Например, расхуярить рожу какому-нибудь подонку в подворотне.

В любом случае, из переулка я убрался сразу, едва медсестра увела в машину скорой помощи девушку, которая мёртвой хваткой вцепилась в свою мать. Представлять, что чувствует женщина, прижимая к себе дочь, я даже не собирался — слишком било по нервной системе; а стоило просто подумать, что на её месте могла бы оказаться моя сестрёнка, как крышу снова начало срывать, и мне пришлось вызвать такси, чтобы не появился соблазн пойти за этой мразью по кровавой дорожке, словно по хлебным крошкам.

Не дай Бог ему ещё хоть раз попасться на моём пути.

Наши дни

— Ты же обещал, что не будешь вести себя как придурок, — хмурится Андрюха, перевешиваясь через перила балкона, на которых сидел. — Но с нашего последнего разговора ничего не изменилось.

Хватаю его за руку в попытке уберечь от падения, хотя ему это совершенно не грозит — он и так давно умер. С тех пор, как он начал приходить ко мне во снах, прошло уже полтора года; никто из друзей и родных не был в курсе — мне самому было не по себе от того, что я разговариваю с умершим братом как какой-нибудь Вольф Мессинг, и при этом мы оба знаем, что он мёртв. Я был рад видеть его каждый раз, но с каждым новым сном мне всё больше начинало казаться, что я просто схожу с ума, хотя вреда наши «встречи» не приносили.

— А ты обещал отвалить от меня, — фыркаю в ответ, отпуская его руку.

Андрей устало вздыхает и отворачивается на город, который лежал за его спиной как на ладони с высоты двадцатого этажа.

— Кто-то же должен присматривать за тобой, уберегать от ошибок.

— Это я должен был уберечь тебя, — не соглашаюсь, чувствуя привкус тлена во рту оттого, что говорю правду.

— О, хорош городить херню! — словно спичка вспыхивает брат. — Мы уже выяснили, что ты здесь ни при чём. Никто не мог знать, что в этот раз мне так крупно не повезёт.

— Был бы ты жив, получил бы по губам за мат, — ухмыляюсь.

— А сам-то? — смеётся Андрей. — В любом случае, в бытность мёртвым есть свои плюсы.

Спросить, какие к чёрту плюсы могут быть, когда ты труп, не успеваю, потому что просыпаюсь — как всегда резко, взмокший, на смятых простынях; эти сны меня добивают, потому что если они такие хорошие, почему я каждый раз просыпаюсь как после кошмаров?

Заснуть снова даже не пытаюсь; обречённо встаю с постели и бреду на кухню, где осушаю здоровущий стакан воды — в горле настоящая засуха — а после возвращаюсь в спальню, где достаю из-за висящей на стене картины дневник. Это смешно, но после того, как мы потеряли Андрея, я замкнулся в себе, и по совету психолога мама предложила мне вести дневники, потому что разговаривать я ни с кем не хотел, а уж делиться собственными переживаниями — тем более.

Я ведь парень, а не сопливая девочка, чтобы жаловаться.

С тех пор прошло уже почти пять лет, надобности вести дневник не было, но дурацкая привычка осталась, и этих тетрадей у меня уже в районе пятнадцати — не знаю, сколько именно. В них обычно я описываю весь пиздец, который со мной происходит, потому что не хочу грузить этой хренью своих парней — они и без моей помощи часто грузятся. При них я обычно веду себя придурком, как меня называет Андрюха, потому что должен же хоть кто-то из нас задавать атмосферу и уводить негатив из головы. Это что-то вроде маски, хотя кто-то может назвать меня двуличным — в кругу друзей я один, среди членов семьи — другой, а один на один — третий, и хрен кто догадывается об этом.

Ну кроме Костяна.

Наверно, я просто заебался держать всё в себе, раз в тот раз спьяну наговорил ему всего; хорошо хоть он не разболтал парням, потому что жалость мне не нужна.

На часах — шесть утра, но за окном кромешная темень: чёртова зима со своими короткими днями. Обычно я делаю всё, чтобы не думать о проблемах, не забивать мозги и избегать сложных ситуаций — короче, страдаю хренью. Частенько веду себя как полный дебил, но это моя «программа защиты свидетелей» — не хочу, чтобы кто-то знал, что на самом деле я самый занудный человек из всех. Оттого, что Костян знал, каким я могу быть на самом деле, было и охренительно легко — и в то же время не по себе. Мне не было стыдно, потому что я — это я, чёрт возьми, просто есть вещи, которые ты не рассказываешь никому, даже близким друзьям.

Вещи, с которыми остаёшься один на один, куря ночью на балконе сигарету.

Я часто распределял в голове нашу компанию по характерам: Кир, например, прирождённый лидер, потому что всегда знает, как надо; Макс прямолинейный и готов в нужную минуту подвалить пиздов; Костян серьёзный и редко когда теряет голову — быть может поэтому я тогда раскрылся именно перед ним; Ёжик — это Аид из мультика про Геркулеса: частенько бывает мрачным без причины и поддаётся плохому настроению. Ну и раз уж все такие строгие, кто-то же должен был взять на себя роль идиота, чтобы спасать остальных от депрессняка и скуки, так почему бы этим кем-то не быть мне?

Единственный минус — после всего некому вытаскивать из депрессняка меня самого.

Описав в дневнике свой сегодняшний «счастливый кошмар», вышвыриваю из головы все закидоны, возвращаюсь в комнату и натягиваю толстовку и джинсы, размышляя о том, где в этом году отмечать Новый год. Отец собирается поехать в Альпы покататься на лыжах и берёт Аню с собой, но чего я в этой Европе не видел? Илья — самая охерительная компания, которую только можно придумать, но делить квадратные метры с Жанной означает, что праздник закончится скандалом, ибо эта падла найдёт, за что выпилить мозг брату.

Покумекав с пару минут, понимаю, что в этом году я просто нахуярюсь в одиночку в своей квартире и после потащусь куролесить, куда глаза глядят, а на утро буду разгребать последствия своей пьянки.

По наклонной катишься, принцесса.

Кривляюсь своему отражению в зеркале, ерошу ворох волос на голове, надеваю пальто и цепляю соблазнительную улыбку на губы: самый верный способ избавиться от лишних мыслей — трахнуть какую-нибудь красотку.

Благо, желающих переспать с одним из пяти популярных парней института хоть отбавляй.

Я вот давно мечтаю поиметь близняшек.

Фыркаю и выхожу из дома; надо будет позвонить отцу и спросить, как он, потому что Андрей не единственный, кого наша семья потеряла за эти последние самые отстойные пять лет.

Сопротивляясь, мозг вновь блокирует мыслительный процесс, запуская защитный механизм придурковатости, и я запрыгиваю в свою детку — вот единственная постоянная женщина в моей жизни. Моя ревнивая «Hyundai Genesis G70». Временами реально угараю над тем, какая она чувствительная — если судить по тому, сколько раз она глохла или отказывалась заводиться, когда в салоне находилась девушка. Макс однажды в шутку назвал её Кристиной[2], а я ржал над тем, что однажды она придёт за ним посреди ночи. И всё бы ничего, если бы однажды я не застукал бухого в дым Соколовского с фонариком в моём гараже посреди ночи — придурок просил у моей тачки прощения! Но имя мне понравилось, да и прицепилось оно к моей детке, как банный лист — короче, парни мою машину только так и кличут.

Хотя временами реально становилось не по себе.

Грёбаная дикая фантазия.

В тачке включаю магнитолу, и на весь салон раздаётся песня «ELMAN feat. JONY — Кроссы»; не скажу, что я фанат музыки, но существуют несколько песен, способных меня раскачать, и «Кроссы» — одна из них. Саб в машине настолько лихой, что стёкла начинают дребезжать, ну и я, в общем-то, решаю, что грех слушать такую песню в одиночку, поэтому опускаю стёкла и перед тем, как срулить со двора, успеваю заметить маячившую в окне первого этажа бабку, которая грозила мне кулаком. Ржу в голос, потому что я хоть и могу поступать правильно — и чаще всего так и делаю — но это скучно, чёрт возьми.

Должен же кто-то приобщить «божий одуванчик» к культуре двадцать первого века, потому что вдруг песня ей зайдёт, а она даже не в курсе, что такая существует?

Да и лучше просить прощения, чем разрешения.

Сегодня в моей крови нет жажды к скорости — точнее, не было до тех пор, пока на светофоре со мной не поравнялся какой-то петух на «Dodge Challenger»; машина, конечно, супер, но водила в ней сидел бестолочь — это было видно по морде.

Ну и по тому, как он высокомерно глянул на мою детку, при этом поддав газа.

Бросает мне вызов?

Когда встречаю таких придурков — на дороге, в универе, в клубе или где-то ещё — во мне автоматически переключается тумблер засранца; и чёрт с ней, с победой — мне важно опустить человека до его настоящего уровня.

Терпеть не могу, когда эмалированный горшок корчит из себя хрустальную вазу.

Правда, моё желание исполняется, едва на светофоре загорается зелёный: чихнув, мотор его тачки глохнет, и последнее, что я вижу перед своим безумным ржачем — растерянное лицо «Шумахера». Автомобиль, как и многие другие вещи, конечно, не обладают душой и способностью мыслить, но за них мне тоже частенько бывает обидно — они не заслуживают хозяев-упырей.

Своих парней замечаю ещё на подходе к универу: выстроившись полукругом, Макс, Кир и Егор что-то обсуждали; Костян как раз выходил из машины, когда я наконец подъехал.

— Спящую принцессу некому было разбудить поцелуем? — фыркает Макс в мою сторону.

— Или было кому, и поэтому вы приехали почти одновременно? — угарает Кир.

— Скворечник захлопни, — ухмыляюсь в ответ. — Это мне разрешается тут всех стебать и подъёбывать — не лишайте меня работы!

— Не боись, на пенсии тебе всё компенсируется, — закатывается Ёжик.

— Чувак, ты реально считаешь, что со своим характером и отсутствующим чувством самосохранения я до неё доживу? — ржу в ответ.

— Ну, если не прекратишь свои подколы в НАШ адрес, тогда точно вряд ли, — размышляет Романов.

— Соколовский меня ещё с детского сада грохнуть хочет, так что тебе придётся встать в очередь! — Костян закидывает руку мне на плечо, отчаянно зевая. — Ну и раззявил же ты пасть свою! Харе, а то я тоже засну!

— Чтоб я сдох! — угарает Егор. — Матвеев, лисья ты морда, всё-таки затащил ту блондинку в постель!

— Её зовут Сабрина, — фыркает Костян.

— Так она ещё и ведьма, — подхватывает Кир и тоже начинает ржать. — Ты хоть проверил, она совершеннолетняя? А то за такую статью тебя на зоне по головке не погладят…

— Иди к чёрту! — смеётся Матвеев. — Она оказалась старше меня лет на десять.

— Дааа, время никого не щадит — даже Сабрина уже не та, — хохочет Макс.

— Тогда, скорее всего, это её посадят за совращение малолетнего, — хохочет Корсаков.

— Будешь второй версией Галкина, — подхватываю всеобщую волну и получаю подзатыльник от Костяна. — Ауч!

— Вот когда резиновых баб своих поменяете на настоящих девчонок — тогда и поговорим, — закатывается он.

— Кстати, о девочках, — растягивает губы в хитрой ухмылке Макс. — Может, сгоняем сегодня в «Золотую клетку»? Мы там сотню тысяч лет не отмечались — цыпочки нам уже прогулы ставят!

— Сотню тысяч? — чешет бороду Костян. — Да мы неплохо сохранились!

— Скорее всего, с такими старпёрами в «Золотой клетке» никто не захочет тусоваться, — ржу. — Вам, парни, вечером светит только поход в пенсионный фонд. — Уворачиваюсь от очередного подзатыльника и киваю в сторону входа в универ. — Может, уже потащимся на пары? А то негоже реальных девочек без присмотра оставлять.

Парни фыркают и тянутся следом, пока я удовлетворённо ловлю взгляды проходящих мимо красоток — приятно быть в центре внимания.

Костян делает вторую попытку закинуть руку мне на плечо.

— Тебя сегодня собственные конечности вообще не держат? — ухмыляюсь. — Ну ты брат и отожрался — я щас тут карточным домиком лягу!

— Не раскисай, принцесса! — Матвеев стискивает удушающим захватом мою шею. — Ты должна быть сильной!

Ржу и отпихиваю его от себя под смех парней, но, чёрт возьми, как же я обожаю этих четверых придурков, которые стали мне братьями!

В аудитории мы занимаем центральный ряд в среднем ряду — как-то так — и к нам ожидаемо подсаживаются девчонки; с кем-то из них я уже переспал, а кто-то всё ещё был в моём «списке желаний Шастинского», но вычеркнуть очередное имя из него я всегда успею. Я вовсе не не уважаю противоположный пол, просто если есть обоюдное желание получить удовольствие — грех этим не воспользоваться; к тому же, для большинства из них это тоже своего рода приключение — переспали и разбежались. Бывает, попадаются, конечно, странные экземпляры, которым кажется, что разовый секс — начало серьёзных отношений, но от таких я стараюсь держаться подальше; всего раз или два было наоборот — мне попадалась девушка, рядом с которой хотелось задержаться подольше.