Бен хлопотал над своим рыбным блюдом.

— Поторопись, Джанин. Я умираю с голоду.

Джанин взглянула в небо.

— Видишь? — спросила она. — Видишь вон ту яркую звезду у самой луны?

Пандора проследила за ее взглядом.

— Да, кажется, — ответила она, чувствуя какое-то беспокойство в душе. — Но я ничего не понимаю в звездах.

— А ничего и не надо понимать. Просто будешь смотреть на эту звезду каждый вечер. Сейчас я ее для тебя поймаю и положу в чашу с водой, которую только что дала тебе подержать. Теперь будь особенно внимательна. — Джанин, одетая в длинный балахон с развевающимися полами, высоко подняла в грациозных руках чашу. Казалось, чаша поймала, вобрала в себя исходивший от луны холодный белый свет.

Пандора встала рядом с Джанин. Она не могла оторвать глаз от подруги, от чаши в ее руках. Лицо Джанин вдруг изменилось, даже потеряло всю свою сексуальность, привлекательность: рот превратился в жесткую прямую линию, он больше не дышал смехом, и лишь в глазах по-прежнему плясали веселые светлячки. Пандора заметила, что все вокруг окутывает какая-то голубая дымка.

— Не волнуйся, Пандора, — предупредила Джанин. — Пусть эта аура поглотит тебя. Она обернет нас обеих, чтобы мы стали одним целым. Вот теперь взгляни в чашу.

Джанин опустила чашу в руки Пандоры, и та посмотрела в черную воду.

— Я вижу звезду. Правда, вижу.

Она чуть отпрянула, но не отвела глаз от звезды, которая теперь мерцала в ее собственных руках.

— Это чудо! Что я должна делать теперь?

— Задай своей звезде вопрос.

— Где Ричард? — Вопрос выскочил как бы помимо воли Пандоры.

Только сейчас она поняла, что ответ на него действительно очень волнует ее.

Звезда качнулась вверх, потом в сторону. Вода стала прозрачной, и Пандора удивительно ясно увидела в ней Ричарда, который сидел в одиночестве, обхватив голову руками, в каком-то помещении, напоминавшем ночной клуб. То ли он спал, то ли был сильно пьян. Вода тут же вновь потемнела.

— Это тот человек, которого ты любишь? — мягко спросила Джанин.

— Я не знаю, люблю я его или нет. Он мой третий муж, и он хорошо со мной обходился. Поэтому я чувствую себя ответственной за него.

Джанин скривила рот.

— Этот мужчина должен еще многому в жизни научиться. — Она взглянула на Пандору. — Кстати, это и к тебе относится.

— Давайте есть! — заорал Бен. — Стоит вам, женщинам, начать заниматься островной магией, и вы совершенно забываете про нас, мужчин. Эта магия меня путает, я начинаю бояться ходить по болотам ночью.

— Почему же ты боишься болот? — спросила Пандора.

— Потому что там бродят духи пиратов. Многие из них ведь кончили на нок-реях, а иногда их ловили и сковывали цепями по двадцать-тридцать человек и бросали в болото на съедение крабам. Их гнилые, раздувшиеся, ставшие сладкими тела очень нравились крабам.

— Фу, Бен. Не обязательно было говорить на эту противную тему перед самым обедом. Однако рыбу ты приготовил великолепно. Может, и мне следует такую же изжарить к приезду матери?

— Так к тебе мать приезжает? — спросила Джанин.

— Да. И я не рада этому. Но она всю свою жизнь преследует меня, как одна из этих ваших птиц — фрегатов. Джанин, что мне делать с чашей, так и держать ее? Если я часто буду этим заниматься, смогу ли я в чаше увидеть и другие интересующие меня вещи?

— Конечно. — Джанин принялась ковырять палочкой в зубах. — Любой на это способен. Очень многие люди во всех частях света часто заглядывают в такие чаши, чтобы узнать либо прошлое, либо будущее. Но ты должна ответственно подходить к подобному занятию. Помни, что в этом занятии соединены добро и зло. Тут они сосуществуют. Сатана волен поступать, как ему вздумается, и у него есть свои почитатели. Так что, если почувствуешь, как тебя против твоей воли затягивает во что-то злое, ты должна просто запеть свое «слово силы» и петь его до тех пор, пока вновь не почувствуешь себя в безопасности.

— Второй мой муж, психиатр, был для меня как исчадье ада. Он нападал на беззащитных женщин, а потом пытался… я вряд ли сумею это объяснить… Он как бы хотел владеть и телом, и душой женщины. Когда я поняла, что представляю для него интерес не только как пациентка, меня это приятно поразило. Он сказал, что будет моим Свенгали,[5] что превратит меня из крысоподобной дурнушки в женщину, во имя которой любой мужчина пойдет на смерть. Чтобы такое превращение произошло, я должна была всего лишь следовать его инструкциям. Какой же я была идиоткой! Я не знала, что роль Свенгали он разыгрывал еще перед целой чередой других женщин. При этом всех нас он пристрастил к таблеткам, кокаину, героину… И к боли. Мы все испытали много боли. Потому что он очень серьезно, обстоятельно подходил к удовлетворению своих желаний.

Джанин положила руку на голову Пандоры.

— Оставь болезненные воспоминания, не думай об этом сейчас. Ты должна заставить свои мысли перестать по-лягушачьи прыгать с одного на другое. Когда ты уснешь сегодня ночью, ты увидишь Ричарда. Он не похож на счастливого человека. — Джанин подняла палец, подставив его ветру. — Ветер меняется. Скоро вернется Окто на своем катере. Я должна его встретить. — Она улыбнулась. — Завтра мы узнаем, каково будет твое «слово силы». Завтра будет особенный день. Так что не наедайтесь перед сном.

— Опять ты за свое? — буркнул Бен с крыльца. Он давно уже с нетерпением ждал, когда кончатся все эти разговоры про магию, чтобы заняться любовью.

— Ну, ты-то, Бен, можешь есть сколько влезет. Все равно к магическому мужчины не допущены. Только женщины. — Джанин вскинула голову и рассмеялась Бену в лицо. — Женщины всегда знали, как заниматься магией. Именно поэтому мы были и остаемся сильным полом. Мужчины могут сколько угодно придумывать правил, а мы, женщины, все равно будем эти правила нарушать. К тому же, все мужчины боятся женщин.

— Даже Окто боится?

Джанин взглянула на Бена.

— А ты как думаешь!

— Хорошо, хорошо. И Окто тоже. Ну, а теперь ты можешь наконец-то обучить Пандору всем своим магическим секретам, и пусть она положит в мою еду что-нибудь такое, от чего у меня не вставал бы член на других женщин.

Когда Джанин ушла, Пандора взяла Бена за руку.

— Зачем ты ей говоришь такие глупости. Я очень устала. Пошли спать. Посуду помою завтра.

— Иди спать. Я сам все вымою. Тебе же все равно должен сниться сегодня не я, а Ричард. — Бен заметил, с какой грустью смотрела Пандора в чашу. Он взял тарелки с остатками еды и пошел на кухню. Душа его буквально разрывалась. Как бы сильно он ее ни любил, она все равно не останется с ним. Она не сможет жить на таком маленьком острове. Сам же он никогда с этого острова не уедет. Когда же уедет Пандора, она останется для него лишь звездой на небе, его Звездой.

Глава семнадцатая

Увидев печальное, одинокое лицо Ричарда в чаше с водой, Пандора всю ночь только о нем и грезила. Ее страшно расстроил его вид — одинокий, кажущийся спящим человек, сидящий за столиком в каком-то баре. Сначала ей приснилась их первая с Ричардом встреча в бостонском театре.

Маркусу всегда нравилось показываться в театрах. К тому моменту Пандора была за ним замужем уже целых три года, и у нее совершенно не осталось иллюзий относительно того, кем Маркус был на самом деле и чего хотел в жизни. В тот вечер на ней было черное шелковое платье с высоким воротником, отороченным мехом чернобурки. Она просто вынуждена была надеть именно это платье, потому что накануне ночью муж сильно сдавил ей шею шелковым шнурком и оставил на бледной коже броские красные отметины. Пандора старалась не касаться пальцами шеи, поскольку знала, что Маркус пристально за ней наблюдает, и каждый замеченный им жест лишь добавит ему удовольствия. Он будет рад понять, что ей по прошествии стольких часов все еще больно от нанесенных им ран. Пандора даже говорила хрипло. К счастью, много говорить в тот вечер ей не пришлось. К тому же, их сопровождал Реджинальд.

Реджи был проституирующим трансвеститом и близким другом Маркуса. Иногда, особенно если Пандора принимала достаточное количество таблеток, она соглашалась ложиться в постель с обоими мужчинами. В тот вечер она тоже выпила таблетки, в том числе и несколько штук белладонны, от которой ее зеленые глаза приобретали особый блеск.

Пандора заметила Ричарда, сидевшего через несколько лож от нее… Он был с женщиной значительно старше него, одетой в очень дорогую шубу из черной норки. Пандора улыбнулась, поняв, что принялась вдруг оценивать увиденную впервые женщину по стоимости ее шубы. Что ж, если к богатству приходишь не естественным путем, не с рождения, то ты просто обречен всю оставшуюся жизнь замечать в человеке в первую очередь именно такие вещи. И при всем этом продолжать экономить алюминиевую фольгу, прочие предметы кухонного обихода, разбавлять шампунь водой и тому подобное.

Ричард был в смокинге. «Наверное, он — англичанин, — подумала Пандора. — Только англичане могут носить смокинги и при этом не походить на идиотов».

Она внимательно посмотрела на него. Он сделал то же самое. Какое-то время они просто не могли оторвать друг от друга глаз. Пандора даже испугалась, что Маркус может это заметить. Скосив глаза, она взглянула на мужа. Тот был занят тем, что поглаживал рукой колено Реджи. При этом он явно рассказывал соседу очередной скабрезный анекдот из гулявших в ту пору по улицам Бостона.

Почему-то Пандора сразу поняла, что с Ричардом они еще увидятся. Она бросила в его сторону еще один взгляд и улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ и поднял руку так, как если бы в ней был бокал. А, понятно, встреча в баре. Маркус в бар в театрах почти не выходил. Он совершенно пренебрегал едой и выпивкой. А вот Пандора любила вкусно поесть, отведать хорошего вина и шампанского.

Пьеса называлась «Трамвай „Желание“». Постановка очень растрогала Пандору, она поняла, насколько глубоко Теннесси Уильямс понимал жизнь со всеми многочисленными невзгодами. Настолько глубоко, думала Пандора, что это, наверное, и стало причиной собственных жизненных неудач автора. Потому что порой те, кто слишком много знает, оказываются жертвами больших и болезненных неприятностей. Лучше уж жить, не высовываясь, чем страдать от неразрешимых внутренних драм, как страдали, например, знакомые Пандоре женщины, посещавшие еженедельные групповые лечебные мероприятия в кабинете у Маркуса. Сама Пандора тоже, естественно, была в их числе.

Когда в зале зажегся свет, Пандора посмотрела на Маркуса и, слегка коснувшись пальцами своего горла, что, как она понимала, лишний раз порадует его, хрипло сказала:

— Я бы хотела сходить в бар выпить чего-нибудь холодного. Ты не против?

Она уже давно поняла, что Маркус от нее добивался именно рабского образа мыслей. С этой точки зрения вопрос она задала правильно, поэтому муж лишь взглянул на нее и согласно кивнул. Да и вообще он был слишком занят разговором со своим дружком, одним из череды его знакомцев-извращенцев. Голову Маркус откинул назад, брови кокетливо изогнул, а в голосе его звенело волнение. Взмахом пальцев он позволил Пандоре удалиться.

Она поднялась и не совсем уверенно (действовали принятые таблетки) двинулась к выходу. Из ложи она направилась в бар, обслуживавший сторону зрительного зала, где они сидели.

— Я просто должен был с вами встретиться, — так прямо и заявил ей Ричард. — Я всю жизнь мечтал о такой девушке, как вы. С рыжими волосами и миндалевидным разрезом глаз. Кстати, — он весь раскраснелся и взмок, — я вообще-то никогда не «снимаю» замужних женщин. — Взгляд его упал на ее обручальное кольцо.

Пандора покраснела.

— Да и я обычно не пью с женатыми мужчинами.

— Я не женат в настоящий момент.

Сказанное им рассмешило Пандору. В жизни она еще не слышала так по-британски произнесенного «в настоящий момент».

— Могу я вам что-либо предложить?

— Да, с удовольствием. Я бы выпила очень холодного шампанского. Не крепкого, пожалуйста.

— Прекрасно. Подождите секундочку. — Он развернулся к бармену, которого явно хорошо знал. — Бутылку моего, обычного, — сказал Ричард.

Пандора опять улыбнулась. Как хорошо быть вместе с человеком, обладающим столь очевидным личным влиянием. Вот у Маркуса ничего такого не было, все его влияние проявлялось в те моменты, когда он начинал кричать и издеваться над женщинами.

Ричард протянул Пандоре высокий бокал с шампанским. Оно действительно было очень холодным и сразу успокоило боль в горле.

— Я тут в ложе вместе с тетушкой Нормой. Когда я был мальчишкой, она, черт бы ее побрал, всегда присылала мне в интернат коробки с конфетами и пирожными.

— Я никогда не понимала, как англичане могут отсылать своих маленьких детей учиться в каких-то интернатах.