Наталия Левитина - Племянница

— Да вот, одну схемку замыслили, обсуждаем, — ответил владелец электротехнической компании. Он был в тёплой куртке, шапке. Огонёк сигареты вспыхивал в темноте.

Егор взлетел на перекладину и принялся в бешеном темпе выполнять подъём с переворотом.

— Михалыч, энергия из тебя прямо хлещет. Нас сейчас сметёт взрывной волной!

— Ты чего такой дикий?

— Жениться ему пора, ясное дело.

— Да ну, жениться! Тоска. Михалыч, лучше пару-тройку девок закажи.

— Михалыч, это идея! Ты же свободный пацан.

— Нет, ты прислушайся! А то сидишь там один в своём коттедже. Порезвился бы.

— Мы к тебе тоже подтянемся на огонёк, только свистни.

— Ой, нет, я пас. Жена потом яйца бензопилой отфигачит.

— А моя в Италию умотала на шопинг.

— Егор, а вот бабёнка напротив тебя поселилась. Металлопрокатом торгует. Она хорошенькая. Очень аппетитная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты бы её оприходовал, Михалыч, чего ушами хлопаешь? Она вокруг тебя гарцует, как выставочная лошадка.

— Ну вы и болтуны, — удивился Егор. Он спрыгнул с турника и отправился на седьмой круг.

* * *

Юля нашла ещё два приюта, один из которых был православным, при храме. На всякий случай отправила заявку и туда тоже. Везде надо было ждать ответа не один день. Юля с ужасом думала, что в другой ситуации каждый день ожидания превратился бы для неё в мучение. Например, если бы всё же напросилась к Лидии Петровне или какой-нибудь однокурснице. Они с Дашкой всем мешали бы, путались под ногами, объедали людей. А у Егора Михайловича живут как царевны в высоком расписном тереме. А объесть товарища майора вообще невозможно, у него запасов на целый батальон.

Если в гардеробной, примыкающей к спальне, вешалки и полки теперь ломились от новой Юлиной одежды, то соседняя комната была заполнена детскими игрушками. Там уже стояло розовое трюмо принцессы, лошадка-качалка, детский кухонный уголок, где Даша увлечённо «варила суп» и «жарила котлеты», а потом авторитарно, не принимая возражений, кормила вкуснятиной Персика. Сначала она повязывала ему на шею салфетку. Персик пыхтел, но терпел.

В торговом центре Егор Михайлович купил целую груду развивающих игрушек, головоломок, раскрасок, тематических наборов, и Юля с Дашей без конца рисовали, лепили, клеили, складывали карточки, конструировали. У дочки горели глаза от привалившего богатства, да и у мамы тоже.

…Кроме обещания организовать летнюю практику, Алиса нашла для ребёнка хорошего логопеда-дефектолога. Удивительно, но это оказался тот же самый специалист, которого рекомендовали в садике. Юля подумала, что, наверное, логопед действительно стоящий — раз слава простирается по всему городу. А вдруг за несколько месяцев эта дама превратит Дашку в Цицерона? Да ладно, что там, пусть дочка хотя бы заговорит так, как полагается ребёнку её возраста.

— Сорок пять минут — девятьсот рублей, — сообщила расценки Алиса.

Юля ахнула. Но сразу же подумала, что отдала бы все свои новые платья, джинсы, кружевные комбинашки ради возможности заниматься с Дашей. Сама бы продолжала ходить в старье, развитие ребёнка важнее. Психолог сказала: «Вы упускаете время».

— Дороговато, конечно, — согласилась Алиса. — Я посмотрела, другие логопеды берут гораздо меньше. Кто триста рублей, кто пятьсот. Но у этой мадам имя, опыт и результаты. Вот и заломила ценник. Правильно, так и надо. Раз твои услуги востребованы, не стесняйся. Но тебе-то, Юльчик, беспокоиться не о чем. Егор Михайлович всё оплатит.

Юля надрывно вздохнула: вообще-то, милый десантник вовсе не обязан во всё это впрягаться. Они и так уже основательно попользовались его добротой.

— Повезло тебе с родственником, Юльчик! У тебя не только богатый, но и щедрый дядя.

Юля вздохнула ещё раз.

— Если честно, Егор Михайлович мне не дядя, — призналась она, краснея.

Не могла больше обманывать женщину, которая отнеслась к ней с такой симпатией и заботой.

— Вот как?! Не понимаю!

Пришлось поделиться с соседкой своей историей. Юля не вдавалась в подробности, просто сказала, что ушла от мужа и замерзала с дочкой на улице под дождём, без копейки денег, без связи. Алиса сопровождала рассказ краткими эмоциональными комментариями, от которых у Юли пылали уши.

— Я знала, знала, что Егор Михайлович — человек огромной души! — в конце концов восторженно воскликнула соседка. — Как это благородно с его стороны! Он не проехал мимо, вернулся за вами… О-о-о! Восхищаюсь им.

— Да, он потрясающий, — тихо подтвердила Юля.

* * *

Если в голове майора переключился тумблер, позволивший ему теперь свободно называть девочек по именам, то в Юлиной голове тоже что-то щёлкнуло: наверное, это произошло три дня назад после поездки в торговый центр — во время того спонтанного объятия. Юля шептала слова благодарности, уткнувшись носом в широкую грудь мужчины, а внутри занимался пожар.

Вечером, на кухне, отходя к плите, а потом возвращаясь к столу, она смотрела на крепкую спину десантника и боролась с искушением обнять его сзади за плечи, прижаться лицом к шее, поцеловать. Это желание становилось нестерпимым. Но Юля считала, что её порыв не имеет никакого отношения к сексуальному влечению. Просто её переполняет чувство благодарности к этому суровому, но бесконечно доброму мужчине.

Как она в детстве завидовала подружке! Приходила в гости и видела, как та висит на отце, пока он, сидя за столом, читает газету. А Юле приласкаться было не к кому, она росла без отца. Когда же появился отчим, его липких объятий она боялась как огня.

Она так и не узнала, каково это — быть любимой папиной дочкой, принцессой, сокровищем… А теперь выясняется, что и любимой женщиной она тоже никогда не была. Она пять лет себя обманывала.

И вот сейчас, когда от благодарности у неё разрывалось сердце, ей ужасно хотелось обнять Егора Михайловича, прижаться к нему. Но Юля каждый раз возмущённо себя останавливала. Было стыдно. А если майор решит, что она размечталась поймать на крючок обеспеченного мужчину и хочет зацепиться в его доме?

Ужас.

Юля задрожала, вспомнив, как мать отхлестала её по щекам, когда она, набравшись духу, пожаловалась на отчима. И получила. Мать кричала, истерила, обзывала её распущенной дрянью, которая вертит задницей перед мужиком, а потом его же и обвиняет в домогательствах.

Следующие полгода превратились в сущий ад. Отчим, убедившись в безнаказанности, продолжал охоту: подкарауливал и зажимал в углу, хватал за грудь. Юля не возвращалась домой после школы, сидела у подружек или слонялась по улицам, лишь бы не оказаться в квартире один на один с этим двуличным гадом.



Матери больше не жаловалась. А та присмотрела техникум с общежитием и отправила дочь в другой город сразу после окончания девятого класса. «Только не надейся, что я буду заваливать тебя деньгами. Много высылать не смогу, у нас три кредита, ты это знаешь», — напоследок процедила мать. А когда дочь родила в семнадцать, это стало подтверждением Юлиной распущенности: подумать только, вместо того, чтобы учиться, хитрая лиса сразу же подцепила мужика — причем намного её старше. С отчимом этот номер не прошёл, ушлая дочурка переключилась на другого кандидата. Ну и оторва! И всё это — с невинным видом, хлопая синими глазками, прикидываясь нежной ромашкой!

Юля навсегда запомнила, какое испытала потрясение, когда мать, вместо того, чтобы защитить, набросилась на неё с пощёчинами и обвинениями. Теперь Юля знала: любой шаг может обернуться против неё. Она хотела быть искренней, но не понимала, каким будет результат её действий. Разве она была виновата в том, что отчим её лапал? Почему в тот момент мама даже и слушать её не стала, а потом и вовсе вычеркнула дочь из своей жизни?

А вдруг Егор Михайлович тоже решит, что она испорченная малолетка, которая нагло лезет к взрослому мужчине, заигрывает, провоцирует?

«Я совсем не такая!» — отчаянно протестовала Юля. Нет, уж лучше не позволять себе никаких вольностей.

Но вечером она поминутно выглядывала в окно: не заезжает ли во двор тёмно-синий автомобиль. Сердце начинало учащённо биться уже от одной мысли, что сейчас откроется дверь и милый майор войдёт в дом.

— Ну что? Продолжаешь нянчиться с племяшкой Егора? — поинтересовалась Кристина.

Сегодня барышни приклеили на физиономии чёрные гелевые патчи в форме капель в надежде полностью избавить кожу под глазами от мелких морщин, тёмных кругов и припухлостей. По крайней мере, это им обещали на этикетке.

Способность удивляться, верить в чудеса и мечтать о несбыточном — тоже показатель возраста. Хоть девушкам и было уже под сорок, Алиса и Кристина, наверное, в душе оставались девчонками, готовыми поверить и в существование Деда Мороза, и рекламным обещаниям косметического бренда.

— Да, продолжаю нянчиться, — кивнула Алиса. — Хорошая она, кстати.

— А я должна тебе кое в чём признаться. — Крис виновато вздохнула.

— Что стряслось?

— Твой Богданчик приходил. Такой несчастный, такой грустный… Ты его бросила, а парнишка страдает! — жарко выпалила Кристина.

— И? — насторожилась Алиса.

— Ну и…

— Что? — Гелевые подушечки под Алисиными глазами угрожающе зашевелились.

— Не щурься! Сейчас они свалятся!

— Только не говори, что ты… с моим Богданом… Нет!

— Но ты же от него отделалась, — жалобно проныла Кристина. — А мне было его жалко!

— Вот кто ты после этого, а? — вздохнула Алиса, впрочем, совершенно беззлобно. — Подруга называется.

— Так мы всего один разочек! В смысле, два, то есть, три. Ах, какой же он классный! Господи, у него потрясающее тело, восемь кубиков! Восемь! А уж инструмент — закачаешься! Как ты могла выгнать на улицу такое чудо? Как он будет дальше жить?

— Ему, вообще-то, двадцать пять. Не ребёнок. Пусть сам о себе позаботится. По мне, так Богдан похож на соседского шпица — глазки горят, шерсть блестит, веселье не прекращается. Мне нужен мужик, а не квинтэссенция вечного праздника. Нормальный мужик, который хотя бы будет зарабатывать больше меня. Не потому что денег не хватает, а потому что для меня это психологически важно.

— Да за тобой не угонишься! Ты сама задрала планку на недостижимую высоту. Ни один мужик не допрыгнет.

— Егорушка и допрыгнет, и перепрыгнет.

— А ему это надо? У него, между прочим, хорошенькая племянница. Которая, подозреваю, вовсе никакая не племянница!

— Да уж, — Алиса вздохнула. — Тут ты права.

— А ты зациклилась на своём десантнике и других мужиков не видишь.

— Да нет их! Я же тебе говорю.

— Снизь планку, и они появятся.

— Зачем? Можно всю жизнь проваляться в пыли, можно стремиться к чему-то большему. Я стремлюсь к большему.

— Тогда… Можно я ещё немножко поваляюсь в пыли? Вместе с Богданчиком? — проскулила Кристина. — Ты же на меня не обижаешься?

— Ладно, забирай. Что с тобой делать!

— Спасибо! Ты прелесть.

Сняв чёрные нашлёпки, подружки долго и придирчиво рассматривали себя в зеркале.

— Вроде неплохо? — сказала Крис. — Как тебе? Хорошо получилось?

— Ты так считаешь? А мне кажется, не очень, — скептически заметила Алиса. — У тебя теперь ослепительный молодой любовник, тебе надо сильно постараться, чтобы не выглядеть на его фоне старой кошёлкой.

— Сарказм девушку не украшает, — напомнила Крис. — Ты сама это говорила. Ну, ладно, Алисочка, не злись!

* * *

Если владельцу охранного предприятия «Буран» понадобилось всего пару часов, чтобы собрать сведения о своей юной гостье, то информатор Алисы трудился гораздо дольше. Но, в конце концов, бизнес-леди получила почти точно такое же досье, что и майор.

Первые же строчки заставили Алису подпрыгнуть от удивления:

— Сожительница Дениса Дутова?! — воскликнула она. — Обалдеть! Да ну!

Алиса хорошо знала Дутова. Он занимался металлочерепицей, сэндвич-панелями, фасадными кассетами — руководил компанией «Фасад». Алиса с переменным успехом вела с ним бизнес уже три года. Пару раз демагог и обаяшка Дутов уводил у неё крупные заказы. Но потом снова появлялся, предлагал выгодный проект, убеждал, аргументировал, и Алиса почему-то снова ввязывалась в отношения с этим ненадёжным и прижимистым типом.

Доигралась: два месяца назад Дутов — свинтус камерунский — крупно её подставил. Алиса еле-еле залатала брешь, пробитую подлым партнёром, но до сих пор не теряла надежды компенсировать ущерб. Дутов платить не отказывался, но бесконечно кормил обещаниями.