Пенни Рейд - Пленение

— Его что, что, что? Права на трансляцию? — Я заставила себя перефокусироваться на разговоре, реальных вопросах, а не на той, с кем у него были отношения... или с кем он недавно виделся. Честно говоря, я была в состоянии сосредоточиться только на себе, потому что Мартин прямо написал мне, что у него не было девушки, а я поверила, что он сказал мне правду.

Конечно, это просто означало, что он сейчас был один. Но это не значило, что он был одинок все время после того, как мы расстались. Эта мысль вызывала тошноту и более сильный укол вилкой в сердце, поэтому я задвинула эти мысли подальше.

Эмма насмешливо фыркнула.

— У него было несколько безумных идей, и он вложил оставшиеся три миллиона. — Она взмахнула рукой в воздухе, словно его идея была комаром, а она пыталась его прихлопнуть. — Он приобрел права на трансляцию — все, в основном, в странах третьего мира. Он фактически обладает монополией на сетевой трафик синдицированных телепрограмм[46] в течение следующих пятидесяти лет, а также крупными сайтами такими, как "Нетфликс",[47] "Амазон"[48] и так далее. — Потом она добавила себе под нос: — Не большая польза, когда в этих районах почти ни у кого нет компьютеров и они не могут подключиться к Интернету.

Я уставилась в точку над ее головой, пока в моей голове складывалась картина. Неосознанно я выразила свое мнение вслух осмысленным потоком:

— Право на трансляцию в странах третьего мира никогда не принесет прибыли... пока в слабо развитых районах невозможно получить недорогой доступ к Интернету. Или бесплатный доступ.

— И пока им не предоставляют компьютеры, — излишне добавила она.

Я задержала на ней пристальный взгляд, и мой рот приоткрылся от удивления, поскольку Мартин и вправду был гением.

— Ты имеешь в виду, если им предоставит компьютеры примерный фонд? И тот же фонд затем научит их пользоваться ими? Примерные фонды получат деньги от прибыли спутников, которые распространяют недорогой или бесплатный Интернет во все слаборазвитые районы?

Ее взгляд стал задумчивым, потом удивленным, затем пораженным.

— О мой Бог.

Я кивнула, ухмыляясь его сообразительности.

— Он не обсуждал это с тобой? Вы двое вообще о чем-нибудь разговариваете?

— Нет. Я не... я была так зла, я не хотела говорить об этом.

— И ты не выяснила это?

— Нет. — Она слегка рассмеялась, покачав головой. — Мартин всегда говорил, что ты умная, и он был прав. Я имею в виду, теперь, когда ты указала на это, все стало так очевидно. Думаю, просто я была настолько зла, что он не довел дело до конца по первоначальному плану, к тому же этот дурацкий фонд... О мой Бог. Мы не собираемся делать ничего близкого к тому, что могли бы сделать, если бы он сразу же инвестировал в спутниковую компанию, он и близко не будет так богат, как его отец, но вау. Мы можем срубить миллиард. Может, два.

— Это может потребовать заранее разработанного плана, но да. Примерно через десять лет, после того как фонд сделает свое дело и спутники, которые вращаются там, предоставят людям в сельских районах Африки и тропических лесах Бразилии высокоскоростное Интернет-обслуживание, он будет зарабатывать просто на потоковом видео,[49] которое будет использоваться в третьем мире.

Она смотрела на меня и улыбалась. Это был первый раз с нашей встречи, когда я увидела ее улыбку. Ее глаза сияли от восторга, и злость испарилась. Это был почти милый момент.

Потом она разрушила его, радостно вздохнув и сказав:

— Господи, я люблю этого мужчину. 

* * * 

Эмма осталась на чай, и она была разговорчивой. Ещё у нее была привычка постоянно перекидывать через плечо свои длинные пшеничного цвета волосы. Это не раздражало бы меня так сильно, если бы она не стала так внезапно несдержанна в том, как сильно восхищалась Мартином.

На самом деле, она говорила только о нем: какой он был умный, какой интеллигентный, как он собирался изменить мир. Он был для нее Стивом Джобсом,[50] Биллом Гейтсом[51] и Марком Цукербергом[52] в одном лице, за исключением того, что родился в роскоши, поэтому был способен существенно изменить ситуацию к лучшему в начале своей жизни, не дожидаясь докучливых инвесторов.

— Ты знаешь, что Марку Цукербергу было девятнадцать, когда она создал "Фейсбук"? А Стиву Джобсу, основавшему "Apple", двадцать один?

— Хмм. — Я знала это. Думаю, каждый в моем поколении знал эту информацию — по крайней мере, каждый человек с заумными убеждениями. Кроме того, я знала, что Стив Джобс был просто достаточно умным и наглым парнем, который использовал своего друга Стива Возняка,[53] украл его идеи и выдал их все за свои.

— Хотя никто не похож на Мартина. Никого, кто бы обдумал план действий, как это делает он, кто видел бы полную картину. Он совершенно гениален. — Ее глаза внимательно осмотрели меня сверху вниз, словно она ожидала, что я поболела бы за Мартина, может, предложила бы, чтобы мы посвятили ему фан-сайт, и была раздражена, что я, казалось, не разделяла ее энтузиазм.

Я не могла понять, нравилась мне Эмма или нет. Кроме того, я не могла решить, имело ли это значение. Возможно, это во мне говорил наивный борец за добро, но я была разочарована, что она не видела преимущества фонда Мартина до тех пор, пока я не обратила внимание, что его план и фонд в конечном счете принесли бы ей миллионы. Мне не нравилось, что ее преданность, казалось, зависела от того, сколько денег она могла бы сорвать с него.

К тому же, я не переставая думала об очень симпатичной рыжей, с которой он предположительно встречался и с кем бессчетное количество раз фотографировался. Я снова убедилась в благоразумии своего решения никогда не искать какие-то новости или интервью, связанные с Мартином, пока окончательно не рассталась бы с ним. Просто от мыслей о нем с кем-то другим мне хотелось броситься в месячный парад драмы.

— Ты знала, что я работала на отца Мартина? — спросила Эмма ни с того ни с его.

Удивленная, я покачала головой.

— Нет. Я не знала этого. Что случилось?

— Ты знакома с Денвером Сандеки?

— Да... к сожалению.

— Точно. Он полный осел. Он гений, но осел, а это означает, что он высокомерный. И он известен сексуальными домогательствами к сотрудницам. Как только привыкнешь к нему, это... терпимо. В основном, я просто игнорировала эту часть моей работы. Но моя работа на Денвера закончилась, как только я познакомилась с Мартином. Он был юнцом в старшей школе, а я организовывала корпоративное мероприятие в доме Денвера в Санта-Монике. Мартин определенно не выглядел как семнадцатилетний. Я знала, кто он, поэтому старалась быть милой. Он начал задавать мне все эти вопросы о том, что я делаю для его отца, а я подумала: "Этот парень сообразительней, чем его отец. Он займет его место!" Также помогло то, что он был полностью не заинтересован во мне, кроме моих знаний. В отличие от его отца, он, казалось, был более заинтересован в том, что я говорю, чем в размере моего лифчика.

— Итак, как ты стала бизнес-партнером Мартина?

— Ну, у меня был доступ к информации, которого не было у Мартина. Так что Мартин отвел меня в сторону на одной из вечеринок и спросил, нравится ли мне работать с его отцом. По началу я была осторожной, но со временем поняла, что у него есть план. И, честно говоря, мне понравилась мысль подставить Денвера Сандеки — он такой отвратительный. Я согласилась остаться у его отца и передавать Мартину любую информацию, которая будет полезной. Я рассчитывала, что, как только Мартин будет достаточно мне доверять, он поделиться со мной своими планами. Он так и сделал, остальное ты уже знаешь.

— Хмм... — Я рассматривала её. — Ты слишком сильно доверилась подростку.

Не говоря уже о том, что она призналась в корпоративном шпионаже, словно в этом не было ничего особенного.

— Да, — подумав, признала она. — Но в Мартине что-то есть, верно? Ты знаешь, что я имею в виду? Он внушает доверие. Люди хотят следовать за ним. Я думала о своей должности у его отца и знала: кроме полученного опыта работы, у меня не будет карьерного роста в "Сандеки Телеком". Денвер управляет компанией так, будто это закрытый клуб только для джентльменов. Я выполняла работу руководителя, а обращались со мной как с секретаршей в 1950-х.

— Это звучит ужасно.

— Я доверилась Мартину, и он никогда не заставлял меня чувствовать, что заинтересован в чем-то ещё, кроме моих мозгов. Хочу сказать тебе, это было так освежающе.

— Уверена. — Я кивнула, вглядываясь в нее и обнаружив, что она была искренней. Эмма может и была корпоративной акулой, но хорошо аргументирующей, способной корпоративной акулой. Я уже лучше понимала, почему Мартин выбрал ее.

— Что думаешь об этом месте? — Она указала на квартиру Мартина, потягивая кофе, таким образом сменив тему, и выдала мне дружелюбную улыбку.

— Мне нравится. Очень подходит Мартину. — Я не задумывалась над этим, пока она не спросила, но квартира очень походила на Мартина. Здесь не было беспорядка, но она не была совсем стерильной. Она была комфортной. И в нем чувствовалось, что ты был дома.

Не думаю, что она слышала меня, потому что за ее вопросом последовало:

— Я постоянно говорю, что ему нужно перебраться в место получше. Мы не можем устраивать здесь вечеринки. Эта квартира... нормальная. Но он должен жить в пентхаузе. Ты знаешь, что он сам выбирал всю мебель? Я пыталась заставить его воспользоваться услугами декоратора. — Она покачала головой, словно он был глупым ребенком. — Иногда я забываю, как он молод, как много ему еще нужно узнать о корпоративной среде. В конце концов, он посмотрит на вещи моими глазами.

Я открыла рот, чтобы спросить, почему он не мог устраивать вечеринки в этой квартире, по-моему, она идеально подходила для этого, но потом она снова заговорила:

— Может, ты сможешь мне помочь. Вместе мы поможем ему увидеть причину. Уверена, у тебя хорошие перспективы, учитывая то, кем являются твои родители. Пожалуй, ты лучше подойдешь, чтобы убедить его, чем я, — многозначительно хихикнула она.

Я пыталась сдержать крайний ужас, который я ощущала, чтобы он не отразился на моем лице. Я решила, что ей пора было уходить.

Она начала собираться, когда я упомянула, что мне нужно было собираться на работу. Стоило отметить, что она была исключительно милой ко мне, когда уходила, спросив, смогли бы мы пообедать в следующий раз, когда я была бы в городе.

— Думаю, будет просто замечательно для Мартина, если мы с тобой подружимся, — сказала она, затем добавила, чтобы прояснить: — Так он не будет разрываться в своем доверии по отношению к любой из нас.

Я уклончиво улыбнулась ей и кивнула, но было такое чувство, словно она обращалась ко мне на другом языке. Я не знала, как относиться к корпоративной прозорливости и налаживанию контактов.

Как только Эмма ушла, я быстро справилась с упаковкой подарков для Мартина, запихнув настолько много, насколько вместилось в его чулок, спрятала всё под мою кровать, после чего отправилась на концерт.

Я старалась не позволять себе увязнуть в мыслях, что Мартин основал фонд и совершил потрясающие филантропические изменения в своем грандиозном плане как какой-то жест, чтобы вернуть меня, как изначально предположила Эмма. Если он хотел меня, Мартин, которого я знала, просто объявился бы у меня на пороге и потребовал, чтобы мы помирились.

Нет. Было что-то большее в этой истории с фондом. Я в этом была уверена. Может быть, это было как-то связано с тем, что он встречался с симпатичной рыжей...

Мне снова стало тошно от этих мыслей в дополнение к уколам вилкой в сердце, поэтому я выбросила их из своей головы.

Я решила, что подождала бы, прежде чем делать какие-то выводы, пока не расспросила бы Мартина и у меня не было бы всей информации.

Рождество в Нью-Йорке просто волшебное.

Еще это время для перепихонов на пьяных праздничных вечеринках, включая вопли с коллегами после слишком много выпитого спиртного и грязные поцелуйчики с горячим парнем за четырнадцатифутовой пластиковой елкой.

Но после третьего сета за вечер мне казалось, что зрители были гораздо занимательней, чем наша группа. Мы выступали на вечеринке в Сочельник для нескольких больших компаний в небоскребе в центре города. Уиллис рассказал мне, что изначально они пригласили выступить настоящую группу, но две недели назад они отказались. Под настоящей группой имелись в виду записывающиеся музыканты, которые писали и продавали собственные композиции.

И поэтому они терпели нас, а мы их, и этот сет был очень неприветливый, задавая бунтарский тон всему вечеру. Уиллис решил, что мы должны были закончить третий сет "Я хочу быть спокойным" группы "Рамоунз".[54]