Кэрол Финч - Пламя страсти

Расправив плечи, Тори посмотрела сначала на Хуберта, а потом на мать.

– Я решила вернуться в Чикаго, но…

Резкий настойчивый стук в дверь прервал ее заявление в самом начале.

– Кто, черт возьми, все время нам мешает? – недовольно пробормотал Хуберт.

Тори не ответила. Отношения Дру и Хуберта были и без того достаточно натянутыми, чтобы еще больше усиливать конфронтацию. Грациозно двигаясь, Тори прошествовала через гостиную и вышла в холл. Когда она распахнула дверь, чтобы сказать Дру, куда он может отправить все свои дары, глаза ее полезли на лоб.

Вонг стоял неподалеку, чихая в платок и бормоча что-то на своем тарабарском языке, а Дру обратил на нее свою ослепительную улыбку.

– Это тебе, Чикаго. Я хотел подарить тебе такое, чего у тебя еще не было.

Тори раскрыла рот, глядя на гладкую мускулистую золотистую лошадь с серебристо-белой гривой и таким же хвостом, которая смотрела на нее. Шепот и приглушенный смех разносились по коридору, где дюжины две мужчин и женщин пытались оценить реакцию Тори на столь необычный подарок и тот факт, что у Дру хватило нахальства привести лошадь в гостиницу.

– Я купил ее, потому что она напоминает мне тебя, – произнес он, не сводя глаз с соблазнительной фигурки, выгодно подчеркнутой ладно сидящим голубым атласным платьем.

– Да неужели? – ехидно проговорила Тори, наконец обретя дар речи. Она обошла лошадь и, став позади нее, презрительно взглянула на Дру. – Забавно, что ты это сказал. По-моему, с этой стороны она скорее напоминает тебя!

Дру стиснул зубы, призвав на помощь всю свою железную волю.

– Я бы хотел поговорить с тобой наедине, когда ты поедешь прокатиться по городу на Лунном Огне, – сказал Дру необыкновенно вежливо, хотя Тори нанесла ему весьма болезненный удар.

Тори метнула на него испепеляющий взгляд. Этот человек был просто невозможен. Она оскорбила его, но он, казалось, даже не обратил на это внимания.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – Возмущенный голос Калеба загремел в коридоре, как набат.

Совершенно спокойно Дру обернулся, глянув через плечо, и увидел, как Эдгар и Калеб проталкиваются через хихикающую толпу зевак, собравшихся у входа.

– Я сделал Тори подарок.

– Ну, так ты бы мог показать ей его на улице, а не здесь, – возмущенно сказал Калеб. – Убери отсюда это животное, пока вся гостиница не пропахла, как конюшня!

– Мы с лошадью не уйдем, пока Тори не согласится поговорить со мной наедине, – сказал Дру тоном, не допускающим возражений.

– Бога ради, Тори, пойди поговори с ним – на улице, – взмолился Калеб.

– Нет, – протестовала она. – Нам нечего сказать друг другу, кроме слов прощания. Я через час уезжаю на дилижансе в Чикаго.

Дру не мог очень долго притворяться благовоспитанным джентльменом с безукоризненными манерами. Он отбросил все приличия. Тори никуда не поедет, пока он все ей не выскажет. Безо всякого предупреждения он схватил Тори за запястье, быстро забросил ее на спину серебристо-золотой лошади и в мгновение ока вскочил в седло позади нее.

– Что здесь происходит? – проворчал Хуберт, с трудом поднимая свое избитое тело с дивана и открывая дверь кабинета.

Гвен пораженно ахнула, когда, выглянув из-за плеча Хуберта, увидела, что Тори и Дру сидят на лошади в коридоре, соединяющем дом Калеба с холлом гостиницы.

– Виктория, немедленно слезай! Нам нужно успеть на дилижанс! – взвизгнула Гвен. – Эдгар, ради бога, сделай что-нибудь!

Что-нибудь Эдгар сделал. Он сильнее вжался в стену, когда Дру осторожно выводил лошадь по узкому коридору. Когда Хуберт рванулся вперед, чтобы вырвать Тори из рук Дру, нога в тяжелом ботинке ударила его в грудь и отбросила к стене.

– Она моя жена, – свирепо прорычал Дру.

– Она моя невеста. – Хуберт орал, как взбудораженный петух. – Мы признаем ваш брак недействительным, и она в Чикаго выйдет замуж за меня.

От этой новости, была она правдой или нет, Дру окончательно сорвался:

– Я отказываюсь признать наш брак недействительным! – Он почти кричал, не обращая внимания на то, что его могут слышать.

– Твое желание роли не играет… – презрительно бросил Хуберт. – Есть управа и на таких упрямых неотесанных мужланов, как ты. У меня достаточно денег и власти, чтобы поступить по-своему. Тебе следовало это понять – прошлой осенью ты получил неплохой урок.

Тори попыталась соскользнуть с седла, но Дру крепко держал ее.

– Я еду в Чикаго, – упорствовала она.

– Может быть, но прежде ты должна поговорить со мной, и, черт побери, ты меня выслушаешь!

Тори не успела ничего ответить, а Дру уже выехал за дверь, пуская Лунный Огонь самым быстрым галопом. И он не сбавлял скорости, пока они не достигли окраин города.

Тори была вне себя от гнева. Ее похищали уже столько раз за последние несколько месяцев, что ей это изрядно надоело. Когда Лунный Огонь остановился и Дру стащил ее с седла, Тори набросилась на него с кулаками. Она колотила его в грудь и обзывала всякими нелестными прозвищами, которые приходили ей в голову, хотя она и не очень хорошо умела ругаться. Тори дралась, как разъяренная кошка, а Дру приходилось уворачиваться, чтобы избежать ее ударов. Боже всемогущий! Он ведь только хотел с ней поговорить.

Когда Тори потеряла равновесие, нанося удар и промахнувшись, Дру рванулся к ней, как тигр. Его губы прижались к ее губам, и у нее перехватило дыхание. Он стиснул ее так, что почва ушла у нее из-под ног.

– Не оставляй меня, Чикаго, – с трудом сумел произнести он, когда поднял голову, для того чтобы вздохнуть. Его руки скользнули вниз по ее позвоночнику, и он дотронулся знакомым жестом до ее ягодиц. – Я привык, что ты находишься рядом.

– Это вряд ли послужит основанием для того, чтобы я осталась, – с трудом выдавила из себя Тори, борясь с той приводящей ее в бешенство дрожью, которую Дру так легко вызывал в ней. – Ты уже отплатил Хуберту, а мой отец – моей матери. А я устала от того, что все меня используют как средство посчитаться друг с другом!

Едва Тори начала говорить, как вся ее зажатая до этого обида выплеснулась наружу, словно поток талой воды.

– Всю жизнь я, как мне кажется, оказываюсь в центре той или иной вражды. Мне приказывали и заставляли делать то, что, как мне говорили, должны делать настоящие леди, и именно тогда, когда ожидается, что они это будут делать. Первый раз в жизни я собираюсь делать то, что хорошо для меня самой, и пусть будут прокляты твое неправильно понятое чувство ответственности и твои хитроумные замыслы. Я не нужна тебе и никогда не была нужна. Я была только обязанностью, которую ты взвалил на себя. Я была наивной неопытной невинной девчонкой, которую ты научил, как выжить в этих диких местах. Я была тебе женой, которую ты взял, так как считал долгом чести спасти мою репутацию и успокоить моего отца.

Тори коротко вздохнула и продолжала:

– Я была той любовью, которая тебе была не нужна, потому что у тебя есть братья, о которых тебе нужно заботиться и за кем необходимо присматривать. Я ничего для тебя не значу, и ты только потому хочешь, чтобы я осталась, что считаешь это ответственным и разумным поступком. – Фиалковые глаза сверкнули, глядя на него. – Признай это, Монтана, а затем отвези меня в гостиницу, – орала она, как будто он оглох.

– Хорошо, я признаю, черт побери, меня очень забавляло, что я женюсь на невесте Хуберта, – пробормотал Дру. – Когда я ему об этом рассказал и увидел выражение его лица, мое чувство мести иссякло. Хуберт лишил меня целого состояния в прошлом году, когда я пригнал скот на рынок. После того, как мы с ним поссорились, он использовал все свое влияние, чтобы помешать мне продать скот другим покупателям, и я был вынужден согласиться на его бросовые цены. Конечно, я хотел отомстить этому подонку. Кто бы не захотел на моем месте?

Дру держал Тори на расстоянии вытянутой руки и смотрел ей прямо в глаза.

– Верно и то, что я почувствовал себя обязанным жениться на тебе после того, как мы стали близки. Но, проклятие, Чикаго, даже если ты считаешь, что прекрасно понимаешь меня, есть три вещи, которые тебе нужно узнать прежде, чем ты уедешь. Первое, это то, что я тебя не предавал, как тебя уверяли эти две принцессы в ситцевых платьях. Я зашел к Элеоноре и Софи, когда у них были двое их обычных клиентов. После небольшого нажима они признались, что Тайрон подкупил их, чтобы они скормили тебе всю эту ложь.

– Будь проклято его черное сердце за этот обман, – пробормотала Тори вполголоса…

– И я того же мнения, – согласился Дру. – Тайрон был знаменит как человек, который сеял недовольство и смуту всякий раз, когда ему представлялся удобный случай. Он, возможно, попытался отделаться от Дюка Кендрика, потому что этот нанятый им гангстер обладал таким же самомнением, как и сам Тайрон. Уэбстер никогда не любил соперников.

– Я думаю, что его жестокая шутка была просто способом отплатить мне за то, что я ему угрожала, когда обрушилась на него и его трех приспешников, – размышляла Тори вслух.

– Что-что ты сделала? – произнес Дру сдавленным голосом, глядя на нее вытаращенными глазами. – Господи, Чикаго! О чем ты думала? Просто удивительно, что Тайрон не велел Дюку пристрелить тебя на месте!

– Я хотела, чтобы они знали, что я не позволю им больше покушаться на моего отца, – защищалась Тори. – Тайрон постоянно уходил от ответственности за убийства, и я не могла закрывать глаза на его гнусные выходки. Поэтому я все ему высказала.

Пока Дру что-то бормотал о глупой браваде Тори, она хмурилась, с любопытством глядя на возвышающегося перед ней гиганта.

– А какие еще две вещи мне нужно знать, Монтана? – спросила она нетерпеливо. – Я хочу успеть на дилижанс, а времени осталось совсем мало. Скажи, что ты намеревался сказать, и побыстрее.

Загорелым пальцем он провел по ее пухлым губкам:

– Второе и самое главное, что я хочу сказать, это то, что я тебя люблю и не хочу, чтобы ты уезжала и оставляла меня одного. Прошлая ночь, которую я провел без тебя, была для меня сущим адом. Я не мог заснуть ни на минуту. Я лежал, как рыба, выброшенная на песок, думая, как сделать так, чтобы ты вернулась и между нами все опять было хорошо, как раньше, только еще лучше.

Выражение его лица смягчилось, когда он увидел, что Тори смотрит на него с молчаливым недоверием.

– Ты знаешь, я не предполагал влюбляться в тебя, я говорил себе, что мои поступки вполне естественны для человека, который оказался наедине с красивой женщиной, человека, обязанностью которого было научить тебя приспосабливаться к окружающему миру, о котором ты знала не больше, чем о жизни в Китае. И я уверял себя, что женился на тебе, чтобы насолить Хуберту и потому еще, что, по-моему, именно этого ждал от меня Калеб. Я действительно чувствовал, что обязан тебе, после той ночи, которую мы провели вдвоем в Де Муане. Но все это были просто уловки для того, чтобы скрыть правду от тебя и меня самого. Я никогда не умел говорить о своих чувствах и демонстрировать их. Но с сегодняшнего дня я собираюсь начать учиться этому.

Дру вздохнул, пропуская между пальцами роскошную массу пепельно-серебристых волос, которые были такого же цвета, как грива и хвост Лунного Огня.

– Я не хотел привыкать к тебе, но теперь ты мне действительно нужна. Ты утоляешь жажду, о существовании которой я никогда и не подозревал, пока ты не вошла в мою жизнь. Ты заполнила мой мир, и мысли о тебе преследуют меня так, что я не могу даже думать ни о чем другом…

Она прижала указательный палец к его губам, чтобы он замолчал.

– Ты не обязан признаваться в том, чего не чувствуешь на самом деле, – настаивала Тори с печальной улыбкой. – Ты спутал ответственность с любовью. Я тебе когда-то говорила, что люблю тебя, люблю с самого начала, не ожидая ничего взамен, хотя твоя ответная любовь и была бы тем, чего я больше всего хотела. Но ты не можешь дать мне того, что я хочу, потому что на самом деле ты меня не любишь, и я сомневаюсь, что когда-нибудь сможешь полюбить. А поэтому мне, я думаю, лучше вернуться в Чикаго, прежде чем мы доставим друг другу еще большие неприятности. Давай покончим с этим браком, пока ты не начал испытывать ко мне отвращение за то, что я навязываюсь тебе, – просила Тори.

– Благородна до конца, не так ли, Чикаго? – поддразнивающе спросил он с улыбкой повесы.

Господи, какое облегчение услышать, что она его любит. За последние дни она столько раз говорила ему о своей ненависти, что он поверил.

– С самого начала ты была готова отдать свою любовь, уверенная, что я не отвечу взаимностью. – Дру опустился на придорожную траву и притянул к себе Тори так, что она упала на него. – Но ты себя недооценила. Ты завораживаешь человека, моя нежная колдунья. – Его рука скользнула по голубому атласу, скрывавшему ее грудь. – Наверное, пора тебе показать, что такое любовь, как я ее понимаю. Тебе кажется, что ты – пятое колесо в телеге, маленькая мисс Умница, что ты никому не нужна. Так вот, это не так. Я сказал, что люблю тебя, и так оно и есть, поэтому не заставляй меня отказаться от чувства, которое я испытываю. Я никогда не чувствовал ничего подобного ни к одной женщине. – Он взял ее рукой за подбородок. – Взгляни мне в глаза и скажи, что ты в них видишь? Сама любовь смотрит на тебя. Неужели ты ее не узнаешь?