Нагнувшись над стоявшей на ступеньке тарелкой, упакованной в фольгу, она взяла в руки прикрепленную сверху записку и прочитала вслух:

— «Дорогая Кендалл, тут твое любимое кушанье. Именно сейчас оно тебе необходимо, чтобы успокоить душу. Это та малость, которую может дать тебе наша семья. Наплюй на сплетни, и они сами собой утихнут. Обнимаем, целуем. Перл и Элдин».

«Это та малость, которую может дать тебе наша семья». Семья!

Слово, казалось, постоянно преследовало ее, насмехаясь над ней. До приезда сюда Кендалл считала себя скорее одиночкой, чем человеком, обремененным какими бы то ни было узами, прежде всего семейными. Все, включая Ханну, оставались где-то на периферии ее жизни, за что теперь им вдвоем приходится расплачиваться.

Но вот Перл и Элдин, с которыми она едва знакома, принимают близко к сердцу ее заботы, считают членом своей семьи, потому что неравнодушны к ней. Так же как Райна Чандлер, Шарлотта с Романом, как Бет… Список таких людей можно было продолжать и дальше. А она? Как она относится к ним?

Кендалл вытерла слезы. Она даже не заметила, что плачет. Глядя на пирожные, Кендалл подумала о пожилой парочке. Ну разве могла она потребовать, чтобы они переехали из большого дома в гостевой, заявив, что надумала продавать его?

А как она могла так бесцеремонно объявить сестре, что увозит ее из Йоркшир-Фоллза? А как обошлась с Риком, слова которого она просто пропустила мимо ушей? «Я люблю тебя», — сказал он ей тогда. Она же взяла и ушла. Кендалл вздрогнула, несмотря на жару, и только сейчас сообразила, что так и стоит на крыльце.

Со вздохом она подняла тарелку и направилась к дверям. Хэппи стрелой пронесся через весь дом, чтобы встретить ее. Виляя хвостом, он встал на задние лапы и положил передние ей на плечи, чуть не выбив тарелку с пирожными из рук.

— Сидеть!

Строгость подействовала. Пес уселся у ее ног, подметая пол хвостом. «Ну хоть кто-то рад видеть меня сегодня». Оставив вещи в кухне на столе, Кендалл наконец обратила внимание на собаку. Пес в знак благодарности стал ее лизать. Его бешеный напор выдержать можно было с трудом.

Хэппи любил ее просто так, за то, что она есть. И в ответ требовал только одного — чтобы она тоже любила его. Хотя до вчерашнего вечера пес даже не знал о ее существовании, он сразу поверил, что Кендалл обеспечит ему безопасную гавань и полюбит его.

И она оправдает его доверие. Но тогда почему бы ей самой не довериться таким же вот образом? Кендалл подошла к окну. Хэппи потрусил за ней. Из окна она оглядела сад позади дома, раскинувшуюся зеленую лужайку и деревья, которые помнила с детства. Ей вспомнились чаепития у тети Кристал. Гостями на них были чучела зверушек. Это сейчас Кендалл понимала, что тетка использовала их в качестве груза, прижимающего скатерть, чтобы ее не сдувало ветром. Но тогда ей это было не важно. Зверушки пили чай, молчали, когда она их спрашивала, и не прерывали ее рассказов.

Кендалл улыбнулась своим воспоминаниям. Лишь они приносили чувство покоя. Она обняла пса. С воспоминаниями родился ответ на возникший было вопрос. Так же бездумно, как Хэппи, Кендалл никому не могла бы довериться. Она же человеческое существо. У нее есть память о хорошем и о плохом, которая и сформировала ее как личность. Личность никчемную и недоверчивую, с грустью подумала она.

Даже Рик, жестоко обжегшийся когда-то, открыл ей свое сердце. А она разрушила любовь и уважение, которые он проявлял к ней.

«Ты не способна измениться, не в силах побороть свои страхи, — сказал он. — И ты меня разочаровала».

Его слова были как удар под дых. Они были такими же беспощадными, как слова тети Кристал, когда она сказала Кендалл, что та не может остаться в Йоркшир-Фоллзе. Таким же беспощадным был и второй отъезд родителей, когда они отправили Ханну в интернат и уехали сами, вновь оказавшись вне досягаемости. Кендалл обхватила себя руками, пытаясь преодолеть боль памяти.

Рик прав. Она не может никому поверить, потому что не в силах справиться со своими страхами. Ей не хотелось ворошить прошлое, но теперь этого не избежать. Потому что она уже потеряла Рика, вот-вот потеряет Ханну, и, главное, Кендалл со всей очевидностью поняла, возможно, слишком поздно, что ей не хочется оставаться в одиночестве.

Вот ведь ирония судьбы! Оказывается, она все время убегала от той жизни, о которой втайне мечтала. Эта мысль пронеслась у Кендалл в голове как выстрел. Маленькая девочка, которая любила чайные церемонии, подсознательно мечтала о собственной семье. О людях, которые полюбят ее. О людях, которым она доверит себя, чтобы быть с ними и в радости, и в горе.

Но так как ни родители, ни тетя Кристал не стали для нее такими людьми в годы ее формирования, Кендалл закрылась, чтобы больше не переживать, не разочаровываться и не испытывать боли. После второго отъезда родителей, когда ей было уже восемнадцать, Кендалл убедила себя, что она и родители настолько далеки друг от друга, что ей все равно, где они обретаются и чем занимаются. Но она лгала себе. Сейчас это стало ей понятно.

Любое расставание с родителями, независимо от возраста ребенка, — тяжкое переживание. Своих Кендалл теряла дважды. Оба раза из-за того, что они предпочли путешествия жизни с детьми. Это оказало опустошающее воздействие на психику Кендалл. Она словно высохла внутри. Просто удивительно, как Рику удалось достучаться до нее.

Но ему удалось это сделать своей любовью. И она тоже полюбила его. В горле Кендалл стоял комок. Сердце сжималось от боли. Она любила Рика, но оттолкнула его. В угоду своим старым привычкам и амбициям сделала больно человеку, который рискнул открыться перед ней, несмотря на болезненный груз прошлого.

Разве сможет он теперь простить ее или хотя бы постараться понять, что заставляло ее цепляться за свой кокон и не вылезать из него? Но сейчас Кендалл больше не чувствовала себя неуязвимой и в безопасности, как раньше. Напротив, ей казалось, что с нее содрали кожу и выставили напоказ. И это было мучительно. Но если ей больно, значит, она способна переживать. Впервые за много лет.

А тогда, возможно, для нее еще не все потеряно.


Райна сидела в гостиной у Эрика, а сам он отлучился по каким-то своим делам. Она была совсем не против, тем более что ей нравилось сидеть у него дома в одиночестве. Прошло уже довольно много времени, прежде чем стук в дверь возвестил о его возвращении. Райна удовлетворенно улыбнулась. Скоро она почувствует себя в окружении семьи, потому что вот-вот должны были подъехать дочери Эрика со своими детьми.

Райна с нетерпением ждала этого момента, чтобы вновь ощутить свою внутреннюю связь с ними. От этой мысли теплело на сердце. Эрик предложил ей не выходить во вторую половину дня из дома, а поужинать в «Норманз гарден», чтобы поддержать ее легенду. Ему не нравилось притворство Райны, но он принял его. Правда, оговорил для себя единственное условие: если сыновья спросят о ее здоровье напрямую, он откажется лгать.

Именно поэтому новым лечащим врачом Райны стал его помощник — доктор Лесли Гейнс. Личная жизнь и профессиональные обязанности не должны совпадать. Хотя в данном случае это становилось все менее важным. Роман уже знал, что к чему, Рик — тоже. Можно было не сомневаться, что Чейзу тоже скоро будет известно.

— Извини, что заставил тебя ждать, — сказал Эрик, входя в гостиную и усаживаясь рядом с Райной на белую софу. В полосатой рубашке поло и в брюках хаки он отлично смотрелся. У Райны замирало сердце всякий раз, когда Эрик появлялся в комнате, — восприятие, которое пока не стало привычным после двадцати лет вдовства. Это было очень приятное ощущение. Внимание, с которым Эрик к ней относился, делало ее на десяток лет моложе. И каждый день она благодарила Бога за этот второй шанс быть счастливой. Такого же счастья Райна хотела и для своих сыновей.

— Мне нужно было закончить кое-какую работу. Но теперь я твой на целый день. — Он довольно улыбнулся.

— Вот и чудесно.

— Тогда почему тебе грустно? — Эрик повернулся к ней и взял ее за руку.

Райна покачала головой.

— Мне не грустно. Мне беспокойно. Я переживаю за Рика и Кендалл.

Эрик вздохнул:

— Я тебя понимаю. Ты про картинки? Просто немыслимо. Рик что-нибудь узнал про то, кто это сделал?

Из уважения к сыну, а также понимая, как ему несладко пришлось из-за этой акции, Райна старалась не докучать ему и не задавать лишних вопросов. Но ответ на этот вопрос она от Рика получила.

— У него есть подозрение, что это Лайза Бартон, но он ничего не может доказать.

— Лайза? — Эрик удивился. — Я предполагал, что ревность может быть мотивом, но не думал, что можно пойти на такие крайности и перелопатить прошлое Кендалл. Лайза, поди, влезла в это дело с головой. Иначе как бы ей удалось отыскать такое про бедняжку Кендалл?

— Может, ей и не пришлось копать уж очень глубоко. У Лайзы явно фетишистские наклонности. Просто об этом мало кто знает.

— А тебе это откуда известно? — заинтересовался Эрик. Райна хмыкнула:

— Случайно узнала. Милдред с почты поделилась информацией насчет того, что Лайза уже несколько лет получает неприличные каталоги белья. Но это же Милдред, ты ведь понимаешь.

— Вполне. А ты собираешь информацию, чтобы искупить собственную вину перед Риком. — Он покачал головой и прищелкнул языком. — Райна, Райна! Когда ты наконец послушаешь меня, займешься собой и перестанешь совать нос в дела сыновей?

Она вздохнула:

— Не начинай по новой. Ты прекрасно знаешь, что раз в неделю я читаю вслух детям в детском отделении больницы, занимаюсь на тренажерах, когда уверена, что меня никто не увидит, и смотрю на тебя, когда ты ничем не занят. Моя жизнь наполнена делами и событиями. — «И для меня эго большая награда», — подумала она, глядя в темные глаза.

— А что, если мы сделаем твою жизнь еще богаче? — Эрик дотянулся до тумбочки возле софы и взял в руки маленькую коробочку, которой она прежде не заметила.

Приближавшейся к шестому десятку Райне нетрудно было догадаться, что могло находиться в этой коробочке. Когда у нее бешено заколотилось сердце, она поблагодарила Бога за то, что на самом деле у нее не было никаких проблем со здоровьем, иначе лежать бы ей сейчас бездыханной на полу. Эрик протянул ей коробочку, и она приняла ее задрожавшими руками.

— Совсем другое ощущение, когда сама получаешь подарок, правда? — засмеялся он.

Она встретилась с его веселым взглядом.

— Даже не знаю, что сказать.

— По-моему, с тобой такое в первый раз, — ухмыльнулся Эрик. — Тогда молчи. Просто открой ее.

Коробочка на ощупь показалась Райне атласной. Когда она приподняла крышечку, наружу выглянуло кольцо с круглым синим сапфиром в платиновой оправе традиционной формы.

— Потрясающе. — Райна проглотила слезы, зная, что не заслужила такого прекрасного и дорогого подарка.

— Я подумал, что если у нас это по второму разу, мы должны сделать так, чтобы стать друг другу еще ближе. Сапфир будет напоминать мне о твоих синих глазах, — проговорил он вдруг хрипло и отрывисто. И неожиданно опустился перед ней на колени: — Окажи мне честь — стань моей женой.

Райну обезоружила красота камня и красота его жеста. От нахлынувших на нее чувств она не могла вздохнуть, не могла вымолвить ни слова.

— Ты почему-то молчишь. — Эрик подождал немного, потом взял ее за руку. — Могу я расценить этот столбняк как знак согласия?

Каким-то чудом Райне удалось часто закивать головой:

— Да! Да! — Но прежде чем она пришла в чувство, чтобы стиснуть Эрика в объятиях, в дверь зазвонили, прервав их на самом интересном месте.

Эрик уселся на корточки.

— Вот черт! — выругался он. — Должно быть, мои девчонки.

— Давай пока не будем ничего им говорить. — Райна бережно держала коробочку в руках, разглядывая кольцо, которое знаменовало начало ее новой жизни. Счастливой жизни женщины с любимым мужчиной.

— Не будем говорить, пока не соберем их вместе. Давай устроим ужин.

Представив, как это будет, Райна прослезилась.

— О, семейный ужин! Я все приготовлю сама, а каждый… — Но сначала надо признаться в обмане Чейзу. — Только мне нужно время. Давай подождем, когда у Рика и Чейза все устроится. Пожалуйста, Эрик. Я хочу, чтобы мои мальчики были так же счастливы, как я.

Дверной звонок снова зазвонил.

— Минуту! — крикнул Эрик. — Иду! — Прищурившись, он взглянул на нее: — Знаешь, что я тебе скажу? Меня хватит на то, чтобы дождаться, пока Рик и Кендалл так или иначе утрясут свои дела. Либо останутся вместе, либо разъедутся. И все. А потом, что бы там ни было, мы объявим о нас.

Райна знала, что они договорятся, и была благодарна ему. Эрик понял, как ей необходимо еще немного времени. Как и то, что она продолжает верить — ее мальчики не лишатся главного счастья в жизни.