

«Я скучал по тому, как наши тела двигались в такт».

Склонив голову, стала читать поступавшие эсэмэски.

«Но никогда не забывал об этом».

«Я помню каждый сантиметр твоей кожи. Каждый вкус, каждый твой звук…»

Лунный свет падал на мои колени. Я видела, как белеют пальцы, пока с силой сжимала телефон.

Он действительно был знаком с каждым сантиметром моего тела и умел играть на нем как на инструменте. Требовательные руки и рот Джареда всегда были такими ненасытными. Запрокинув голову назад, я ощутила, как капля пота скатилась вдоль позвоночника.

Дерьмо.

В пальцах покалывало. Я понимала, чего он добивается, и не хотела, чтобы Джаред останавливался.

«Похоже, сегодня навыков общения недостает тебе».

Я закатила глаза.

«Ты думаешь, что изменилась, но это не так. Знаю: ты до сих пор меня чувствуешь», – написал он.

Его самонадеянность заставила меня скрипнуть зубами, сжать бедра от нахлынувших воспоминаний.

«Я столько раз был внутри тебя, – продолжал дразнить парень. – Скажи, что помнишь, иначе мне придется освежить твою память».

Все мое тело пульсировало, словно кто-то бил в барабан, и я зажмурилась.

Джаред.

Я провела рукой по бедру. Мне чертовски нравилось ощущать жар, вспыхнувший между ног после столь долгого перерыва.

– Черт бы его побрал, – всхлипнула едва слышно.

«Хочешь, чтобы я прекратил?»

Глядя на дисплей, я часто, прерывисто дышала.

«Сделай это. Останови его, – твердила себе. – Это ненормально, он тебя больше не получит».

Но мою кожу будто пламенем охватило. Я словно вернулась домой.

Мне было тепло и спокойно. Что бы ни случилось, с какими бы людьми я ни встретилась, чего бы ни лишилась, лишь рядом с Джаредом я чувствовала себя как дома.

В одиннадцать лет, ровно через год после смерти матери, Джаред стал моим ангелом-хранителем. Он не отходил от меня ни на шаг, даже когда я его игнорировала. Просто раскачивал на наших старых качелях из покрышки на заднем дворе в течение двух часов, пока я не перестала плакать и не заговорила. Джаред был моим другом. И эта дружба строилась на прочном фундаменте.

А когда он повзрослел, чувства только многократно усилились.

Я поерзала на постели, чтобы трение шортов и трусиков о кожу принесло хоть какое-то облегчение.

Парень прислал очередное сообщение. Сдавшись, я прочитала его содержание.

«Мне нравилась твоя нежная кожа, Тэйт. В том месте, где талия плавно переходит в бедро. Даже сейчас я помню ее райский привкус».

Мои веки затрепетали. Я упала на кровать и погладила ту часть моего бедра, которую он так любил.

«Ты крепко хваталась за мои волосы, практически оседлав мое лицо. Твой отец не подозревал, какая ты на самом деле проказница».

Проведя ладонью по клитору через шорты, я застонала. Мне вспомнились тайные утренние визиты Джареда перед школой. Он пробирался в мою комнату и, нырнув мне между ног, буквально пожирал меня. Ему приходилось затыкать мне рот рукой, чтобы нас не услышали.

«В десятом классе, когда ты занялась бегом… твои ноги стали такими подтянутыми. Я думал, ты специально пыталась свести меня с ума».

Не сдержавшись, я начала поглаживать себя между складок сквозь тонкую ткань. Мне отчаянно хотелось вновь ощутить прикосновение его грубых рук.

Я напрягла мышцы, отчего моя грудь приподнялась, и представила, как длинные пальцы Джареда проскальзывают под мою толстовку. Он не мог оторвать своих проклятых рук от моей груди.

«Тэйт, ты всегда идеально мне подходила. Ты так выгибалась мне навстречу, когда я трахал тебя сзади».

– Твою мать, – я испустила хриплый стон и закрыла глаза, вспоминая. Виляла бедрами, прижимаясь к собственной руке.

«Это была твоя любимая поза, верно?»

Я не ответила, потому что он и без меня это знал. После нашего приключения на кухонном столе мне нравилось стоять перед ним на четвереньках.

«Но ты никогда не таяла подо мной. Всякий раз встречала мои толчки сопротивлением. Пока мой член погружался в тебя, твоя спина изгибалась, оторвавшись от кровати, и ты терлась своими сосками о мои губы, упрашивая меня использовать язык. Тебе всегда нравился жесткий секс».

Внутри сладко ныло и горело от возбуждения. Я так отчаянно в нем нуждалась. Больше никто не доводил меня до безумия так, как Джаред. Волна желания захлестнула меня, я ощутила собственную влагу, пропитавшую шорты. Закрыв глаза и поглаживая себя все сильнее, я воображала, как он перевернул меня на живот и вошел одним движением. Пот выступил на лбу. Воспоминания были столь яркими, будто все происходило вчера. Фантастическое ощущение наполненности, немного болезненное при первом проникновении. Боль была слабой, но мне нравилось. Джаред проникал так глубоко. Было чертовски приятно чувствовать это давление и растяжение.