Лидия Лукьяненко - Плата за любовь

Чего она хотела? Молодой здоровый мужчина, женщин сто лет не видел, тут не то что на Людочку, на любую бросишься. Хотя на нее-то он не бросился. Она для него — только вдова брата. Сейчас ведь не Средневековье, чтобы жениться на ней. Вдова! Это слово ассоциировалось с чем-то старым, черным и унылым. Она посмотрела в зеркало на свое отражение. Красивое лицо, чистая кожа, никаких морщин. Какая же она вдова! Просто не нравится ему. Но такого рода успокоение не принесло ей облегчения, наоборот, она почувствовала себя обманутой. Лена услышала шум воды и направилась в кухню. Игорь мыл посуду.

— Я думала, ты не придешь, — сказала она честно.

Он не ответил. Не расслышал или не захотел услышать. Выключил воду и повернулся к ней. «Боже, до чего они похожи», — пронеслось у нее в голове.

— Понравились тебе мои подруги?

— Понравились.

— А Людочка?

— И Людочка.

— Почему же тогда ты не поехал к ней? Ты ей тоже понравился.

— Потому что, думаю, тебе это было бы неприятно.

— Ну что ты! Люда — моя подруга. Она хорошая и очень симпатичная, правда?

— Правда. Но не в моем вкусе, — сказал он и так посмотрел на Лену, что она смутилась. Что это с ней? Она, всегда такая деликатная, лезет к человеку в душу! Как неловко! Лена покраснела. А Игорь смотрел на нее понимающе, ласково и чуть насмешливо. Лена пробормотала какое-то извинение, пожелала спокойной ночи и отправилась спать.

Этой ночью Игорь пришел к ней, и она не прогнала его…

Оля спала плохо. В последнее время ее мучила бессонница. Вроде бы начинают слипаться глаза, а только приляжет, в голове тысяча мыслей крутятся — и сна как не бывало. Полночи лежит без сна, только задремлет на рассвете — и уже пора вставать. Раньше, когда было много работы — по дому, в фирме мужа, с детьми, засыпала чуть ли не стоя, как боевая лошадь. Проваливалась в сон, словно в черную дыру, но и просыпалась мгновенно — бодрая, отдохнувшая. А теперь и днем, и ночью ходит как сомнамбула. Саша если что-то и замечал, виду не подавал. Не из тех он мужчин, которые потакают женским капризам. Он все делал правильно: и в бизнесе, и в семье. Как говорится — человек с правилами. Он по-прежнему не пил, не курил, занимался спортом, на детей не давил, но держал в строгости, особенно Лизу, которая, несмотря на внешнее сходство с отцом, характером пошла в бабушку Виолетту. Дочь иногда выдавала такое, что Оля прыскала, вспоминая остроты покойной матери. С мамой Лиза общалась точно так же, как некогда ее бабушка, то есть совершенно свободно, на правах подружки.

— Мам, ты что, курила сегодня? — говорила она, заметив пепел на подоконнике. — Погоди, папа тебе задаст. Он у нас этого не любит. Хотя это прямое ущемление твоей свободы. Как ты такое терпишь?

— Но ведь и ты терпишь.

— Я — существо подневольное, поскольку — малолетнее. Вот стану совершеннолетней — захочу, тоже стану курить.

— Я тебе захочу!

— Да не волнуйся ты, мне не понравилось.

— Ты что — курила?

— А ты думала? Мне как-никак уже тринадцать.

Вот такая Лиза. Алекс другой — молчит и улыбается, эдакий маленький мужчина. Читать любит, игры компьютерные, футбол, теннис. В общем, нормальный современный ребенок. С папой они — лучшие друзья.

Саша завел свой распорядок для всех: для детей, для взрослых. Обедать любил дома, и чтобы не полуфабрикаты, а настоящий обед, полностью приготовленный ее руками. Если предстояла встреча с партнерами по бизнесу или презентация — жена должна идти с ним. А вот если она отправляется к своим друзьям или родственникам — это, пожалуйста, без него, у него всегда находились дела. Конечно, ей не трудно было сопровождать его, а иногда даже хотелось выйти с ним в люди, да и к папе она могла съездить сама, но ее возмущала сама постановка вопроса. Да, она прекрасно осознавала, сколько Саша сделал для них. Ведь если бы не он — не было бы нынешней стабильной, обеспеченной жизни ни у нее, ни у детей. И, конечно, она ему благодарна. Если бы не он…

А как, действительно, все сложилось бы, если бы он не вернулся? Что, они умерли бы с голоду? Покатились по наклонной плоскости? Она пошла бы на панель? Да ничего подобного — выжили бы, как многие другие. Ведь работала она и продавцом поначалу, и бухгалтером, так нашла бы и другую работу. Ну не было бы у них магазинов, «мерседеса» и новой квартиры. Но разве в этом счастье?

Ведь если бы они жили без Саши, Игорь вернулся бы к ним и, возможно, они были бы счастливы, иногда думала Ольга.

В последнее время ей снились кошмарные сны: то Маша, то мама, и все словно предупредить хотят. О чем предупредить? Сегодня приснился Игорь — такой молодой и красивый, что сердце сжалось. Проснулась, тупо глядя в потолок. Она любит его. Все эти годы любит. А живет с Сашей. Противно.

Но разве может она что-нибудь сделать? Что-то изменить? И что именно? Второй раз развестись с мужем без видимой причины, из-за призраков прошлого? Снова лишить детей отца? Только потому, что где-то есть Он? Но он живет своей жизнью и, наверное, думать забыл о ней. Но нет, Ольга чувствовала, что не забыл, она знала это!

И поговорить не с кем. С новыми подругами — женами Сашиных друзей, не поймут, со старыми приятелями — скажут: с жиру бесишься. Как объяснить, что ты словно в тюрьме сидишь или в клетке, пусть и золоченой. Из-за таких мыслей образ Игоря преследовал ее. Хотелось хотя бы увидеть его. А когда чего-то очень хочешь, оно обязательно сбывается…

Утром в воскресенье она пошла с Сашей и детьми на стадион ближайшего спорткомплекса. Лиза отправилась в бассейн и тренажерный зал (придумала себе занятие!), муж с сыном — на теннисный корт, и Оля решила пойти с ними — немного побегать. Она сделала первый круг, заметив краем глаза мужчину, который выполнял упражнения на брусьях, пробежала второй и остановилась. Это был он. Оля так часто рисовала себе их встречу, и такой нереальной она казалась, что она сразу, не раздумывая, пошла к нему. Игорь спрыгнул с брусьев и увидел ее.

— Привет.

— Привет.

— Занимаешься?

— Ты, смотрю, тоже.

Ольга обрадовалась, что сегодня она такая хорошенькая: в новом спортивном бело-красном костюме, беленьких кроссовках и футболке, со стильной стрижкой. И фигура у нее до сих пор стройная, как у девочки. Взгляд, которым он окинул ее, подтверждал — да, она действительно прекрасно выглядит.

— Я здесь с семьей. Во-о-он они на корте.

— Знаю. Я их часто тут вижу.

— И как тебе Алекс?

— Хороший мальчишка.

— Твой сын!

— Нет, — покачал головой Игорь, — не мой. Его.

Ей стало обидно, что он так легко отказывается от сына.

— Знаешь, когда ты жил у меня, — почему-то вдруг вспомнила она, — ты приходил и уходил всегда так тихо-тихо. И ничего после себя не оставлял — никаких личных вещей, даже грязных носков.

Игорь усмехнулся, и лицо его приняло насмешливо-нагловатое выражение, которое ее раньше так бесило.

— А ты горела желанием их постирать!

Но теперь ее не задевал подобный тон, она чувствовала себя старой и мудрой и, как ей казалось, понимала истинный смысл его слов.

— Да, — с бесстрашной улыбкой сказала она, подняв голову и глядя ему прямо в глаза. — Можешь смеяться, но я хотела стирать тебе носки. И готовить обед, и рожать тебе.

Он не засмеялся. А если и удивился, то не подал виду.

Еще мгновение, и Ольга обвила бы его шею руками и прижалась бы щекой к его груди. Но она не сделала этого. Просто стояла и смотрела, всматривалась в его такое любимое лицо. Что она видела? Сострадание, печаль, муку, жалость? Все это вместе, может, и есть любовь? Игорь молчал, и она снова заговорила.

— Я люблю тебя. Я никогда не говорила тебе этого. Но любила тебя всегда. И знаю, что ты тоже меня любишь… — Он прижал ладонь к ее губам, заставив умолкнуть.

— Не надо. Забудь, что ты только что сказала.

— Я сказала правду. И не хочу больше врать. Не хочу, чтобы все оставалось так, как сейчас…

— Чего ты не хочешь? Чтобы твоя семья была счастлива? Чтобы твоим детям было хорошо?

— Им будет хорошо.

— Не думаю, — покачал он головой. — Я сам виноват, не нужно было мне тогда, на море подходить к тебе.

— Когда-то ты сам говорил, что наша встреча была предопределена свыше…

— Я не о том. У вас (он подчеркнул это слово) вырос прекрасный сын. Но он вырос без меня, и этого уже не изменить.

— Все можно исправить.

— Все можно испортить. Сказать ему, что его отец вовсе и не отец? И что, он перестанет его любить и полюбит меня?

— Ну… — Ольга замялась, не успев подумать о возможной реакции сына.

— Я не позволю тебе ломать ему жизнь, Оля, — тихо сказал он. — И твою тоже не стану. Поэтому — забудь. Все это — в прошлом, а то, что сейчас — это и есть жизнь, твоя жизнь. Не спеши ее усложнять.

— Хорошо, пусть сейчас это сложно, — покорно согласилась она, — но потом, когда он вырастет…

— И потом — тоже. Это ведь жизнь, а не мексиканский сериал. Какая, в сущности, разница, кто его биологический отец? У него есть настоящий, понимаешь.

— Ты его не любишь. — У Ольги в глазах стояли слезы.

— Поезд ушел, Оля. Что толку с криком бежать за ним?

Ольга проглотила ком обиды, тряхнула головой и дерзко улыбнулась ему сквозь слезы.

— Как твоя жена?

— Ждет ребенка. Она осталась совсем одна после смерти Андрея. Сейчас у нее есть только я. И наш будущий ребенок.

— Так бы и говорил. Плетешь что-то про заботу о сыне. А думаешь о ней.

— Конечно, думаю. Это ведь моя семья. Семья — это то, что нужно ценить.

Он окинул ее взглядом, выражение которого она не смогла уловить, потом повернулся и ушел. Это было так неожиданно, обидно до слез, несправедливо и неправильно, что Ольга растерялась.

Игорь шел быстро, боясь обернуться, боясь увидеть ее, такую близкую и родную, несмотря на все эти годы. Он стиснул зубы и сжал кулаки, усилием воли заставляя себя уйти, навсегда убежать из ее жизни. Как это трудно — отпустить любимую и желанную женщину, когда она вот так смотрит в глаза и говорит «люблю». Никогда раньше Игорь не был уверен в ее чувствах. Он знал, что не безразличен ей, но и только. Ему казалось, за прошедшие годы он излечился от этой любви. Но сегодняшнее откровение Ольги смутило, сбило, испугало его. Он не знал, что с ним делать. И просто сбежал.

Что он может предложить ей? Редкие встречи на чужих квартирах? Ворованную любовь? Внести сумятицу и хаос в их семьи, чтобы страдали все — их супруги, дети, да и они сами?

Да, если слушать свое сердце, он должен сделать так, чтобы они были вместе, а их близкие не страдали. Но он пока не знает такого способа любить двух женщин, да так, чтобы всем было хорошо. Знает только одно — больше им нельзя видеться! Они как два реактива, которые, смешиваясь, превращаются во взрывчатку. Стоит еще раз встретиться — и произойдет непредсказуемая и непоправимая реакция.

Она ведь женщина. Слабая влюбленная женщина. И раз при всей своей гордости говорит такое — значит, не может больше вынести разлуки. А он обязан вынести и решить это придется ему за них двоих.

Игорь чуть замедлил шаг, очень хотелось повернуться и еще раз на прощание взглянуть на Ольгу. Но он боялся увидеть ее плачущей, боялся своей жалости и того, что может за этим последовать.

Но она не плакала. Она просто стояла и смотрела, как он навсегда уходил из ее жизни, и старалась запомнить его на прощание. Он прав. Во всем прав. Это просто затмение. Она не может оставить мужа. Несмотря ни на что, она любит их всех — Сашу, Лизу, Алекса. Всех! С Сашей столько связано — вся жизнь!

А с Игорем только эпизод. Эпизод на фоне многосерийного фильма под названием жизнь.

Я всегда знала, что не такая, как все. Знала — и все. Еще в раннем детстве я поняла, что никто из моих сверстников не испытывает столь сильных эмоций и не имеет таких сумасбродных желаний, как я. И это меня не пугало, наоборот, радовало. Это говорило о моей избранности. Еще тогда я понимала, что быть не такой, как все, лучше, чем одной из тысячи. Эту смелую в своей восхитительной наглости мысль я высказала маме, когда мне было лет семь и я уже точно знала, что не ошибаюсь в своих представлениях о себе любимой. Моей маме, учительнице младших классов, явно не понравилось заявление дочери о своей уникальности. (По правде говоря, мне казалось, что мама такая же, и поэтому чувствует так же, как я. Более того, я подозревала, что, возможно, все люди знают о собственной самобытности и так же остро ее ощущают, просто не говорят об этом, как не любят говорить о том, откуда берутся дети.) На мое сбивчивое: «Понимаешь, мама, я знаю, что я, вот такая, как я… Я чувствую, что я совсем не такая, как Саша или Люда. Я знаю, что я такая одна…» — и тому подобное мама холодно посмотрела на меня и прочла лекцию о поведении младших школьников.