Пенни Рейд - Пленение

— Нет, не то, что ты думаешь. Ничего серьезного. Я просто... — Я почувствовала, как он выдохнул, немного расслабляясь в моих руках. — Я просто так скучал по тебе.

Ох! Прямо в точку. 

* * * 

— Вот и все. Я составлю список всех ТВ-шоу, которые тебе стоит посмотреть. — Я сидела, скрестив ноги, на диване лицом к нему, положив голову на спинку мягкого дивана. Мартин развалился на другой стороне, удерживая пиво на животе и пытаясь не закрыть глаза.

— У меня есть книги про Шерлока Холмса.

— Программы по Би-Би-Си великолепны. Ты уже читал их?

— Нет.

— По-моему, ты должен прочесть.

— Прочту. Разве я не прочитал "Властелина Колец"?

— Да. Но у Шерлока, возможно, был самый лучший напарник в истории. — Я оглянулась и нашла часы на стене. Было почти 10:30 вечера.

Этот разговор о книгах, фильмах, поп-культуре, текущих международных событиях, интернет-мемах[29] и музыке длился уже три часа, хотя было такое ощущение, словно мы только начали разговаривать, будто время остановилось.

— Мне нравится Сэм, напарник Фродо, — сказал он, вытягивая ноги. На нем были пижамные штаны и серая футболка. Я старалась не замечать, как превосходно он выглядел. Пыталась и потерпела неудачу. Его очарование вкупе с нашим непринужденным разговором были немного опьяняющими. Я чувствовала головокружение.

— Если тебе нравятся второстепенные персонажи, посмотри "Доктор Кто".[30] — Я попивала чай и рассматривала чайный пакетик. — У доктора было несколько спутников, нетипичных, но действительно подходящих для сериала.

— Думаю, ты второстепенный персонаж.

— Ты думаешь, я, по натуре своей, напарник? — Я взглянула на него поверх ободка кружки.

Он посмотрел на меня.

— Нет. Думаю, ты похожа на тех напарников и второстепенных персонажей, которые, возможно, даже лучше главных героев.

Я задумалась над этим на мгновение, прежде чем кивнуть.

— Ага. Я понимаю. Я думаю, что второстепенные персонажи не так хорошо раскрыты, как главные герои в истории, но они важны при оценки главного героя. И главный герой нуждается во второстепенном персонаже больше, чем второстепенный персонаж нуждается в главном герое. Иногда злодеи тоже важны.

Он отсалютовал мне пивом и сказал, прежде чем сделать глоток:

— Но каждый второстепенный персонаж и злодей — главный герой в его или ее собственной истории. Каждый человек — главный герой в своей собственной истории. Даже, если этот человек — засранец.

Это заставило меня рассмеяться.

— Ты имеешь в виду конкретного человека?

— Нет. — Он прищурился, глядя на меня. Я видела, как он, сделав глубокий вздох, исправился: — Вообще-то, да.

— Правда? И кого же?

— Ты помнишь Бэна?

Порывшись в памяти, я быстро выдала нужное имя.

— Бэн Салсмар — наркоман-насильник, — предложила я. — Да. К сожалению, я помню его. Он ответственный за мой образный мешок картошки, который я виновато таскаю с собой повсюду.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что мне следовало пойти в полицию, как только мы вернулись с острова. А вместо этого я... не пошла.

— Кэйтлин, ты ничего не смогла бы поделать с Бэном. Тебе стоит выкинуть эту картошку.

— Я подслушала в прошлом году, что он был арестован за изнасилование несовершеннолетней, и, может, я могла бы сделать что-то, прежде чем у него появился бы шанс...

— Ну, это не совсем правда. Он не изнасиловал ее, потому что был остановлен, прежде чем успел сделать что-либо, помимо того, что усыпил ее и снял штаны.

Я ощутила мгновенное облегчение, теплотой разлившееся по моим венам.

Мартин рассматривал меня, прежде чем продолжить:

— Просто знай, что ты бы не смогла остановить его. Было бы просто твое слово против его, и у тебя не было доказательств. А ты слышала что-то, кроме этого?

— Только то, что было еще и видео-доказательство.

— Да, есть видео. Вообще-то, было несколько видео-записей с разных ракурсов. Он был арестован за применение наркотиков, нападение и попытку изнасилования. Его исключили после того, как видео показали администрации университета.

Помедлив на мгновение, я спросила:

— Он был осужден?

— Будет. Несколько парней из команды дадут показания. Плюс — есть видео. Его отец пытался затянуть рассмотрение дела, и из-за промедления еще несколько девушек выдвинули обвинения. Судя по теперешней ситуации, он столкнется с более чем одним обвинением в изнасиловании.

Мне стало дурно от этой новости — что несколько девушек тоже подверглись насилию — но ещё я порадовалась, что они двигались дальше.

— Ну, это хорошо, верно?

— Да. Это хорошо.

— Ну... отлично. Я рада, что его остановили.

— Я тоже. — Мартин долго смотрел на меня, и я знала, что он хотел что-то сказать. Я как раз собралась подтолкнуть его, когда он произнес: — Не думаю, что когда-нибудь благодарил тебя за ту ночь, когда ты пришла в дом братства и рассказала мне, что он запланировал.

Я слегка улыбнулась ему.

— Ничего. Ты узнал, кто была та девушка?

— Нет... но спасибо тебе, — сказал он официально. После чего добавил менее торжественно: — Я обещал тебе, что позабочусь о нем, и хочу, чтобы ты знала, я сдержал свое обещание.

Моя левая бровь непроизвольно выгнулась.

— Ты позаботился о нем?

Выражение его лица стало осторожным.

— Формально, он сделал все сам. Я просто установил камеры...

Я рассматривала его, догадываясь, что он принял более активное участие, чем просто установка камер.

Мартин тяжело вздохнул, укладываясь поглубже в подушки на диване.

— Как я уже сказал, каждый человек — главный герой в своей собственной истории. Даже злодеи.

Я покачала головой.

— Не знаю... не обязательно. Я имею в виду, что иногда история больше, чем действующие лица, как в "Парке Юрского Периода".[31] На самом деле, сам Парк был в центре истории, и все персонажи были второстепенными. Единственной их целью было реагировать на происходящее в Парке.

Мартин зевнул, поставив выпитое пиво на кофейный столик, и закрыл глаза.

— Это потому, что динозавры классные. Мы все второстепенные персонажи для них.

— Или ужин.

— Или ужин, — произнес он невнятно, небрежно кивая мне.

Я наблюдала за тем, как опадала и поднималась его грудная клетка, отметив, что он полностью расслабился. Если бы я замолчала, то он бы заснул меньше чем за шестьдесят секунд.

Но разговор — или стычка — с его бизнес-партнером ранее все еще изводил меня. Если он заснул бы, пришлось бы ждать еще день, чтобы задать интересующие меня вопросы.

— Сандеки, — прошептала я. — Почему я так не нравлюсь Эмме?

Он повернулся, его голова перекатилась на бок, и он тяжело вздохнул.

— Она не знает тебя.

— И поэтому я ей не нравлюсь?

— Да... если бы она знала... тебя... ты бы... ей понравилась.

Ииииии он заснул.

Я рассматривала его долгим взглядом, но знала, что у меня не хватило бы духу разбудить его. Он был таким уставшим. Когда мы разговаривали, я видела, как спадало напряжение с его плеч. Ему был нужен выходной, неважно, какими гениальными, очень важными махинациями он занимался.

Поставив свой чай на кофейный столик, я вспомнила об одеялах в бельевом шкафу. Пройдя на цыпочках по коридору и схватив одно, я аккуратно уложила одеяло на его спящую фигуру и заправила между его бедром и диванными подушками, чтобы не соскользнуло. Отступив, я осмотрела Мартина. Не в силах сдержаться, я пропустила сквозь пальцы его волосы на лбу и легонько отодвинула их в сторону.

Он повернул голову в мою сторону, прижимаясь к моим медленным касаниям. Простое движение — то, как он невольно искал ласку и тепло, заставило меня грустно улыбнуться. Я забыла, каким потерянным был Мартин, как его использовала и забросила семья. В своем собственном горе после разрыва я и забыла, как мало у него было друзей и насколько редко он доверял людям.

От этого моему сердцу стало больно совершенно по-новому, направленной наружу, а не вовнутрь болью, и я ощутила вес своего детского эгоизма.

Ему нужен был друг, кто-то, действительно заботящийся о нем.

Я все еще переживала за него по большей части. Я была возможно (безусловно) влюблена в него. Так значило ли это, что я хотела лучшего для него? Хотела ли я видеть его счастливым? Даже если мы не нашли бы счастье друг с другом?

Я позволила ладони прижаться к его щеке на несколько секунд, прежде чем медленно отстраниться, принимая решение. Я собиралась дать нашей дружбе реальный шанс, а не просто использовать его как способ разделаться с Мартином Сандеки. Он заслуживал большего, чем это. Он заслуживал человеческой доброты и внимания.

Я собиралась отложить в долгий ящик непреодолимое чувство романтического притяжения и быть хорошим другом для него. Я собиралась стать его безопасным местом, другом, в котором он нуждался. 

Мой будильник в телефоне возвестил конец блаженству (сну). Было неприлично раннее утро. На мгновение я была сбита с толку окружающей обстановкой, но потом вспомнила, в чьей квартире была и о случившемся за последние двадцать четыре часа. От этого я проснулась намного быстрее.

Снаружи все еще было темно. Мое первое выступление сегодня было бы на шикарной вечеринке украшения елки[32] в пентхаузе, недалеко от места, где жил Мартин. Я была благодарна за то, что были бы только мы с Фитцом. Я была не готова обсуждать парней для отвлечения с Абрамом или героин как целесообразный жизненный выбор с Джанет.

Отбросив в сторону одеяло и схватив вещи, я надеялась на цыпочках пройти в ванную настолько тихо, насколько смогла бы, не желая будить Мартина в столь ранний час.

Как оказалось, мне не нужно было беспокоиться о том, что могла разбудить его, потому что он уже был на ногах и выходил из своей комнаты одновременно со мной. Но он был одет в тренировочный костюм в то время, как я все ещё была в пижаме. Сначала он меня не заметил, потому что все его внимание было сосредоточено на телефоне.

— Мартин, — прошептала я — что склонна была делать рано утром, когда нормальная громкость речи — это святотатство — желая привлечь его внимание до того, как мы столкнулись бы в холле.

Он поднял глаза и нахмурился, как будто был смущен моим присутствием, а затем отступил на шаг.

— Почему ты встала в такую рань? Неужели я тебя разбудил?

— У меня выступление. — Я указала подбородком туда, где держала смокинг.

— Ага. — Его взгляд скользнул по мне, вероятно, подмечая мой сонный и помятый внешний вид.

Я решила здесь и сейчас: от того, как он смотрел на меня, я всегда ощущала бы себя неловко. Это была не его вина. Это все было из-за того, что он был Мартином: оттенок и насыщенность цвета его глаз вкупе с блеском и проницательностью взора, его тонкие черты лица, его высокий рост, изящные линии фигуры и движений — он не мог не быть причиной моего смущения так же, как и я не могла не реагировать на это.

Я приняла решение не бороться, а просто смириться с этим. Возможно, если я бы приняла то, как мое тело реагировало на него, не беря в расчет, что предпочитали мои разум и сердце, то смогла бы отвлечься от чувств до тех пор, пока они не стали бы обыденными.

— Ты не пошел на работу? — необдуманно спросила я все еще шепотом.

— Ага. Я встречаюсь с несколькими парнями в эллинге для лодок на Гудзоне, и мы попробуем проплыть несколько тысяч метров перед завтраком. Река пока еще не замерзла, так что у нас есть еще несколько недель. Почему ты говоришь шепотом?

Я прочистила горло, ухитрившись немного повысить голос, хотя он все еще был низким и огрубевшим со сна.

— Я не знаю. Я всегда так делаю ранним утром. Мои уши, вроде как, еще не готовы к шуму.

Его рот скривился в легкой улыбке. Он медленно прошел вперед, пока не оказался между мной и ванной. Мартин прислонился к стене коридора и посмотрел на меня.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. — Его голос был мягким, низким, урчащим и приятным. Опять же, я позволила чувствам нахлынуть на меня, находясь так близко к нему в темном маленьком пространстве и говоря с ним низким интимным тоном. Ускоренное сердцебиение, горящие щеки, полный волнения желудок. Нет смысла сопротивляться.

Я попыталась перевести разговор обратно к нему и его утренней рутине.

— Итак, ты все еще занимаешься греблей? Это круто.

Он кивнул, глядя мне прямо в глаза, но выглядел при этом сбитым столку, словно разрывался.

— Я мог бы... я имею в виду, я мог бы все отменить, если тебе нужна компания этим утром.