— Вся разница в том, что твои родители оба хотели одного и того же — просто твой отец не мог набраться смелости; у Кристины же совершенно другая ситуация — крайне неприятная — чтобы на данном этапе желать отношений — только если она на тысячу процентов будет уверена в своём выборе. А тебе, оболтусу, просто подайте приключений — попробовать, получится ли у вас что… Я скажу тебе, в чём дело, только если ты дашь мне тысячепроцентную гарантию того, что хочешь сделать эту девочку частью своей жизни — и речь идёт не о неделе или месяце, а обо всей жизни.

Кажется, кто-то откачал из комнаты весь воздух, или я забыл, как дышать, потому что лёгкие просто перестали сокращаться; очень хотелось глотнуть кислорода, но я просто не мог.

— Ты слишком высоко подняла планку, Роза, — хриплю в ответ.

— Это жизнь, дорогой внучек, — гладит меня по голове, как несмышлёного ребёнка. — В ней никогда не было низких ставок. Всё или ничего. Уясни это — сразу станет жить проще.

Я редко когда могу «похвастаться» эмоциональным раздраем таких масштабов в душе, как этот; сейчас я сидел с ощущением, будто по мне проехали каток и асфальтоукладчик одновременно. В голове ноль мыслей, кроме той, которая буквально орала, что я вряд ли и через десять лет смогу дать такую гарантию не то, что Розе — самому себе. И не потому, что я не уверен в себе; из всех девушек, с которыми я был знаком до Кристины, ни одна бы не отказалась поменять свою фамилию на мою без всех этих «ставок» и «планок» — просто потому, что им по кайфу быть со мной — и у меня бы не было с этим проблем. Наверно, потому, что подсознательно я знаю, что весь этот фарс можно прекратить в мгновение ока, и никто сильно не расстроиться — не до потери желания жить, по крайней мере. А Кристине не нужна показуха в виде кольца на пальце и штампа в паспорте — она будет искать серьёзного человека для настоящей семьи, а не той, где между супругами только бешеный секс и совместные завтраки время от времени. Готов дать руку на отсечение, что она захочет детей, когда поймёт, что готова стать матерью, а я уже говорил, что не представляю себя в роли отца. И я по вполне очевидным причинам включаю «заднюю» — в случае невезения это не будет похоже на проигрыш в покер.

Это будет разбитая жизнь и осколки сердца на дне стакана.

А, может, и что похуже.

— Я не могу дать тебе такую гарантию, — качаю головой. — Но что, если ты не скажешь, а после окажется, что именно из-за твоей нерешительности мы лишились права на совместное будущее? Об это ты не думала?

Ба улыбается.

— Вот теперь ты начинаешь думать, как взрослый — мыслишь, выходя за рамки предложенного. Это совсем другой разговор. Но ты должен пообещать мне, что об этом никто не узнает, и что будешь защищать её, даже если она будет упираться.

— Приемлемая цена за информацию, — киваю. — Колись уже, орешек.

Роза фыркает, а после с её лица слетают все живые эмоции и остаются только боль и гнев — и в общем-то, вполне обоснованно; если бы вчера в парке я, а не она, встретил того ублюдка и после узнал, что именно он сделал, я бы смешал с дерьмом всю его поганую жизнь. От напряжения начала вибрировать переносица, а после я и вовсе не смог слушать продолжение — от закипающей лавы ярости внутри; она затапливала меня до самой макушки настолько, что я готов был выпрыгнуть из собственной кожи, лишь бы получить разрядку.

А ещё лучше расхуярить кулаки о рожу этого ублюдка.

В памяти всплывает картина четырёхлетней давности, когда я не успел предотвратить похожую ситуацию, но, по крайней мере, смог отомстить этой мрази, сбив костяшки до крови.

Сколько ещё таких девушек живёт в нашем городе — тех, кому «повезло» нарваться на этих тварей?..

Даже думать об этом не хочу, чтобы не потерять голову от злости окончательно.

— И как же она спаслась? — сжимая зубы до хруста, спрашиваю. В глазах стоят чёртовы слёзы не то от бессилия, не то от жалости к девушке, которую едва знаю. — Как сбежала от него?

Роза на секунду хмурится.

— Какой-то парень помог. Поздновато, конечно, но хотя бы не прошёл мимо…

В душу закрадывается какое-то мерзкое чувство — мне снова хочется разодрать грудную клетку.

— Она запомнила, как он выглядел? Парень, который её спас? Смогла бы узнать его, если бы снова увидела?

Это не могло быть простым совпадением — никто из моих не знал о том, что когда-то давно тёмной ночью я, бухой, спас девушку.

Ну, почти.

— Вряд ли, — задумчиво качает головой ба. — Было слишком темно; да и боялась она смотреть в глаза людям после такого ужаса.

Внутри что-то ёкает и обрывается — вроде стального троса от якоря, который раньше помогал мне держать связь с землёй. Не могу быть уверенным наверняка, но внутренняя чуйка подсказывала мне, что я прав — это её я вырвал тогда из лап мерзкого урода.

И вот его-то лицо я запомнил очень чётко.

К сожалению.

Для него.

— Я тебя понял, Роза, — киваю, обретая способность говорить, но не думать, потому что я сейчас напоминал себе оголённый нерв, опутанный паутиной гнева — будто меня проткнули иглами, но дали возможность отомстить. — Обещаю, об этом никто не узнает. А вот обещать, что не грохну ту мразь, когда увижу, обещать не могу.

— Держи себя в руках, Алексей, — тут же неодобрительно сжимает моё плечо ба. — Я уже уговорила Кристину сходить в полицию и написать на него заявление.

От услышанного застываю, словно меня окатили ледяной водой и выставили на лютый мороз.

— Только не говори, что тогда она спустила это всё на тормозах! — упрашиваю бабулю, но уже по выражению её лица понимаю, что прав. — Так он ещё и чистым воздухом дышит, сука!

— Перестань вести себя, как разбушевавшийся подросток, и будь мудрым! — снова повышает тон Роза, что заставляет меня немного остыть. — Бросаться с кулаками на обидчиков любой сможет, а вот поступить правильно — единицы, и от этого обычно и начинаются все проблемы! Действуете на эмоциях, не подумав, а после включаете голову и расхлёбываете последствия!

— И что ты мне предлагаешь?! — От ярости уже не могу нормально соображать. — Этот урод испоганил ей жизнь и покалечил психику, а ты говоришь о мудрости!

— Перестань орать, как резаный, избавься от злости, что заткнула тебе уши, и хоть раз в жизни послушай, что тебе говорят! — закипает ба. — Если этот Сергей зацепился мозгой за веточку и весь свой ум на ней и оставил, это не значит, что ты должен следовать его примеру! Пускать в ход кулаки можно только в самом крайнем случае, если по-другому поступить нельзя; до тех пор ты делаешь всё возможное — и законное — чтобы защитить девочку, но руководствуешься разумом, а не чувствами! Ты меня понял?!

Делаю пару глубоких вдохов, и меня вроде как отпускает, хотя желание наглядно показать этому мудаку, что такое Ад, никуда не делось.

— Мощно ты речь задвинула, Роза, — фыркаю. — Тебе бы тренером-мотиватором работать.

— Боюсь, стадо упёртых ослов я уже не потяну, — усмехается ба. — Мне бы одного наставить на путь истинный.

И то верно.

— Я всё ещё в ахуе от того, каких уродов носит земля, — потирая лицо, роняю куда-то в стену.

— Поэтому в природе существует равновесие, — разводит Роза руками. — Есть не только отмороженные на всю голову, но и их противоположности — люди вроде тебя, внучек. Такие, как ты, созданы для того, чтобы защищать тех, кто слабее, и не может защитить себя сам. Вот почему ты должен выбросить из головы всю эту дурь про мнимую свободу и постараться завоевать Кристину, создать с ней семью…

Качаю головой.

— Не обязательно жениться на ней, чтобы иметь возможность защищать её — достаточно обычной дружбы.

— Такое ощущение, что последний час я со стеной говорила, — цокает ба. — Не существует дружбы между мужчиной и женщиной — это противоестественно. А даже если и существует — потом что? Когда пройдёт время, и девочка захочет завести семью? Просто подыщешь ей подходящего ухажёра и передашь, словно куклу?!

— Да не пара мы с ней, как бы я этого ни хотел! — откровенно психую, потому что весь этот разговор уже начал меня напрягать. — Я не готов к тому, что она будет шаркаться в сторону каждый раз, как я приду домой бухим; или постоянно с опаской смотреть в мою сторону… После таких травм люди не восстанавливаются до конца — Кристина механически будет ждать подставы, потому что когда тебя обманывают раз, ты постоянно ожидаешь очередного обмана. Если склеить разбитую чашку, она не будет пропускать воду, но грёбаные трещины никуда не денутся!

— А кто дал тебе право думать и решать за других? — непонимающе хмурится бабуля. — Из-за этой твоей привычки у тебя по жизни будет куча проблем, вот увидишь. А насчёт Кристины… Женись, не будь идиотом! Потеряешь ведь, а после локотки кусать придётся!

Подавляю желание зажать уши; вместо этого вскакиваю на ноги, иду в коридор, где натягивают ботинки и накидываю куртку и выхожу в подъезд. Я готов в лепёшку расшибиться за друзей и сдохнуть за семью, но когда заставляют что-то сделать через силу — принципиально делаю наоборот.

Ебучий характер.

Выхожу на улицу и подставляю колючему ветру лицо, чтобы немного остудить взорванные нервы, и чуть прикрываю глаза. Примерно минут десять я не слышу ничего, кроме шороха пожухлых листьев на деревьях, а после к ним добавляется аккомпанемент из всхлипываний, которые с каждым вздохом становятся все громче. Почему-то глаза открывать совершенно нет желания; а когда рыдающая девушка останавливается прямо напротив меня, и в нос бьёт знакомый запах дорогих духов от «Шанель», понимаю, почему.

— Ну и какого чёрта тебе здесь надо? — буквально рычу сквозь зубы.

Алина ещё раз всхлипывает и пытается меня обнять, но я успеваю увернуться.

— Я… Ты давно не звонил, — пытается оправдаться, но я не покупаюсь на игру.

Даже слепому ясно, что она это представление репетировала всю последнюю неделю.

— Странно, вроде взрослая девочка, а два и два сложить не можешь, — презрительно хмыкаю. Никогда не грублю девушкам, но некоторые буквально подталкивают к греху. — Мама не говорила тебе, что если парень не пишет/звонит — значит ты ему нахуй не нужна?

Алина всё же умудряется схватить меня за отвороты куртки и притянуть к себе; на таком расстоянии от удушающего запаха её духов я уже сейчас готов отдать Богу душу.

— Лёш, я с мужем развожусь, — словно уговаривает послушать, но меня и так накрывает ступор — достаточный, чтобы замереть и позволить ей прижаться ко мне. — Не могу без тебя, днём и ночью о тебе думаю! С тобой хочу быть! Ты знаешь, я уже всё придумала: и свадьбу нашу, и имена детям, и домик где-нибудь за городом — всё-всё! У нас будет долгая счастливая жизнь и…

Честно скажу — всё, что эта идиотка лопотала дальше, проходило мимо меня, потому что единственное, что я чувствовал, стоя с ней рядом — это отвращение; не только к ней, но и к себе самому. Насколько надо стать похуистом и потерять бдительность, чтобы не раскусить эту вертихвостку с первого раза? Уже по одной только моей машине понятно, что я далеко не из бедной семьи, а возможность поменять свою жизнь на более комфортную у таких, как эта сучка, выпадает нечасто, так что она решила хватать быка за рога.

Сжимаю её запястья — не сильно, но достаточно ощутимо для того, чтобы она поняла, что я не шучу — и отхожу на шаг.

— Шикарный план, — фыркаю. — Только сделай одолжение — вычеркни из него моё имя, и он будет вообще идеален. И лучше топай отсюда, пока я ещё в состоянии культурно тебе отвечать, а то, боюсь, твой мозг будет в шоке от того места, в которое я тебя пошлю.

Девушка шмыгает носом и озадаченно хмурится.

— Не понимаю… Разве ты перестал приезжать не потому, что я замужем?

Обречённо отпускаю голову.

— Возвращайся домой, рыжая, не беси меня.

И прежде чем она придумает ещё какую-нибудь уловку, сам сваливаю от своего дома подальше; меня редко когда так накрывает, но накрывает, и я буду чертовски счастлив, если по пути мне не попадётся ни одной живой души. Точно помню, что не обещал Алине золотых замков и совместной жизни, так какого хрена я только что выслушивал всю эту херню?!

Не замечаю, как ноги приносят меня уже на знакомую скамейку у подъезда Кристины — видимо, навигатор в голове уже запрограммирован на это место. Падаю на скамейку, упираюсь локтями в колени и роняю голову на ладони — ненавижу грузиться, но и делать вид, что всё нормально тоже не могу. Должен быть другой выход — быть с ней и при этом не привязываться; его просто нужно найти, но слова Розы раздражающе жужжали в голове, словно рой пчёл, и мешали сосредоточиться. Сдавливаю виски пальцами, потому что собственные мысли становятся громче пожарной сирены, и стискиваю зубы, уставившись в чвякающий под подошвой снег: чёртово решение просто обязано быть.