— Так рассказывает ее моя бабушка. Но она гораздо красивее рассказывает ее на местном наречии. — Бен нежно обнял Пандору. — Ну что, как тебе понравилось в горах? Я волновался за тебя.

Пандора прижалась к нему.

— Я тоже о тебе волновалась, Бен. Мы видели, как ястреб понес рыбу матери Окто, и к тому же я знала, что ты где-то охотишься на опасных акул.

Бен кивнул.

— Да, мы поймали четырех огромных хищниц. Все они оказались с черными плавниками. Мы отвезем их на рынок в Тампу, во Флориду. И что же ты там в горах делала вместе с этими дурехами?

— Ничего особенного. Во всяком случае, я не думаю, что все это будет иметь какие-то большие последствия. Надо будет проверить только, стоит ли автомобиль Леоны у больницы или нет. Дело в том, что она может кое-чего испугаться сегодня утром. А еще мне удалось почувствовать бой этих барабанов. Он был похож на стук большого любящего человеческого сердца. Надеюсь, ты представляешь, о чем я говорю. Наверное, такое же сердце слышит ребенок, когда сосет материнскую грудь. И это сердце каждым своим ударом посылает малышу сигналы жизни, любви и радости. Ты понимаешь меня, Бен?

— Да, — ответил Бен, — понимаю. Мужчина может ощущать такое сердце, слышать его, дважды в своей жизни. Впервые — ребенком, на руках у матери. А во второй раз тогда, когда найдет женщину, которую любит, и на чью грудь он сможет положить голову. Эти звуки очень похожи. Только женское сердце может дать мужчине силы пройти до конца весь его жизненный путь.

Так они и стояли, щурясь от восходящих солнечных лучей, держась за руки и улыбаясь друг другу. Пандора понимала, что не о ее груди говорил сейчас Бен, и эта мысль печалила ее. Бен, в свою очередь, думал о том, что время их совместной жизни подходило к концу. Но сейчас они еще были рядом и радовались этому обстоятельству.

— Пойду приготовлю тебе завтрак, Бен. А потом мы с тобой отправимся на второе занятие по подводному плаванию.

Глава двадцатая

Ева ждала ее у бассейна. Занимающиеся в группе начинающих к этому моменту почти все уже перезнакомились, узнали и запомнили имена друг друга. На сегодняшнем уроке Пандоре и Еве предстояло изучить основные правила парного погружения.

— «Вы можете погружаться под воду только в сопровождении напарника, который должен постоянно находиться рядом с вами», — вслух прочитала Пандора строки из «Учебника для занимающихся подводным плаванием в открытом море». — Ну что ж, — сказала она, повернувшись к Еве, — коли так, я официально объявляю тебя моим напарником. — Несмотря на трудную ночь, проведенную в горной пещере, женщина была в приподнятом настроении. Во многом благодаря тому, что сейчас им предстояло совершить первое свое прибрежное погружение. Она немного волновалась, маленькие электрические разряды словно плясали по ее спине.

Надевая подводный костюм, тщательно проверяя снаряжение, Пандора вдруг осознала, что впервые действительно принадлежит к определенной группе людей, к коллективу. Будучи вынужденной жить сначала с матерью, а потом изолированная от внешнего мира по воле Нормана или загипнотизированная Маркусом, всегда и везде до приезда сюда Пандора, по сути дела, оставалась в одиночестве. Здесь же, на этом открытом палящему солнцу острове, многое изменилось.

Ева заговорила с высоким мужчиной с хищными голубыми глазами. Стало очевидно, что новая подруга Пандоры и этот человек уже бывали партнерами по подводному плаванию где-то в других частях света. Пандора посмотрела внимательнее на высокого мужчину и улыбнулась своим мыслям.

— Чему ты радуешься, а? — шепнула ей Ева так, чтобы мужчина не услышал.

— Я просто сказала себе, что мне больше не надо заводить романы с шестифутовыми психопатами. А этот твой дружок как раз похож на того, от кого можно ожидать неприятностей.

Ева вздохнула.

— Да, женщинам он может доставить неприятности, но дело в том, что он прекрасный напарник. Он ничего не боится. Абсолютно ничего. А погружение порой может быть и опасным, и тогда твоя жизнь целиком зависит от действий напарника.

— Неужели ты так мне доверяешь, Ева?

Ева принялась внимательно изучать свой фонарь.

— Да. Я наблюдала за тобой. Ты кажешься такой слабой, беззащитной и немного «не от мира сего». Однако в душе твоей я вижу некий стальной стержень.

— Но со мной случаются иногда приступы паники. Я обязана тебя об этом предупредить.

— Не беспокойся. Это бывает у большинства начинающих ныряльщиков. Бен научит тебя, к тому же, как правильно дышать. И, в конце концов, рядом с тобой буду я — твой напарник.

Все наконец облачились в подводные доспехи и начали спуск к линии прибоя. Группа вступила в волны. Пандора почувствовала, как вода добралась ей до пояса. Ей было не очень удобно в подводном костюме. Казалось, он весил тонну.

Ева стиснула ее локоть, подняла вверх палец.

— О'кей, — сказала в ответ Пандора и кивнула, слишком поздно вспомнив, что ее слов уже не слышат. Потом она увидела Бена, который повел человек пятнадцать ныряльщиков к рифам, обозначавшим более глубокие участки прибрежных вод. На одном из этих участков уже две сотни лет лежал древний корабль с трюмами полными сокровищ.

Осторожно оттолкнувшись ластами, Пандора нырнула под воду вслед за Евой. Раньше, когда они с Беном ныряли с масками, Пандора всегда находилась гораздо выше рыб, которые наверняка считали ее чужестранкой в их мире. Рыбы, конечно, замечали ее тень, плыли вверх, но затем обязательно возвращались к своим обыденным делам. Сейчас же Пандора спустилась глубже и оказалась среди рыб. В ее маску уставились две голубые пятнистые рыбки — два морских попугая. Один, словно желая привлечь ее внимание, перевернулся головой вниз. Второй подплыл совсем близко, но был прогнан здоровым красным лютианусом. Вот и обед, решила было Пандора, но, пораженная серебряным блеском рыбьей чешуи, броскостью красных полос, сбегавших по бокам, поняла, что не сможет убить это прекрасное создание.

Ева схватила ее за плечо и показала на песчаное дно. Пандора сперва не смогла различить там что-либо особенное. Только чуть позже увидела она еле заметное движение, и, шевельнув хвостом, большой орлиный скат поднялся на несколько футов, развернулся и поплыл прочь от приближающихся людей. В восторге Пандора пустила вверх целую серию пузырей.

Ева устремилась еще глубже. За ней двинулась и Пандора. Вскоре она заметила очертания затонувшего корабля. Бен подплыл к ней и постучал по аквалангу, чтобы привлечь внимание. Пандора посмотрела в ту сторону, в которую он указывал. Увиденное просто поразило ее. Из дыры в затонувшем судне высовывалась покрытая скользкой чешуей голова мурены. Бен когда-то говорил ей, что, хотя мурены ядовиты и их укусы опасны, с этим существом он сумел подружиться еще многие годы назад. Мурена, однако, очень уж была похожа на Маркуса.

Пандоре было весело под водой. Но даже здесь она никак не могла выбросить из головы мысль о том, что ее мать вот-вот приедет на этот райский остров. От этой мысли настроение сразу портилось. Если бы только она могла отсрочить на несколько дней приезд матери или хотя бы упереться плечом в дверь и просто не пустить Монику в свой дом, в свою жизнь. Может быть, тогда она сумеет сохранить еще на какое-то время вокруг себя нынешнюю обстановку удовлетворения и покоя.

То там, то тут Пандора видела пурпурные и оранжевые вершины кораллов. Мимо проплывали рыбы. Компания маленьких барракуд долго патрулировала окрестности, но потом вдруг резко свернула направо и исчезла, оставив Пандору лицом к лицу с акулой.

Пандору охватила паника. Грудь сжал спазм. Ее руки и ноги беспорядочно задвигались. При этом она закрыла глаза и совершенно не хотела их открывать… Затем вдруг на ее плечо легла крепкая, тяжелая рука. Пандора узнала руку Евы. К этому моменту она уже успела выпустить изо рта раструб кислородного шланга. Ева не растерялась и поднесла к губам Пандоры раструб собственного шланга, так, чтобы напарница смогла сделать несколько глубоких вдохов. Потом Пандора наконец открыла глаза и почувствовала, что панический страх оставляет ее. Ева подала Пандоре вывалившийся из ее рта раструб, сама сделала глубокий вдох из своего. Обе женщины некоторое время смотрели друг на друга. Ева все еще выглядела обеспокоенной. Пандора же чувствовала очевидное облегчение. Да, конечно, она опять запаниковала, но потом смогла справиться с возникшей проблемой. «Так что, может быть. — думала Пандора, — после всех этих долгих и отвратительных лет моей запутанной жизни я как-нибудь научусь со временем держать себя в руках».

Да, ничего не попишешь — ее мать скоро появится на острове. Пандора была более чем уверена, что и сейчас в коричневом, плохо выкрашенном доме Моники мало что изменилось.

Так же, как и раньше, в тусклом шкафу у гладильной доски аккуратными стопками лежали ее неисчислимые полупрозрачные нейлоновые блузки. Все клиентки ее парикмахерской, как обычно, наверняка уже были в курсе предстоящего вояжа «беспокоящейся любящей матери» на Карибское побережье с целью разыскать непослушную загулявшую дочь. «Сначала она выходит замуж за совершенно никчемного человека. Потом за гарвардского психиатра. А теперь вот еще умудрилась сбежать от репортера из „Бостон телеграф“.» Пандора живо представила, как мать произносит эту тираду своим прокуренным голосом, сопровождающимся присвистами из-за болезни легких.

Ева стукнула пальцем по аквалангу Пандоры. Акула вновь приблизилась и заходила вокруг них кругами. Пандора ощутила, как все ее тело вновь напряглось. Ева, взяв свою напарницу за руку, условным жестом показала, мол, все в порядке, подружка. Пандора, однако, на этот раз так и не смогла оторвать глаз от шестифутовой могучей рыбины, то заплывавшей в останки затонувшего корабля, то вновь показывавшейся на свободной воде. Остов погибшего корабля тоже напоминал Пандоре ее собственную жизнь. В дырявом корпусе, помимо множества красивых, мирных, неопасных рыб, водились также и рыба-скорпион, способная отравить человека своим ядом, и электрические скаты, которые могли пустить сильный электрический разряд прямо в ноги зазевавшегося, ни о чем не подозревавшего ныряльщика. Маркус был похож на мурену, Норман, скорее, на акулу, а вот Ричард… Ну, Ричард напоминал какую-то рыбу-клоуна.

Где он сейчас? Впрочем, это она скоро узнает, потому что мамаша будет располагать на сей счет всей необходимой информацией. Она давно уже считала своей обязанностью находиться в курсе дел бывших мужей Пандоры. Но с особой тщательностью выведывала она новости, касавшиеся Маркуса.


Бен дал сигнал, что пора возвращаться. Группа вновь разбилась по парам и медленно двинулась к берегу. Когда они вынырнули, уже стоял вечер. Пандору всегда удивляло, насколько рано на остров опускаются вечерние сумерки. Она взглянула на подводные часы — еще один подарок, который она себе сделала перед отъездом из Бостона. Было 16.36. Вокруг еще преобладали охровые, желтые тона, но розовые лучи уже начинали пронизывать горизонт.

Пандора остановилась в воде на некотором расстоянии от прибоя. Обретенное вновь чувство притяжения буквально потрясло ее.

Ева сняла свой акваланг, помогла разоблачиться Пандоре.

— Здорово поплавали, да? Ты прекрасно держалась.

Пандора покраснела.

— Во всяком случае, я не сорвалась в самый трудный момент.

— Все прошло, как надо. Теперь, когда ты увидела свою первую акулу, больше при их появлении ты уже не запаникуешь.

— Я вела себя по-идиотски. Я думала о другом, Ева.

— Брось ты! Увидишь, чем чаще ты станешь нырять, чем глубже погружаться, тем проще тебе забыть, оставить позади себя этот так называемый реальный мир. Я обещаю, тебе понравится нырять. Подводное плавание здорово успокаивает. А сейчас пойдем выпьем пивка. К тому же, я хочу рассказать Чаку, тому самому, кого ты назвала психопатом, о нашей акуле. По-видимому, мы с тобой натолкнулись на одну из чернокрылых акул. Это надо будет проверить на фотографиях, которые должен был сделать Чак.

— А мне он не даст экземплярчик такой фотографии?

— Конечно, даст.

Женщины двинулись вверх по пляжу, таща на себе подводное снаряжение. У Пандоры немного ныли мускулы под тяжестью теперь уже почти пустого акваланга. Она тщательно вымыла снаряжение, сложила его, а затем твердой, необычно уверенной для себя походкой направилась в бар.


Джанин была уже там вместе с Окто.

— Я видела акулу! — Глаза Пандоры сверкали. Она знала, что по лицу ее гуляет глупая улыбка. Раньше она такого себе не позволяла, всегда стремилась сдерживать возбуждение, давать ему выход только тогда и там, где не рисковала натолкнуться на неодобрительный взгляд или неприятное слово, которые могли бы поставить ее в глупое положение.