Пенни Рейд - Пленение

— Но как я узнаю, нравится ли мне зити с уткой, если я даже не пробовала?

Она замолчала, рассматривая меня, ее рот выгнулся в ровную, задумчивую линию. Потом вздохнув, она сказала:

— Думаю, никак. Сдается мне, ты просто обязана попробовать зити. Я просто не хочу, чтобы ты чувствовала, что тебя принуждают к выбору, потому что ты чертовски удивительная такая, какая ты есть. Меня огорчило бы, если ты заказала бы стейк, когда на самом деле хочешь равиоли.

— Эта аналогия зашла слишком далеко. Мы обе понимаем, что мы говорим о моей склонности прятаться. Неважно, шкаф ли это, или мешковатая одежда. Я не могу спрятаться от всего нового.

— Но ты не прячешься. Посмотри на себя, ты такая нарядная. Твои брови профессионально проэпилировали воском и им придали форму. Ты играешь в группе. Ты поющий бариста. Ты пробуешь все новое.

— Да. Черепашьими шагами я пробую все новое. Когда я чувствую себя в полной безопасности, я пробую все новое. Когда я с тобой, я пробую все новое. — Слегка улыбнувшись, я наклонилась вперед, положив руку на стол ладонью вверх. Она положила руку поверх моей и усмехнулась.

— Сэм, ты хорошая подруга. Я хочу попробовать все новое, даже когда не ощущаю себя в полной безопасности. Я хочу попробовать все новое, прежде чем даже буду уверена, что хочу попробовать что-то новое. Настало время рисковать.

— Ты же не о наркотиках говоришь, да? Потому что дурь — это дрянь.

Я засмеялась и закатила глаза.

— Нет. Я говорю о том, чтобы купить футболку подходящего размера. Может, новое платье, чтобы не брать у тебя.

Чего я не добавила, потому что еще не рассказала ей о встрече с Мартином в кофейне, что пробовать все новое включало в себя и согласие на дружбу с Мартином Сандеки. 

* * * 

На следующее утро Сэм не оказалось в квартире.

Даже тогда я закрыла дверь в свою комнату, чтобы добиться максимального уединения. Я собиралась позвонить Мартину.

Я думала о том, чтобы позвонить из ванной на случай, если неожиданно вернулась бы Сэм, но решила, что слишком преувеличивала.

Я сделала несколько глубоких вздохов, психологически настраиваясь. Потом, почувствовав странный прилив смелости, схватила телефон, набрала его номер и поднесла телефон к уху.

Раздались три гудка.

Я пыталась определиться, стоило или нет оставлять голосовое сообщение — если до этого дошло бы — когда на звонок ответили:

— Здравствуйте? — ответил женский голос на том конце провода.

Нахмурившись, я посмотрела на визитку, которую он дал мне, и задалась вопросом, может быть, я неправильно набрала номер, или, может, вместо своего номера он дал мне телефон своего ПА.

— Привет. Здравствуйте, гм... извините. Может, я ошиблась номером. Я звонила Мартину Сандеки.

— Нет. Вы набрали правильный номер. — У нее был британский акцент.

— Ох. Ладно. Это его персональный ассистент?

— Нет. Это Эмма Кромвелл, его партнер. А вы кто?

Партнер. Партнер? Ох!.. Партнер. Ну, моллюски.

Закрыв глаза, я тихонько вздохнула, ощущая, как мой желудок рухнул к моим ногам. Я села на кровать и, прочистив горло, ответила:

— Я... Паркер.

— Кэйтлин Паркер? — Может, это было всего лишь мое воображение, но, казалось, она была немного раздраженной от этой новости.

Что означало, она знала, кем я была. Просто замечательно. Я ощущала себя злобным захватчиком. Вот она я — бывшая подружка, названивающая Мартину. Уверена, если бы у меня были серьезные отношения, я бы не хотела, чтобы бывшие моего парня названивали ему.

Как я вообще докатилась до этого?

Я кивнула, потом осознав, что она меня не видит, сказала:

— Да. Кэйтлин Паркер. Если я не вовремя, то я перезвоню попозже. Мне не к спеху.

— Он только что из душа, я скажу ему, чтобы он перезвонил тебе, когда освободится.

Я кивнула снова, мое сердце стучало где-то в желудке, опускалось к моим ногам и падало к самому центру земли.

— Конечно. Как я уже сказала, мне не к спеху.

— Угу. До свидания.

— Хорошо... — Я не успела попрощаться, потому что она уже повесила трубку. 

* * * 

Я признала, что, вероятно, все еще была безумно влюблена в Мартина. Может, всегда была бы. От этой мысли мне захотелось плакать, но я не стала.

Вместо этого я решилась пройтись по магазинам, чтобы купить подарки на Рождество. Была одна вещь, которой я научилась за последние девять месяцев, — важно было уметь притворяться. Сэм называла это "притворяйся, пока можешь".

Последняя неделя перед большими каникулами была бы чертовски занятой. У нас было бы по два-три концерта в день, начиная с завтрашнего дня. Корпоративы на скорую руку, мероприятия в гостиницах, тематические свадьбы и праздничные бранчи. Во время концертов в Нью-Йорке я планировала остаться в городе с Джанет, моей коллегой по группе, и двумя ее друзьями.

Я была рациональной покупательницей в основном потому, что всегда противоречиво относилась к шопингу. Я быстро хватала вещи из списка покупок, и с этим было покончено, я была готова возвращаться в свою квартиру всего через два часа. Но впервые, пожалуй, за всю мою жизнь я не хотела возвращаться в квартиру и оставаться в одиночестве. Поэтому я еще немного поглазела на витрины.

Странно, но моё бессмысленное шатание по магазинам обратилось в глобальную закупку, и всего после двух часов я вернулась обратно в квартиру с тремя новыми парами джинсов, парочкой топов, которые отлично сидели по фигуре, но были в стиле ботана, четырьмя сочетающимися наборами лифчиков и трусиков, потому что была супер распродажа, и двумя парами новых туфель. Еще я купила себе парочку уютных носков с изображением Авраама Линкольна, потому что он был моим вторым любимым президентом.

Приехав домой, я распаковала пакеты и собрала сумку, решив взять некоторые новые вещи с собой, и пошла на кухню в поисках горячего шоколада.

Именно тогда зазвонил мой телефон. Я не посмотрела на номер, прежде чем ответить, потому что все еще думала о том, как я наслаждалась этим утром. Я парила в эйфории моих новых вещей.

— Алло?

— Кэйтлин?

Ииииии... теперь я грохнулась вниз на землю.

— Привет, Мартин. — Я постаралась проигнорировать знакомую боль в груди.

— Я надеялся, что это твой номер. Это ты звонила раньше? Нужно было оставить сообщение.

Это дало мне паузу, но потом я начала думать и говорить одновременно.

— Я оставляла сообщение.

— Точно? Я не получал голосовых сообщений.

— Нет, я оставила сообщение твоей... — Я замялась на этом слове, но потом заставила себя это сделать. Я знала, что лучше было сразу сорвать повязку, чем пытаться медленно спуcкать ее. — Я оставила сообщение твоей девушке.

На мгновение он замолчал, а затем спросил:

— Моей девушке?

— Эмме.

— Эмме? Нет. Нет, нет, нет. Эмма — не моя девушка. Она мой партнер.

— Партнер, девушка, вторая половинка, сенсей — это неважно.

— Нет, Кэйтлин. — Я услышала легкий смешок, словно он был одновременно успокоен и разочарован. — Эмма — мой бизнес-партнер. Мы никогда... у нас не было ничего такого.

Это дало мне время подумать. Я была почти уверена, что Эмма была раздраженной еще до того, как услышала мое имя. Возможно, я вообразила себе это.

— В любом случае, ты звонила?

— Да. Я звонила. — Я осмотрелась на кухне, словно это могло помочь мне выяснить, что говорить дальше. Мой разум все еще не мог примириться с тем фактом, что Эмма не была его девушкой; мое сердце и желудок ожидали от меня указаний: воспарить или поменяться местами — а я не знала, что делать.

Должна ли я была чувствовать счастье? Облегчение? Противоречие? Не удивительно, что кухня не дала никаких указаний.

Должно быть, я слишком долго молчала, потому что Мартин спросил:

— Ты еще там?

— Да. Извини, я здесь. Да, я звонила. Я хотела поговорить с тобой об условиях нашей дружбы.

— Нашей дружбы? — Я слышала улыбку в его голосе.

— Да. Я подумала, ты и я... Я имею в виду, хотя мы провели вместе всего неделю, я чувствую, в какой-то степени мы стали друзьями. И мне нравилась наша дружба, мне нравился ты. — Я закрыла глаза и поморщилась, закрыв рукой лицо, чувствуя унижение и радость, что он не видел чудовищный румянец, поднимающийся вверх по моей шее.

"Мне нравился ты"... В самом деле? Ты настолько была ужасна в этом.

Но Мартин удивил меня, сказав:

— Ты тоже мне нравилась. Если помнишь, ты очень сильно мне нравилась.

От этого я облегченно рассмеялась, обрадованная тем, что я была не единственной, кто рисковал частью себя и своей гордостью.

Я тихонько ответила:

— Да. Я помню. — Теперь я покраснела совершенно по другой причине.

— Итак, условия? — повторил он. — В какие дни недели мне уделят внимание? И как долго?

— Уделят внимание?

— Когда я смогу видеть тебя?

— Мартин, нам не нужен график. Если ты хочешь увидеть меня или поговорить, просто позвони мне.

— Как насчет сегодня?

Я снова осмотрела кухню и не получила никаких рекомендаций.

Я пробормотала:

— Ммм... ну... я думаю... конечно. Если у тебя есть время. Я выдвинусь к тебе довольно скоро, потому что у нас завтра утром шоу в городе.

— Я заберу тебя, и мы поужинаем сегодня вечером.

Ужин был слишком похож на свидание. Думаю, я еще не была готова для чего-то, что мое сердце могло неправильно истолковать, возложив слишком большие надежды.

— Или мы можем встретиться в Мет[21] и перекусить там. — В кафетерии музея метрополитена была приличная еда, и он был чрезвычайно многолюден. Еще это было нейтральное место, куда платонические друзья могли пойти вместе.

Несколько секунд он молчал, я почти слышала, как он размышлял. Наконец, он согласился:

— Конечно. Отлично. Где ты останешься ночевать?

— В Бруклине, с моей коллегой по группе Джанет и несколькими ее друзьями. Мы останемся там на всю неделю. У меня, вроде как, на этой неделе три выступления в день.

— Ты не едешь домой на Рождество?

— Нет. Я уже съездила на День благодарения. Неделя перед Рождеством — как раз очень доходный период для группы. Я пообещала Уиллису, что буду.

— Уиллису?

— Моему боссу.

Я услышала скрип кожи, словно он переместился в своем кресле, и когда он заговорил, его слова прозвучали размеренно намеренно непринужденными:

— Ты можешь остаться у меня, если хочешь. У меня много комнат, и я на Манхэттене.

Мое сердце забилось сильнее от его предложения. Хмм, дайте подумать. Провести неделю на острове с Мартином. Почему это звучало так знакомо и рискованно? Безусловно, это было круто, по крайней мере, мои трусики так думали... но на самом деле это была очень, очень плохая идея.

— Нет, спасибо. Не хочу испачкать твое постельное белье. — Было приятно услышать его смех, пока я продолжала: — Но очень мило с твоей стороны предложить.

— Я заберу тебя от вокзала.

— Не нужно. Мы с Джанет поедем вместе, потом забросим вещи в Бруклин. Давай я приеду на метро к Мет и встретимся там с тобой, сходим поесть.

— Предложение все еще остается в силе. — Могла сказать, что он все еще улыбался. — Так что не стесняйся, оставайся у меня в любое время.

Я поняла, что улыбалась, словно влюбленная дурочка.

А еще я поняла, что дружба с Мартином помогла бы мне оставить его и стала бы моей самой лучшей идеей или я влюбилась бы еще сильней, а это было бы самой ужасной ошибкой, которую я когда-либо совершала. 

Оказывается, самой худшей моей идеей было остаться с Джанет и её друзьями-близнецами, начинающими актёрами.

Как только мы вошли в дверь, я поняла, было что-то не так, наверное, потому что по этой зловонной студии были разбросаны наркотики, включая кальяны, пакетики с травкой, изогнутые и обожженные ложки, зажигалки, шприцы, и я была больше чем уверена, был кокаин в форме гидрохлорированной соли.

Один из близнецов лежал в отключке на диване. Другой, лёжа на полу, вводил наркотик в вену.

Я оставалась в дверях достаточно, чтобы воспринять всё великолепие, с которым эти два идиота губили свою жизнь, прежде чем развернулась, шагая вниз по лестнице, по которой мы только что поднялись.

— Кэти, постой. Куда ты собралась? — крикнула Джанет мне вслед, но не пошла за мной.

— Я ухожу.

— Но... Постой, подожди минутку. — Теперь она шла за мной. Я почти дошла до второго лестничного пролета, прежде чем почувствовала её руку на моем плече, останавливающую меня. — Что значит — ты уходишь?