Пенелопа Дуглас - Пламя

Нагнувшись, я поправил его одеяло.

– Это не так.

Он остановил меня, схватив за руку. Его холодные пальцы сжали мое запястье. Я уставился на наши руки: одинакового размера, с похожими ногтями, широкими костяшками пальцев…

– Ты меня любишь? – тихо спросил отец.

Подняв глаза, я словно увидел свое отражение лет через тридцать. Придется ли мне задавать Мэдоку такой же вопрос?

Не получив ответа, он отпустил мою руку и отвел взгляд.

– Никто не приходит. А если приходят, то лгут.

– Тебя это заботит?

Отец вновь посмотрел на меня с очевидной безысходностью и признался:

– Я не хочу умереть в одиночестве. Твоя мать не будет по мне горевать. А все остальные женщины, с которыми я ей изменял, не дали мне ничего значимого. Я погубил свой брак. Уничтожил свою семью.

На мои плечи рухнул десятитонный груз. Накрыв лицо ладонями, я ощутил, как его слова просочились в мозг.

Я не такой, как он. Кэт – моя единственная женщина. Я не завел себе целый гарем. Она особенная. Мэдок поймет. Мы не окажемся в аналогичном положении, он не будет ненавидеть меня за то, что я не уделял ему времени, предпочитал шлюх нашей семье, причинил боль его матери.

Я больше так не мог.

После смерти отца я наконец-то буду волен самостоятельно распоряжаться собственной жизнью, жизнью с Кэт и нашими детьми, включая Мэдока.

– Папа, я люблю Кэт. Я не могу от нее отказаться…

– Неважно, – перебил он. – Ты и ее подведешь.

Глядя на него, я вспомнил фразу, с детства укоренившуюся в голове. Отец говорил: «Неудача – это выбор, который легко может превратиться в привычку».

В душу закрались сомнения. Что, если я женюсь на Кэт и наш брак тоже рухнет? Вдруг я изначально так привязался к ней только потому, что был жалок и алчен? Точно как отец.

Где будет жить Мэдок, если мы с Мэдди разведемся? Он возненавидит меня? А вдруг Мэдди снова выйдет замуж и приведет в жизнь нашего сына человека, который окажется гораздо лучше меня?

– Важен только Мэдок, – продолжил отец. – Не разочаруй его. Не причини ему боли.

Мой сын. Ребенок, который начинал обращать внимание на своих родителей, замечать не только их любовь к нему, но и то, как они относятся друг к другу. Я уже вижу, что он больше любит мать. И чему тут удивляться?

– Сын – это настоящая любовь всей твоей жизни, Джейсон. Когда будешь лежать на моем месте, ты захочешь убедиться, что навсегда останешься в его памяти. Он сохранит тебя живым, скорбя по тебе.

Быстро моргая, я отвернулся, чтобы отец не увидел слез в моих глазах.

– Нет ничего важнее твоего сына, – прошептал он. Его свистящее дыхание становилось все более надрывным. – Как бы мне хотелось повернуть время вспять и стать хорошим отцом, изменить все, из-за чего ты меня возненавидел.

Он протянул руку ко мне, тяжело дыша.

Я знал, что должен принять ее, но вместо этого просто смотрел. Знал, что нужен отцу, ведь у него больше никого не осталось.

Только подобные жесты не для нас. На протяжении всей своей жизни я не получал от отца любви и ласки. Когда они были мне необходимы, он не желал проявлять заботу. Теперь, когда забота понадобилась ему, я понял, что не хочу врать.

Его пустая рука обессиленно упала на кровать.

– Я хотел бы… – выдавил он, задыхаясь, – чтобы ты меня любил.

Распахнув противомоскитную дверь, я заметила Джареда, несшегося по улице на велосипеде. Тэйт стояла за спиной моего сына на подножках заднего колеса и держалась за его плечи. У меня сердце из груди выпрыгивало каждый раз, когда они так делали. Я бросила взгляд на соседний дом. Ее отец, Джеймс, стриг газон, одновременно приглядывая за детьми.

– Джаред! – выкрикнула я, надевая туфли. – Иди домой!

Послышался скрип тормозов. Тэйт рассмеялась, когда Джаред начал вилять из стороны в сторону, пытаясь остановиться.

Джеймс и его дочь переехали сюда несколько месяцев назад. Я была так рада, что в соседнем доме поселился ребенок, с которым мой сын теперь мог играть. Несмотря на то что Тэйт – девочка, из-за чего Джаред поначалу дулся, они стали практически неразлучными друзьями.

– Я не хочу заходить! – возмутился он.

Уже выучив его повадки, я лишь покачала головой. Джаред постоянно пререкался.

– Мне нужно уйти.

– Ну и уходи.

Я закрыла глаза, едва слышно зарычав.

В пять лет с ним было непросто. В восемь он начал вести себя кошмарно.

А сейчас, в десять, Джаред почти превратился в неуправляемую стихию.

Стремительно спустившись по ступенькам, я пересекла двор. Тэйт спрыгнула с велосипеда, потому что она, по крайней мере, все еще уважала взрослых.

– Перестань капризничать, – выпалила я. – У меня дела. Я завезу тебя к Дине. Возьми свой рюкзак.

– Я не хочу к ней! – закричал он. – Тэйт никогда не отвозят к няням!

– Потому что папа Тэйт дома, – возразила я и внезапно заметила, что газонокосилка затихла.

У детей начались летние каникулы, поэтому в школу они не ходили, однако Джаред был еще слишком мал, чтобы оставаться дома в одиночестве.

– Живо, – процедила я сквозь зубы.

– Ты же сегодня не работаешь!

– Кэт, он может остаться с нами.

Обернувшись, я увидела Джеймса, который подошел к нам и вытирал руки салфеткой.

Ну, так было бы проще для всех, да? И при нормальных обстоятельствах я бы не отказала. Мой сын обедал у них как минимум один день в неделю и даже оставался ночевать пару раз.

Но нет, Джаред должен научиться выполнять указания.

– Все в порядке. Спасибо, – сказала я более ровным тоном, стараясь успокоиться.

Когда развернулась обратно, они с Тэйт уже опять катались на велосипеде.

– Джаред! – крикнула я, после чего посмотрела на часы. Проклятье, мне следовало выехать еще полчаса назад, чтобы избежать пробок.

– Честно, Кэт, – продолжил Джеймс, – мне это тоже на руку. Пока ребята развлекают друг друга, у меня выдается время поработать. Я собирался сводить Тэйт в пиццерию вечером. Им будет веселее вдвоем, и Джаред может переночевать у нас.

Провожая сына взглядом, я хотела, чтобы он держался подальше от угла улицы. Говорила ведь ему: вдруг оттуда вылетит машина.

Я закрыла глаза и выдохнула. Мои нервы были на пределе.

– Ты точно не против? – спросила, уступив в итоге.

Сегодня мне было некогда бодаться с Джаредом. Если ему больше нравится проводить время с нашими соседями, пусть остается.

Джеймс лишь улыбнулся, продемонстрировав очередное доказательство своего терпеливого характера.

– Увидимся утром.

Он ушел. На мгновение я опустила голову, чувствуя себя поверженной. Почему я не могла влюбиться в хорошего парня вроде него: одинокого, замечательного отца, готового бросить все дела ради дочери, многое понимающего без слов.

Я была абсолютно уверена, что Джеймс знал мою историю, хотя мы почти не общались. Но в его глазах порой мелькало понимание.

Он из тех людей, кто не станет вмешиваться и упрекать меня в пренебрежительном отношении к своему ребенку. Не скажет, что я не чувствовала бы себя уставшей с похмелья, если бы вчера не пошла гулять с друзьями. Не будет учить, как я должна воспитывать сына.

Джеймс просто был рядом и подчищал все мои огрехи.

Даже если бы я заинтересовалась им, он казался не более доступным, чем Джейсон. Его жена умерла прошлой весной, однако у меня сложилось впечатление, что Джеймс нескоро снимет свое обручальное кольцо.

До Чикаго я добралась в четвертом часу. На мне было полуформальное короткое черное платье без рукавов и с многослойной юбкой. Волосы оставила распущенными, с легкими естественными волнами, которые нравились Джейсу, перебросив их через левое плечо. Я использовала минимум макияжа, но не забыла его любимую красную помаду и парфюм. Мы собирались на киносеанс в парке. Он обещал организовать пикник.

Со временем у нас выработался определенный режим. Джейс знает, во сколько Джаред обычно засыпает. Перед тем как приехать, он звонит и уточняет, свободен ли горизонт. Иногда я встречаюсь с ним в люксе чикагского отеля «Уолдорф». Правда, теперь Джейс обзавелся квартирой в городе, поэтому люксом мы пользуемся все реже. Он даже позволил мне подобрать интерьер, чтобы сделать квартиру нашей.

Я могла звонить ему на работу или в определенное время, когда знала, что он один. Порой мы пересекались несколько раз в неделю. Бывало, я не видела его в течение месяца. На словах, если я пыталась объяснить нашу ситуацию Дине, это звучало ужасно, но, как ни странно… мы привыкли. В какой-то момент мои ожидания снизились, а надежды стали более реалистичными.

После смерти отца карьера Джейса пошла в гору, и сейчас он был на пике. Меня утешало осознание, что «он во мне нуждается». Ведь Джейс любит меня, да? Поэтому мы видимся украдкой по мере возможности и, когда остаемся наедине, все идеально.

Когда-нибудь – надеюсь, в ближайшем будущем – Мэдок достигнет возраста, в котором сможет понять развод родителей и принять новую женщину в жизни отца.

Несколько лет назад я получила диплом бухгалтера, нашла приличную работу. Я обладала многим, за что была благодарна. Джейс очень помог мне. Несмотря на понимание, что я не должна ощущать вину, требуя от него большего, по какой-то причине все равно чувствовала себя его должницей.

Дина часто спрашивала, зачем я осталась с ним? Почему раз за разом возвращалась и терпела, вместо того чтобы найти мужчину, который желал бы только меня? Почему позволяла пользоваться собой, а потом страдала?

Мне приходилось постоянно ее поправлять. Ведь я не страдала.

Я была безмерно счастлива. Потому что безоговорочно любила Джейса. Уж лучше я буду несчастной девяносто процентов времени, лишь бы ощутить то, что чувствовала с ним в оставшиеся десять.

Предпочитая оставлять сына с нянями, я мчалась к Джейсу по первому зову, а потом напивалась до беспамятства, чтобы избавиться от чувства вины после его ухода.

Я предпочитала ощущать себя одиноким куском дерьма, лишь бы забыть обо всем, едва он поцелует меня.

Это болезнь. Вся моя жизнь вращалась вокруг него. Я была влюбленной женщиной, попавшей в отвратительную ситуацию. Он – словно наркотик, от которого я не могла отказаться. Все зависело от того, получу ли я следующую дозу. К несчастью, дозы мне требовались все чаще; если я их не получала – успокаивала себя алкоголем.

Боже, как же я изменилась. Куда делась девушка, дразнившая Джейса в автомастерской той ночью? Та, что швырнула его намерения обратно ему в лицо?

Войдя в офисное здание Джейса, я поднялась на лифте на двадцать шестой этаж и отправила Джеймсу эсэмэску, в которой попросила передать Джареду, что люблю его и увижусь с ним утром.

Джаред.

Я закрыла глаза, тяжело выдохнув. Мне хотелось плакать при мыслях о нем. Он был таким умным и уже начинал понимать мое состояние. Долго еще я буду ставить сына на второй план, прежде чем потеряю его?

Из Томаса получился бы кошмарный отец. Однако, если бы я осталась в той дыре, если бы боролась и выживала, не имея другого выбора, возможно, стала бы для Джареда более хорошей матерью.

Я вышла из лифта и направилась к кабинету Джейса по мраморному коридору. Понятия не имею, что он сказал своей ассистентке, но она не бросала на меня любопытного или осуждающего взгляда, когда я приходила. Полагаю, он мастерски умел лгать как в зале суда, так и за его пределами. Свернув за угол, я резко остановилась и попятилась, спрятавшись за угол.

Черт, почему она здесь?

Снова выглянув из укрытия, пыталась сообразить, что мне делать. Джейс улыбался и болтал со своей женой Мэделин перед стойкой ресепшена возле кабинета. Рядом стоял мальчик. Я узнала в нем Мэдока, хотя никогда не видела его. Он был как две капли воды похож на отца.

Джейс загородил собой дверь, не пригласив жену и сына в свой офис, значит, они либо собирались уйти, либо он пытался их сплавить. Знал ведь, что я скоро приду.

– Мама таскает меня по девчачьим магазинам, – пожаловался Мэдок. – Помоги.

Его мать рассмеялась, легко шлепнув мальчика по руке.

– Не делай вид, будто не любишь шопинг, юноша. К тому же тебе нужна одежда для школы. В следующем году никакой формы не будет.

Джейс улыбнулся им, держа руки в карманах. Похоже, он немного нервничал. Ага, еще бы ты не нервничал.

За годы наших отношений я несколько раз видела его жену, в ресторанах или в газетных статьях, посвященных проектам, которым она помогала. Порой на улице или в ее машине.

Мэделин была в узком сером платье без рукавов, длиной до колен, подчеркивавшем каждый изгиб ее тела, и темно-розовых туфлях на каблуках. С идеальным загаром. Волосы до плеч она завила в крупные локоны. Жена Джейса всегда выглядела безупречно, вплоть до сумочки Gucci. Я думала, что стану такой же, если когда-нибудь повзрослею. Приосанившись, я посмотрела на свое платье, казавшееся таким незатейливым, и инфантильные балетки.