Миранда быстрее задвигала рукой, и хриплый стон стих у него на губах, дрожь сотрясла тело. Жар пульсировал у нее между ног, пустота там требовала наполнения. Арчер, тяжело и прерывисто дыша, впился пальцами ей в бедро. Миранда, не в силах сдержаться, склонилась и вонзила зубы в твердую мышцу на плече. И самообладание Арчера испарилось. Резко отведя ласкающую его руку, он обхватил ее затылок и поцеловал.

Поцелуй был глубоким, жарким и неистовым. Миранда обвила ногами его бедра, а он атаковал языком ее рот, покручивал соски и ласково подергивал их, отчего она тихонько постанывала. Голова у нее кружилась от раскаленной страсти. Лаская пальцами влажную шею любимого, она терлась об его член. Груди отяжелели и ныли от желания, кожа пылала.

— Арчер, — выдохнула она.

Миранда опустилась на мягкий ковер, окруженная твердым телом и первозданной силой. Он придавил ее к полу, ни на мгновение не прерывая поцелуя.

— Я постараюсь быть нежным, Мири, — пообещал он, шепча слова ей прямо в губы. Кончиком члена ткнулся в лоно. Он был таким большим, что она содрогнулась. — Обещаю, — задыхаясь, выдавил он. — Я постараюсь.

И тогда Миранда поняла.

— Все в порядке. — Она обвила рукой его шею. — Я делала это прежде… — В ужасе она оборвала себя, и их взгляды встретились. Он застыл. Ее соски дрожали, прижимаясь к его гладкой груди. Ревность на лице Арчера сменилась на что-то более глубокое. Его ясные глаза засветились, и она поняла, что это: примитивная мужская радость обладания.

— Но не со мной. — И с этими невозмутимыми словами он вошел. Мощный, горячий, он раздвигал ее набухшую плоть так медленно, что все ее чувства сосредоточились на этом вторжении. Боже, все было не так, как в первый раз. Он был больше. Едва ли не слишком крупным для нее. Миранда чувствовала себя растянутой до предела и завоеванной, и все же в животе у нее трепыхала тугая боль, требуя, чтобы ею овладели. И овладели основательно. От одной этой мысли кожа накалилась, и она, изогнувшись, широко раздвинула ноги и прижалась к любимому. Арчер замер и с трудом сглотнул.

Он навис над ней, его руки дрожали от напряжения, мускулы на плечах и груди бугрились.

— Боже. — Он вошел немного глубже, затем снова остановился. — Слишком хорошо, — прохрипел он.

— Слишком… — Она откашлялась. По венам растекалось желание. — Слишком хорошо?

Его мышцы подрагивали, дыхание сбилось.

— Иисусе, да.

Он так свел брови и зажмурился, что казалось, будто у него на лице застыло выражение мучительной боли, только вот рот был слегка приоткрыт, губы мягкие, и дыхание вырывалось тяжелыми толчками. Муж выглядел столь восхитительно, что Миранда, не устояв, лизнула его чувствительную мощную шею.

— Мири. — Арчер беспомощно на нее посмотрел. По виску у него стекала капля пота. — Я как пушка с зажженным фитилем, готовая выстрелить в любую минуту. — Горло дернулось. — Это было так давно, а вы… это вы.

От осознания, какая ей дана власть, Миранду охватил трепет обладания. Она обвила его руками, желая притянуть ближе. Свести с ума так же, как это сделал он.

— Не двигайтесь, — отрывисто выдавил он. — Ради всего святого.

Улыбаясь, она погладила его тугие ягодицы, сжала их. Скользнула ногами вверх по его бедрам и обхватила за талию, и он тяжело застонал, войдя в нее еще немного глубже. В ней расцвело наслаждение. Бедный Арчер, у него нет ни единого шанса.

— Думайте об Англии, дорогой.

С его губ сорвался задушенный смешок.

— Колдунья. — Он открыл глаза, и болезненное выражение сменилось чем-то настолько нежным и жарким, что сердце ее подпрыгнуло. — Боже, я вас люблю, — прошептал Арчер, затем вонзился в нее, скользнув так глубоко, что она застонала.

Его ноздри раздулись, и крепкая узда самообладания лопнула. Он впился ей в губы. Их пальцы переплелись, и он поднял ее руки высоко над головой и, удерживая их там, начал двигаться сильными, глубокими толчками. Жидкий жар, густой и вязкий, словно ламповое масло, растекался по ее конечностям. Миранда извивалась, удовольствие сменяло боль. Так вот она какая, страсть. С короткими отрывистыми стонами Арчер пылко овладевал ею.

Еще. Еще. И еще. Недостаточно. И слишком много. При каждом толчке ее груди подпрыгивали, она елозила спиной по шелковому ковру. Половицы скрипели все громче. Арчер вторгался языком ей в рот, их языки переплетались, и Миранда забывала дышать. Это темное, жаркое чувство — страсть, — захватило ее целиком. Она изгибалась, прижимаясь к нему, неудержимая в своем желании. Впивалась ногтями ему в спину, подгоняя. С трудом дыша, Арчер скользнул рукой между их телами, нашел влажный комочек чувствительной плоти и сжал его. Нахлынуло раскаленное добела блаженство, и Миранда, уперевшись пятками в пол, изогнулась натянутой тетивой.

Арчер смотрел на нее, пока она разлеталась на осколки. Глубоко в нее погрузившись, он терся об это чувствительное местечко, из-за которого она рассыпалась, а тело ее пылало. Задыхаясь, она подняла на него взгляд и утонула в серебристых глазах. На один пронзительный миг Арчер стал цельным и прежним: с золотистой кожей и взъерошенными черными кудрями, которые падали на глаза. Мужчина, которым он на самом деле был внутри. Мой. Нежность, любовь и желание сдавили Миранде грудь, настолько горькие и пронзительные, что она всхлипнула.

— Арчер.

Она коснулась его щеки. И тогда он кончил. Мощно. Он нависал над ней, жилы на шее вздулись, член пульсировал внутри, а крик отдавался от стен. Миранду накрыла еще одна волна ослепляющего жара. Она стиснула его, словно могла втянуть себе под кожу. На один накаленный момент они напряглись, прижимаясь друг к другу, а потом она уронила ослабевшие руки на пол.

Арчер со вздохом опустился, заключил ее в кокон своих объятий, их влажные от пота тела скользили друг по другу, пока они лежали, тяжело дыша. Медленно Миранда приходила в себя. Наконец Арчер перекатился на спину, уложив ее на себя. Он целовал ее влажный лоб, перебирал длинными пальцами волосы.

— Вот это да, — едва слышно выдохнула Миранда.

— Согласен, — ее щеки коснулось теплое дуновение.

Его изогнутые ресницы обрамляли глубокие серые глаза, словно черные веера. На губах играла кривоватая улыбка. Ласковый поцелуй, призванный успокоить, но его рот задержался, усилил напор, а затем Арчер принялся покусывать ее губы. Миранду захлестнула волна тепла. Он коснулся ее языка своим, и все еще твердый член, который до сих пор находился глубоко внутри нее, дернулся. Она затрепетала от предвкушения и, вспыхнув, неуверенно шевельнула бедрами. С ответной улыбкой Арчер скользнул глубже. Вот это да. Тепло обернулось лихорадкой, тугая боль в животе вернулась. Опять? Их глаза встретились, и она увидела во взгляде мужа жар, томный и в то же время непоколебимый.

— Выносливость, — прошептал он. С волчьей усмешкой он снова перекатился, подмяв Миранду под себя, и нежно, но уверенно продолжил ее всестороннее просвещение по сему вопросу.

Одинокая фигура стояла в пустых комнатах величественного городского особняка. Снаружи доносилось тихое постукивание экипажа и тихий бой колоколов. Из-за нескончаемой тьмы — и снаружи, и внутри, — холодная комната казалась чернее ночи. Еще один день, и все случится как должно.

В неторопливом размышлении убийца бродил под негромкое тиканье часов. Своей песней механизм знаменовал убывание времени. Раньше действия Арчера были предсказуемы, словно приливы. Теперь же никогда не знаешь наверняка, чего от него ждать. Убийца раздраженно крякнул. Арчер получил слишком долгую передышку. Глупо. Необходимо еще одно напоминание.

Глава 29

Восхитительная. Прекрасная. Великолепная. Милая. Его благословение. Эпитеты кружились в голове Арчера, словно лепестки вишни, слетевшие с веток поздней весной. Ему хотелось смеяться, кричать и бегать, распевая во все горло. Сами собой вспоминались романтические стихи, выученные еще в юности.

«Она идет во всей красе,

Светла, как ночь ее страны»[21].

«Сравню ли с летним днем твои черты?»[22]

Улыбаясь, Арчер глядел в потолок. Сам он определенно не обладал талантом и не мог выразить словами переполнявшие его чувства. Чертовски жаль, что Байрон мертв, а то он нашел бы его и представил Мири. Уж великий поэт наверняка изыскал бы достойные ее слова.

Арчер перевел взгляд на спящую рядом жену. На свою великолепную, красивую, чудесную жену. Совершенный изгиб спины светился, будто египетский алебастр в солнечном сиянии. Шелк волос, золотой с огненными искорками, струился по подушке и его плечу. Как всегда при взгляде на Миранду, дыхание у него сперло, грудь стиснула сладостная боль. Мири, его чудо, его маленькая повелительница огня. Внутри забурлил смех — он должен был догадаться, что жена обладает какими-то сверхъестественными способностями. Для такой разумной особы она оставалась слишком спокойной в опасных ситуациях. Таки она и вправду могла из любого сделать котлету.

Слабый звук сорвался с губ Миранды, она зашевелилась, немного передвинула руку, и глазам Арчера предстал краешек полной груди. Его член тут же нетерпеливо дернулся. Он хотел увидеть ее соски. Соски, что превзошли все его похотливые мечты — темно-розовые и такие сладкие. Арчер улыбнулся, вспомнив, как жене нравились его ласки, как от его прикосновений к соскам она едва не разлеталась на куски. Удивительно, сколь полно, сколь безгранично она ему отдавалась! Хоть что в том удивительного? Миранда ничего не делает наполовину. Сердце сжалось сильнее. Мири теперь его. Каждая клеточка тела знает ее, поет ее имя, дрожит одной и той же мелодией: моя, хочу, нуждаюсь.

Он уже должен был бы насытиться, ведь всю ночь снова и снова тянулся к любимой. Но, словно от выплеснутого в огонь бренди, пламя разгоралось все жарче. Исступленная, безудержная страсть.

Перед глазами пронеслись картины сегодняшнего раннего утра. Как он гладит ее шелковистую кожу, член осторожно скользит в тугую жаркую плоть, бережно, очень бережно, ибо она воспаленная и очень чувствительная. Но уже влажная и готовая его принять.

— Сейчас, Арчер, сейчас!

Чресла напряглись при одном воспоминании о трущихся о его грудь возбужденных сосках. О, как их губы сходились в любовном поединке, языки сплетались, и ее влажная тугая плоть его стискивала!

Словно живой огонь, она пылала в его объятиях, и даже воздух вокруг них нагрелся. Холод, давно поселившийся в душе, отступил, и на его место пришли страсть и возбуждение. Желание лавой струилось по венам, пульсацией отдавалось в пах.

Хрупкими дрожащими руками Миранда гладила его спину и бока. Вот она провела пальцем огненную дорожку вдоль позвоночника, а потом ниже, между ягодиц, исследуя и изучая. В этот миг его самообладание испарилось, и Арчер яростно задвигался. Не думая, не сдерживаясь, следуя самой примитивной в мире потребности, пока не взорвался.

После, крепко обняв своими тонкими руками, Миранда тесно к нему прижалась. В глазах читался страх.

— Простыни дымятся.

Они лежали в объятиях друг друга, обнаженные, уставшие, вспотевшие, а вокруг них сгустилась жара. От влажного воздуха короткие рыжие волосы на ее висках вились буйными кудряшками.

— И воздух тоже. — Сил сказать больше не было. Сердце бешено стучало, дыхание прерывалось.

Миранда подняла голову. Ее чудесные зеленые, словно отмытое морем стекло, глаза были затуманены.

— А если огонь, что внутри меня, вырвется наружу и поглотит нас обоих? — прошептала она, и меж ее бровей пролегла морщинка беспокойства.

«Тогда я умру целым». Арчер принялся перебирать ее шелковистые волосы.

— Давно бы уже нас поглотил, если бы мог. — Он с трудом улыбнулся, прикоснулся к ее лицу еще слабыми, но уверенными пальцами, провел по соблазнительному рту и почувствовал ее дрожь. И тогда Арчер понял: для Миранды удовольствие, огонь, вина и разрушение неразрывно связаны. И как же хорошо он понимает терзания жены, ведь разве можно чувствовать удовольствие, высвобождая такую ужасную силу?

Арчер прижался лбом к ее лбу.

— Думаете, я не чувствую того же восторга, когда использую свой дар?

Ее тихий голос сорвался, словно хрустнули орешки в меду.

— Вы не боитесь? Того, что внутри меня?

Не будь Миранда столь взволнована, Арчер расхохотался бы. Подумать только, какая ирония! Сдержавшись, он серьезно ответил:

— Вы же, кажется, хорошо меня рассмотрели?

— Это не одно и то же! Вы прокляты.