Кэрол Финч - Пламя страсти

Тори поглядела на предложенный обед так, как будто это была тухлая рыба.

– Я не стану больше это есть, – запротестовала она.

– Отлично, тогда умирай с голоду, – фыркнул он пренебрежительно. – Увидишь, мне это все равно.

Одним прыжком Тори вскочила на ноги.

– Я знаю. Мы уже выяснили, что я ничего не значу для тебя, – проговорила она с горечью. – Дай мне нож.

Дру подозрительно посмотрел на нее:

– Зачем? Если ты задумала меня зарезать, то лучше этого не делать.

– Да, подобная мысль приходила мне в голову. – Ее фиалковые глаза вспыхнули, когда она протянула руку. – Нож, Монтана!

Дру нехотя вынул нож из ножен и передал Тори. Его мозг никак не мог переключиться с недавних событий. Он без конца пережевывал ее замечание о том, что она не представляет для него никакого интереса. Какого черта она сказала это? Неужели ей это безразлично?

Мысли его разбегались, а Тори, отойдя в сторону, срезала ветки с кустов. Он наблюдал, как белокурая фея подняла упавшую ветку и заострила один ее конец. Закончив, она вернула ему нож.

Высоко подняв голову, Тори направилась к реке с самодельной пикой наперевес. Дру, исполненный любопытства, следовал за ней.

В глазах его заплясали огоньки, когда он увидел, что Тори зашла в реку и встала посреди потока, словно воин, подготовившийся к битве. Когда к ней подплыла рыба, девушка ударила ее самодельным орудием. К удивлению Дру, она попала точно в цель и торжественно подняла над головой свой ужин. «Новичкам удача», – подумал он. Никогда больше, повторяй она это хоть миллион раз, – удачи ей не видать.

Тори была так горда собой, что улыбалась во весь рот. Но, возвращаясь к берегу, она попала ногой в яму и упала. Она сделала отчаянное усилие, чтобы подняться, но безуспешно. Когда она скрылась под водой в третий раз, твердая рука схватила ее за шиворот и вытащила на поверхность.

– Если не умеешь плавать, то не уходи так далеко от берега в следующий раз, – рявкнул Дру. – Ты же чуть не утонула!

Огорченная Тори наблюдала, как пика с рыбой плывет вниз по течению. В глаза ей бросилась банка с фасолью, которую Дру все еще держал в руке.

– Ужин, – проговорил он, бросая ей банку. – Это не ахти что, но не уплывет и не убежит, так что можно есть спокойно.

Тори с унылым смирением уселась на мокрую траву и принялась за еду. Фасоль! Боже, чего бы она ни отдала сейчас за сочный и мягкий бифштекс. Она даже на целые сутки перестала бы перечить этому голубоглазому олуху, если бы он предложил ей что-нибудь повкуснее этой чертовой фасоли.

Направляясь к лошадям, Тори увидела одежду Дру, развешенную на кустах. У нее сердце замерло при мысли, что она может увидеть его обнаженным. Любопытство мучило ее. Конечно, прятаться в кустах и подглядывать нехорошо, но именно так Тори и поступила.

Ее нетерпеливый взгляд натолкнулся на пару босых ног, потом на узкие бедра. Она привстала, чтобы увидеть все.

Щеки ее заалели… Те античные мужские статуи, которые ей приходилось видеть в музеях, не шли ни в какое сравнение с этим восхитительным представителем мужской половины человечества. Греческие боги выглядели бледно рядом с Дру Салливаном.

Продолжая свой практический урок анатомии, Тори раздвинула ветки, и ее взгляду открылась заросшая волосами широкая грудь Салливана с сильно развитой мускулатурой. Тори и представить себе не могла, что мужчина может быть так прекрасно сложен. Она задрожала, по телу разлился жар от захватывающего зрелища. Касаться этой шелковистой груди, изучать каждый дюйм этой великолепной плоти…

Тори была очень разочарована, когда Дру повернулся к ней спиной и направился в глубину зарослей. Тори нетерпеливо ожидала, когда он появится снова, а дождавшись, продолжала наслаждаться видом нагой загорелой плоти. Хуберт ни в чем не мог сравниться с Дру, Тори была в этом уверена. Это был мужчина, который завораживал женщину, даже если бы ей самой не хотелось в этом признаться. Но разве можно не обратить внимания на человека, который лучится такой жизненной энергией, который источает столько очарования, столько земной чувственности?..

Испуганный крик сорвался с ее губ, когда кто-то схватил и дернул ее за ногу. Перепуганная до смерти, она решила, что Дру обошел кругом и заметил ее в кустах. Но это оказался не Дру. Вместо Дру Тори увидела перед собой беззубое, заросшее щетиной лицо какого-то бродяги. Не успела она вцепиться ногтями в наглую рожу, как он с мерзкой улыбочкой набросился на нее. Ее дикий вопль был заглушен самым мерзейшим на свете поцелуем. Запах виски и табака вызывал тошноту. Тори пыталась спихнуть с себя наглеца, чьи руки обшаривали ее тело. Но как она ни старалась, вырваться не удавалось, а отвратительное существо пыталось овладеть ею.

Когда его рука скользнула к застежке на брюках, Тори сделала последнюю попытку и рванулась что было сил. Дикий страх переполнял ее, и она боролась, как могла. Ее шокировала мысль, что этот мерзавец совершит насилие, а ей даже не удастся позвать на помощь Дру. Зная, что надеяться остается только на себя, она пустила в ход зубы и ногти…

Неожиданно неуклюжее тело насильника поднялось в воздух и полетело вперед, ударившись о дерево. Не веря в свою удачу, она подняла глаза и увидела Дру, который стоял над ней, обернувшись мешком. Он был в ярости. Одного его взгляда было бы достаточно, чтобы до смерти перепугать кого угодно.

Тори лежала на земле, прикрываясь разорванной рубахой и пытаясь отдышаться. Никогда в жизни она не видела, чтобы один мужчина бил другого до крови. Дру набросился на незнакомца с невероятной злобой. Если у нападавшего на Тори негодяя оставались зубы к моменту нападения, то, вероятно, теперь от них уже ничего не осталось. Дру избивал его с силой, которой было бы достаточно, чтобы уложить гориллу.

Потеряв сознание, бродяга ударился о дерево и затих. Но Дру все еще продолжал молотить его, как плотник, вбивающий гвозди в доску. Наконец он остановился, тяжело дыша.

Когда Тори поднялась на ноги, он схватил ее за руку и повернул, чтобы она могла увидеть омерзительного негодяя, распростертого на земле.

– Погляди, что случается, Чикаго, когда не обращаешь внимания на происходящее вокруг! – крикнул он. – Хорошенько погляди на него. В лесах полно таких воров и бродяг. Всегда нужно держать ухо востро. Никогда не надейся, что в лесу ты совершенно одна; что бы ты ни делала, прислушивайся к тому, что происходит. И никогда не забывай об этом.

После пережитой беды Тори необходимо было просто опереться на надежное плечо, а не выслушивать лекцию о вреде глупости. Грубость Дру разбудила в ней гнев, и она отплатила ему той же монетой, не выбирая выражений.

– Ладно, мистер Все-Вижу-и-Все-Знаю, вы тоже не слишком-то хорошо прислушивались и приглядывались, – проговорила она язвительно. – Вы даже и не заметили, что я… – Лицо ее запылало.

Одна бровь Дру поползла вверх, он насмешливо смотрел на покрасневшую девушку.

– Что ты подглядывала за мной, пока я голый ходил в кустах? – закончил он за нее.

Лицо ее стало пурпурно-красным, а на губах Дру заиграла ехидная усмешка.

– Надеюсь, твоя женская любознательность удовлетворена, или мне снять мешок, чтобы ты смогла рассмотреть то, что ускользнуло от твоего внимания, так сказать, с близкого расстояния.

Никогда в жизни Тори не была так смущена! Ничего не скажешь, глаза этого мужчины зоркие, как у орла. Черт бы его побрал – он расхаживал перед ней голый, прекрасно зная, что она сидит в кустах и подглядывает за ним. Какой негодяй!..

От унижения из глаз ее полились слезы, и Дру пробормотал:

– Боже Всемогущий, ты прекратишь или нет? Сегодня уже пролилось немало воды. Нет никакой нужды увлажнять землю вторично. Ты не первая женщина, которая подглядывает за голым мужчиной!..

Вымотанная так, что словами не передать, Тори высвободилась из его рук и отошла в сторону. Она хотела накричать на него, но мысли путались, она была так расстроена, что боялась, как бы слетающие с языка слова не оказались бессвязными.

– Кстати, Чикаго, – протянул Дру, принимая картинную позу. – Тебе, надеюсь, понравилось то, что ты увидела?

Тори обуздала свою злость и заставила себя говорить связно, чтобы поставить этого негодяя на место.

– Уж вы-то, конечно, отвернулись бы, доведись вам увидеть меня обнаженной, – насмешливо проговорила она.

– Конечно, я бы отвернулся, – заявил он с благородным негодованием. – Подглядывать нехорошо!

Тори окончательно вышла из себя.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, она со злостью начала срывать с себя одежду.

Глаза Дру округлились, как у наивного школьника. Он никак не мог поверить, что она раздевается. Он не собирался пьянить себя этим зрелищем, но ни один мужчина не нашел бы в себе сил, чтобы отвернуться от нее. Дру уговаривал себя отвернуться, но ноги его как будто приросли к земле. Он не мог отвести взгляда, видя перед собой совершенство. Алебастровая кожа сияла в свете заходящего солнца. Набухшие соски как будто ждали его прикосновения. Изящный изгиб бедер заставил его сердце биться чаще. Эта разъяренная восхитительная красавица была воплощением мечты о женщине. Дру так хотелось подойти…

– Монтана, подглядывать неприлично, – бросила она ему в лицо его же слова. Затем собрала вещи и удалилась в заросли кустарника, чтобы одеться.

Бормоча себе под нос, Дру обернулся и поглядел на безжизненное тело, лежащее поодаль. Он был охвачен гневом, когда увидел, что этот негодяй пытается изнасиловать Тори. Ему была ненавистна сама мысль о том, что кто-то другой прикасается к ней. За столь короткий промежуток времени Тори узнала о мужчинах очень многое. Дру чуть было не овладел ею. Она хотела удовлетворить свое женское любопытство и едва не подверглась насилию. Бог мой, после всего случившегося у нее может появиться отвращение ко всему мужскому полу.

По-прежнему ругаясь, Дру сунул руку в карман бродяги, но не нашел там ничего ценного. Увидев мула, стреноженного в кустах, Дру нашел веревку и привязал бродягу к дереву. Сделав это, Дру забрал мула и притороченные к седлу запасы в качестве компенсации и направился к лошадям.

Тори сидела под деревом и задумчиво разглядывала кедровую веточку, зажатую между пальцами. Она натянула на себя мокрую одежду, голова ее была опущена. Когда Дру подошел к ней, она даже не заметила его присутствия.

Дру молча начал рыться в мешках, разглядывая, что именно вез с собой бродяга.

– Фасоль, – объявил он, – вытаскивая банки и показывая их Тори.

– Хорошо, хорошо, – фыркнула она язвительно, но даже не подняла глаз. Успокоившись, она поняла, какой дурой выглядела, раздеваясь перед Дру. Теперь в его присутствии она чувствовала себя неловко. Долго-долго она не отрывала глаз от вечнозеленой ветки в руках. – Я хочу извиниться за свой поступок. Я вела себя ужасно. – Ее тихий голос был полон смирения. – Смотреть на вас было грешно, а раздеваться – просто… – Лицо ее стало алым. – Мне очень стыдно.

– Но это было прекрасно, – сделал он ей неожиданный комплимент.

Она, вспыхнув, подняла голову, чтобы увидеть его улыбку:

– Коли уж вы такой знаток женщин, вероятно, я должна быть польщена вашей оценкой?

– Да, Чикаго, ты должна быть польщена, – протянул Дру, окинув ее взглядом и мысленно срывая с нее одежду, чтобы снова восхититься ее прекрасными формами. – Я видел немало женщин, но ты лучше всех.

Тори как будто аршин проглотила.

– Будь ты проклят, Монтана, – бросила она ему в лицо, не понимая до конца, почему это замечание так разозлило ее. Не может быть, чтобы чудовище с зелеными глазами, именуемое ревностью, завладело ее сердцем. Почему она должна завидовать тем женщинам, которые отдавались этому самцу? Вероятно, на его кровати было столько зарубок, что она напоминала тотем. Какое ей дело? Он для нее совершенно ничего не значит. Она его просто презирает по сотне различных причин!

Тори схватила свое одеяло и отправилась спать. Она ненавидела Дру за его мужскую заносчивость, ужасно ненавидела.

Его лестное, но грубое замечание ранило ее больше, чем побои. Дру не хотел ее, да и Хуберт тоже. У Хуберта уже были две сожительницы, ему для постельных утех вовсе не требовалась Тори. Матери она тоже не нужна. Для Гвен дочь была живой куклой, которую надо одевать и таскать за собой на всякие светские приемы. Отец не видел ее уже десять лет. А Дру делал все лишь из чувства долга перед другом. Никому-то она не нужна, поняла вдруг Тори, проникаясь к себе жалостью. Она ничего ни для кого не значит!

Вытерев слезы, Тори поплотнее закуталась в одеяло. Она чувствовала себя одинокой и никому не нужной.

Ее угнетала мысль, что она так остро реагирует на Дру. Его насмешки унижали ее, поцелуи и умелые ласки опустошали. Это необъяснимое влечение к Дру вызывало недоумение. Они принадлежат к совершенно различным мирам. Ей нет места в его мире, да он и не желает ее там видеть…