Натали Андерсон - Плейбой с повадками пирата

Ее ногти были аккуратно подстриженными, но не отшлифованными. Простецкими. Такими же, как и она сама. Теперь Стелла жалела, что не согласилась на предложение Джулии сделать маникюр.

Она уставилась на толстое платиновое кольцо, которое Эдуардо надел ей на палец. Он подарил ей и второе кольцо – такого же глубокого небесно-синего оттенка, как тяжелый камень, покоившийся в области ее декольте. Стелла знала, что эти кольца были надеты для внешнего эффекта, но все равно чувствовала их значение.

Джулия что-то сказала, и Стелла повернулась. Женщина подала ей толстое, тяжелое кольцо. Стелле потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она должна надеть кольцо на палец Эдуардо. Его ногти тоже были аккуратно подстрижены и не отшлифованы. На какую-то долю секунды ей вдруг захотелось, чтобы они подходили друг другу вот так же легко. Она неловко завозилась с кольцом, и Эдуардо помог ей.

Он продолжал держать ее за руки, пока церемония продолжалась, и вот наконец священник произнес судьбоносные слова.

Отныне они были мужем и женой. И могли поцеловаться.

Повисла тишина. Стелла уставилась на сияющие медали на его груди, не в силах поднять взгляд. Но Эдуардо ждал, и, собравшись с духом, она посмотрела на него.

Его глаза горели ослепительной, страстной синевой. Он наклонился и прижался губами к губам Стеллы. Но мимолетного, легкого поцелуя было мало. Не так настойчиво, как она хотела.

Эдуардо снова смотрел ей в глаза, молча читая ее реакцию. И тут искра осознания охватила их двоих.

Он крепко обвил ее руками, почти оторвав от пола. Стелла вцепилась в ткань, обтягивавшую его грудь, ища поддержки в момент, когда страсть грозила уничтожить ее. Открывая душу, она впустила его, почти яростно давая ему то, что он так искал. Что требовалось и ей тоже. Стелла выплеснула в этот поцелуй весь свой гнев, всю свою нерешительность и явную, грубую потребность. Они стиснули друг друга в объятиях. Ей нужно было ощутить его вот так – сильным, сосредоточенным, всеобъемлющим.

Но потом он нарушил это божественное единение – вскинув голову и все еще крепко сжимая ее в объятиях.

– Оставьте нас, – глухо приказал он.

– Простите, сэр… – словно извиняясь, покашлял кто-то. – Вы должны подписать… Чтобы все было официально.

Эдуардо не шелохнулся. Возбуждение, гнев, удивление замерцали в его глазах.

Наконец он ослабил хватку. Подняв взгляд, Стелла увидела Маттео, адвоката. А она и не заметила его, когда вошла в часовню. Но, разумеется, он присутствовал здесь в качестве свидетеля. Вот почему Эдуардо поцеловал ее так пылко. Напоказ. Чтобы все было официально.

Отойдя, Эдуардо подписал толстый пергамент, разложенный на изысканно украшенном деревянном столе. Стелла последовала примеру Эдуардо, неразборчиво набросав свое имя дрожащей рукой. Джулия и Маттео поставили подписи в качестве свидетелей.

– Ну а теперь оставьте нас, – приказал Эдуардо, обвивая ладонью запястье Стеллы.

Ее пульс беспокойно колотился у его пальцев. Маттео улыбнулся другу и предложил руку Джулии, чтобы проводить ее к выходу. Пара последовала за священником к выходу из часовни. Никто из них больше не сказал ни слова. Никто не оглянулся.

У Стеллы подгибались колени. Она потеряла контроль над мощью своего страстного желания – и это пугало ее.

Эдуардо повернулся к ней. Его намерения были предельно ясны.

Случись еще один поцелуй, и она совсем потеряла бы рассудок, столь обжигающим был жар, вспыхнувший между ними. Она положила руку на грудь Эдуардо, останавливая его порыв.

– Мы не можем. Это же церковь.

– Это семейная часовня, – хрипло поправил Эдуардо. – Святыня Де Сантис вот уже многие столетия.

– Даже больший повод не предаваться… – Она осеклась, увидев, как его лицо озарилось смехом.

– Чему? Животной страсти? – Он рассмеялся в полный голос. – Эти стены видели и кое-что похуже. Но пойдем.

И он протянул ей руку.

Он выглядел таким счастливым, таким довольным самим собой – словно с его плеч сняли тяжкое бремя… Стелла была настолько удивлена и очарована этим хорошим настроением, что тут же вложила руку в его ладонь.

Он не повернулся, чтобы провести ее по проходу между рядами. Вместо этого он повел ее к маленьким кованым железным воротам, скрывавшимся за алтарем. Через ограду Стелла увидела витую железную лестницу, которая вела в подполье. Эдуардо вытащил из кармана ключ, отпер ворота и провел Стеллу через них.

Стоило ему сделать первый шаг вниз по спиралевидной лестнице, как Стелла в ужасе дернула его за руку.

– Ты ведешь меня в склеп?

– Первым делом – часовня, а потом, по-твоему, я собираюсь осквернить память умерших непристойным поведением? – Эдуардо покачал головой, и искрившийся в его глазах смех померк. – Ты, должно быть, считаешь, что вышла замуж за монстра.

Она не решалась взглянуть ему в глаза и вся сжалась от стыда, услышав в его тихом голосе оттенок боли.

– Я действительно не знаю человека, за которого вышла замуж.

– Ты могла бы попробовать доверять мне, хотя бы самую малость. Я не дал тебе ни малейшего повода мне не верить.

– Хорошо, я попробую, – мягко согласилась Стелла, обвивая пальцами его пальцы. И робко, примирительно улыбнулась. – Знаешь… Если все эти королевские дела тебе надоедят, ты можешь преуспеть как организатор свадеб.

На миг Эдуардо потрясенно замер, а потом снова засмеялся.

– Это комплимент? – покачал головой он. – Увы, незаслуженный. У меня прекрасные помощники.

Да, но ведь именно он отдавал им приказы!

– Куда ведет эта лестница, если не в склеп? – спросила Стелла, когда они стали дальше спускаться по старым узким ступеням.

– Это безопасный выход. Пиратская тайна, о которой ты так часто упоминала. – Смех и страсть снова осветили его глаза. – Я тащу тебя в свое пиратское логово, где собираюсь предаться с тобой разврату.

– И ты ждешь, что я буду тебе верить? – поддразнила Стелла, и приятное возбуждение затрепетало внизу ее живота.

У основания лестницы оказался выложенный мрамором туннель. Через каждые несколько шагов в туннеле попадались газовые фонари, излучая мерцающий романтичный свет. Эдуардо и Стелла свернули за угол, и туннель привел их в маленькую пещеру. В центре стояла громадная кровать, застеленная роскошным постельным бельем, – белые простыни, пышные подушки, угольно-черное мохеровое одеяло, сложенное аккуратным квадратом. В каждом углу тоже висели фонари. За кроватью, в одном из окутанных сумраком углов, поблескивал слабый свет – туннель наверняка шел дальше.

От этой роскоши Стелла чуть не потеряла дар речи.

– Ты все делаешь по высшему разряду, да?

– Мне это нравится, – улыбнулся Эдуардо и нежно скользнул пальцами по ее лицу.

– Не спеши, – остановила Стелла, понимая, что он чувствует ее дрожь.

– Только не в этот раз, – пообещал он.

– Джулия сказа мне, что этот сапфир называется «Полуночная страсть». Интересно, почему ты его выбрал?

Никто не дарил ей драгоценности. Никогда.

– Он напоминает цвет моря и неба в день нашего знакомства, – улыбнулся Эдуардо. – Я смотрю на него и вижу тебя. Он тебе идет. Подчеркивает синеву твоих глаз, и ты выглядишь еще красивее. Это невозможно, но так и есть.

Стелла вдруг отвернулась.

Он схватил ее за руку и развернул к себе.

– Ты не привыкла получать комплименты?

Стелла будто язык проглотила. Не хотела, чтобы ее жалели.

– Когда кто-то говорит тебе комплимент, нужно поблагодарить. Это проще простого. А если такой возможности нет, – он улыбнулся, и на его щеках заиграли ямочки, – пусть за тебя говорят твои действия. Просто улыбнись. Я не имел в виду секс. Хотя, конечно, от этого я бы не отказался.

Стелла засмеялась.

– Ты еще научишься доверять мне, – мягко добавил Эдуардо.

– А ты будешь доверять мне? – спросила она, и тени замерцали в его глазах. Тогда она эхом повторила его слова: – Я никогда не давала тебе повода не доверять мне.

Эдуардо покачал головой:

– Ты не рассказала мне о важнейших вещах тогда, на берегу. А потом сбежала. И даже не оглянулась, когда я звал тебя.

Стелла опустила взгляд и прошептала:

– Ты был прав. Я испугалась. То, что мы сделали, было слишком… сильным.

– Обещаю, сегодня, когда мы закончим, ругаться не будем. По крайней мере, теперь я знаю твое имя. Принцесса Стелла Замбрано Де Сантис, – он искренне, широко улыбнулся.

Стелла уже таяла от желания.

– Не бойся страсти, – потянулся к ней ее прекрасный принц. Его руки скользнули к ее талии. – Это проще простого.

Эдуардо снял с ее головы вуаль, и та осела у изножья кровати. Он с одобрением взглянул на Стеллу:

– Красивые туфли. Красивое платье.

Игривый, обворожительный, он поцеловал ее и опустился на колени, скользнув ладонями ей под юбки.

– Что ты делаешь?

– А как ты думаешь?

Он поднял на нее сверкающие глаза. Он знал, что это заводило ее мгновенно – видеть его у ее ног, готового щедро дарить ей удовольствие.

Стелла улыбнулась и закрыла глаза.

– Мне казалось, мы не собирались спешить? – выдохнула она.

– Не могу дождаться, чтобы снова не отведать тебя. Я мечтал об этом слишком долго.

Эдуардо осыпал горячими поцелуями ее бедра. Но не стал стягивать с нее трусики. Он дразняще ласкал Стеллу через них. Она дрожала всем телом. Ее пальцы вонзились ему в плечи, и она стала задыхаться, извиваясь.

– О нет! – Так быстро. Так пылко…

– Это всего лишь оргазм, Стелла, привыкай к нему, – поддразнил Эдуардо. – У тебя их еще будет великое множество.

И один из них она собиралась испытать прямо сейчас. Его рот наконец-то оказался там… Даже через трусики она чувствовала его жар, порочное кружение его языка, приводящие в исступление поглаживания его большого пальца.

– О-о-о… – застонала она, взлетая на вершину блаженства. Как же хорошо… Она уперлась в плечи Эдуардо, чтобы не потерять равновесие, но ее ноги подгибались.

Словно уловив ее мольбы о большем, он поднялся на ноги и повернул ее, потом аккуратно расстегнул маленькие пуговицы и распахнул платье. На Стелле были надеты безупречно белые, без украшательств, хлопковые трусики и спортивный поддерживающий бюстгальтер. Ничего изысканного.

– Мне нравится хлопок, – глупо сказала Стелла. Ну почему она не надела кружевное, отделанное рюшечками белье, которое Джулия оставила у нее на кровати?

– А мне нравишься ты. – Он сорвал с нее трусики. – Голая.

Эдуардо раздевал ее, пока на ней не остался один сапфир. Принц был у ее ног, все еще одетый в свой потрясающий костюм. И он избавил ее не только от свадебного платья, но и от всех ее запретов.

Он осыпал поцелуями каждую частичку ее тела. Благоуханный жар, доносимый легким ветерком из туннеля, и шум моря в ее ушах походили на эротическую мечту.

Она хотела увидеть Эдуардо. Прикоснуться к нему. Вкусить. Взять. Почувствовать.

– Тебе тоже нужно раздеться, – приказала Стелла, чувствуя, как к ней возвращаются сила и свобода.

Он поднялся и стал чуть ли не срывать с себя одежду, пока наконец не сбросил шелковистые черные трусы, впившиеся в его мускулистые бедра, и Стелла алчно уставилась на его великолепное тело.

– Видишь, как ты действуешь на меня? – прошептал Эдуардо, толкая Стеллу на прохладные простыни.

Он поцеловал ее снова, смеясь, пока настойчиво терзал ее губами, заставляя извиваться под ним. Его руки, поддразнивая, скользили по ее коже, воспламеняя каждую ее клеточку и, наконец, находя потаенные изгибы. Она выгнулась под ласками его руки.

– Хочешь чего-то большего? – усмехнулся он, скользнув пальцем внутрь – осторожно пробуя. Слишком осторожно.

Стелле не хотелось, чтобы это было так нежно. Она жаждала возвращения грубой страсти, которой они предавались на берегу. Она задергалась, ощущая ноющую тоску от слишком медленного движения его пальцев.

Улыбка изогнула его губы.

– Не больно?

Стелла покачала головой, но ей хотелось, чтобы он набросился на нее со всей яростью.

– Я ведь больше не девственница, – напомнила она ему.

– Я волновался потом, что сделал тебе больно, – признался Эдуардо.

– Нет. Это было так хорошо, и я настолько потеряла голову, что просто взбесилась… Ты тут ни при чем.

– Мне нравится, как ты, разгоряченная и влажная, выгибаешься ко мне, и твое тело молит о моем, – прошептал он, снова целуя ее. – Но тебе этого мало, да?

Неужели он и правда мог читать ее мысли? Она облизнула губы.

– Стелла? – Он толкнул руку глубже и стал потирать ее плоть чуть сильнее.

– Да. – Она уже злилась на то, что он заставлял ее признаваться. – Я хочу больше.

Она хотела такой же необузданной и раскрепощенной страсти, как в тот день на берегу.

– Похоже, ты ненасытнее, чем хочешь признать. Сильнее. И готова к чему-то погрубее, – засмеялся он, услышав ее стон. – Тебе нравится, когда я говорю непристойности.