* * * 

К тому времени, как сработал будильник в воскресенье утром на мою смену в "Блюз Бин", я проклинала Сэм за то, что она рассказала мне, что интервью Мартина было обо мне или наполовину обо мне.

Еще я проклинала Абрама за то, что посеял странные мысли в моей голове: о парне для отвлечения и о нем как о потенциальном парне после отвлечения. Я запуталась. Меня привлекал Абрам, но я не позволяла этим чувствам углубиться — только мимолетный интерес. Но что, если я позволила бы себе действительно узнать его? Что, если он понравился бы мне?

Я была избавлена от поисков своей коллеги Челси, уже стоявшей за стойкой, когда подошла.

— Ты рано, — пропела она, радостно улыбаясь мне.

— Я подумала, что опоздала.

— Нет. На десять минут раньше. До сих пор было тихо. — Она перекинула свою длинную, толстую с голубыми прядями косу через плечо.

Завязав фартук, я проверила наши запасы молока.

— Если сегодня будет, как в прошлое воскресенье, нас ожидает обезумевший поток рождественских покупателей.

— Значит, будут заказывать рождественские гимны. И ты будешь петь со мной. — Челси подмигнула мне и улыбнулась.

Я улыбнулась ей, что, вероятно, больше походило на гримасу.

— Ох... ура.

Рассмеявшись, она обратила внимание ко входу в кофейню на только что вошедших двоих ранних покупателей.

Я, вроде как, любила Челси... на расстоянии. Я думаю, все любили Челси на расстоянии. Она была очаровательной, невероятно талантливой, умной и безумно веселой. Ну еще у нее был самый красивый голос сопрано, который я когда-либо слышала. В свои двадцать восемь она была уже трижды разведена. Учитывая ее сходство с Мэрилин Монро как лицом, так и телом, мужчины любили ее. Даже слишком любили.

Но я подозревала, что Челси нравилась сцена и этот трепет от восхищения. Когда она не пела в местном любительском театре за зарплату, то пела за чаевые в "Блюз Бин", флиртуя с легионом ухажеров. Я была благодарна, что она страстно желала внимания, ее готовность быть в центре внимания позволила мне устроиться в зоне моего комфорта.

И, кстати говоря о зонах, с тех пор, как я начала работать в кофейне три недели назад, я поняла, как легко получалось отключиться, пока делала латте и капучино. Кулинария в целом, и особенно приготовление кофе, были очень схожи с химической лабораторией. Так что, когда я приступила к работе, могла поразмыслить о карусели из плюсов и минусов, кружащих в моей голове.

Плюс: если бы я прочитала интервью Мартина, тогда перестала бы переживать, стоило ли мне читать его или нет.

Минус: если бы я прочитала интервью Мартина, то могла стать одержимой его содержанием.

Так что, день продолжался таким вот образом, и все было хорошо. Точнее, все было относительно нормально, пока после полудня толпа не схлынула. Убирая беспорядок от кофейной гущи, которая капала на кафельный пол, я услышала, что Челси бормотала себе под нос.

— У нас Крис Пайн[12] на двенадцать часов.

У Челси была своя система обозначения мужчин.

Она рассказала мне, что искала Брэда Питта (версию постарше) или Криса Пайна (молодую версию). Кого-то харизматичного, красивого, умного, состоятельного и не слишком увлеченного собой. Я спрашивала ее, рассматривала она когда-нибудь Нила Ди Грэйса Тайсона или Фрэнсиса Коллинза. Кого-то не обязательно великолепного физически, но чей ум и доброта восполняли бы любое отсутствие внешней привлекательности.

На это она фыркнула, закатив глаза, и сказала:

— Если у меня будет секс с парнем, я не хочу все время делать это в темноте.

Это была интересная точка зрения... однако это меня обеспокоило. С одной стороны, я понимала, почему привлекательность являлась важнейшим элементом химии между двумя людьми. Но ее неспособность или нежелание оценивать не внешнюю привлекательность, а увидеть человека в целом, заставляли меня немного жалеть ее.

В данный момент из-за любопытства о ее Крисе Пайне я выпрямилась и, как бы невзначай, выглянула из-за кофеварки. Вот тогда я и заметила Мартина, входящего в кафе.

Мои глаза расширились от удивления, и я нырнула обратно за эспрессо-машину, шок и странная паника удерживали меня неподвижно несколько секунд, пока я вела негласный спор сама с собой:

"Что, во имя космоса, он здесь делает?"

"Возможно, это просто совпадение".

"Что мне делать?!"

"Просто веди себя нормально".

"Как это нормально?"

Я обдумывала возможность оставаться как можно дольше незамеченной, но потом поняла, что было бы странно внезапно появиться, когда он заказал бы кофе, нежели потихоньку подняться сейчас.

Может, я смогла бы притвориться, что я мыла пол... чем я и занималась до его появления.

Или, может, и в самом деле домыть пол.

Эта мысль показалась мне самой разумной, чем я и решила заняться.

К сожалению, мытье пола заняло у меня не более пяти секунд. Поэтому, когда я выпрямилась, то изо всех сил старалась вести себя нормально. Я не знала, что делать или куда смотреть, внезапно забыв, как дышать, я остановилась, положив руки на бедра. Но даже с яростным румянцем, поднимающимся по моим щекам, я была полна решимости сделать неизбежное столкновение максимально мягким.

— Добро пожаловать в "Блюз Бин". Что вам предложить? — услышала я хриплый голос Челси.

Я решила, что мне просто нужно было притвориться, что все было нормально, делать то, что я обычно делала. Поэтому я подобрала полотенце, которым мыла пол. Повернувшись, я положила его в ведро под раковиной и передвинулась, чтобы вымыть руки.

— Я буду большой американо. — Голос Мартина вызвал дрожь осознания, прокатившуюся вниз по спине. Я постаралась проигнорировать это.

— Со сливками?

— Нет.

Вымыв руки, я повернулась к кофе-машине, добавив еще кофейных зерен и установив шкалу. Меньше чем через десять секунд я протянула бы руку и взяла бы его стаканчик, я была бы в порядке. Не знаю, почему мое сердце и разум сходили с ума.

— Точно? Как насчет сахара? — Периферийным зрением я видела, как Челси облокотилась на стойку. Она частенько это делала, чтобы в полной мере воспользоваться низким вырезом своего топа.

— Что? Нет. Без сахара.

— Ох. Мне просто любопытно, какой кофе ты заказываешь. Я хорошо готовлю сладкий и сливочный.

Последовала пауза, плотная тишина, которую сложно было игнорировать. Она увеличивалась, разрасталась, а потом внезапно стала невыносимой. Так что я подняла взгляд и увидела, что Челси в замешательстве смотрела на меня, прищурившись. Потом я посмотрела на Мартина. Он тоже смотрел на меня.

Его взгляд свидетельствовал о том, что он смотрел на меня уже дольше нескольких секунд и ждал, когда я посмотрела бы на него.

Я сразу же почувствовала себя словно в ловушке.

— Ох... Привет, Мартин. — Мои актерские способности были жалкими, но я старалась как можно лучше изобразить удивление. Может, помогло то, что я была запыхавшейся.

— Я надеялся, что ты сегодня работаешь. — Все еще глядя на меня, он передал Челси двадцатку.

Ее глаза метались между нами, еще больше сужаясь.

— Точно, я забыла. Я же рассказала тебе, что работаю здесь.

— Ты собираешься сделать мне кофе? — Он усмехнулся, оставляя двадцатку на стойке для Челси, и подошел ближе, туда, где я пряталась за кофе-машиной. На самом деле, я не могла спрятаться от него, потому что он был очень высоким. Он с легкостью видел все сквозь эту штуковину. Осознав это, я перестала выкручивать пальцы, потянувшись за большим стаканчиком.

— Да. Я твой бариста в этом прекрасном заведении. Мне приятно сделать тебе кофе. — Я пожалела о том, что из-за моего волнения голос прозвучал, как у робота.

Должно быть, он тоже заметил странные нотки в моей речи, потому что спросил:

— Ты всегда так разговариваешь?

— Как? Как мистер Робот?

— Нет, великолепно.

Я открыла рот, заморгав, его комментарий застал меня врасплох. Когда он усмехнулся, я поняла, что он использовал наше прошлое, чтобы поддразнить меня. Возможно, две недели назад меня разозлило бы, что Мартин возомнил, что имел право дразнить меня чем бы то ни было, но тот факт, что он отдал мне свои перчатки, когда мне было холодно, и прочитал "Властелин колец", почему-то сделал его поддразнивания... не такими уж плохими.

— Ты странный, — бездумно сболтнула я, покачав головой от его странных поддразниваний. Но мне пришлось сжать губы, чтобы не улыбнуться от его заразительной усмешки. — Зачем ты здесь, чудак?

Кажется, ему понравилось то, как я обозвала его, и он переместился еще ближе, пока не оказался прямо напротив меня — нас отделяла только машина.

— Я хочу поговорить с тобой. Когда у тебя перерыв?

— Умм... — Я не спеша начала готовить кофе, щелкнула выключателем, который запустил процесс варки, и поставила две маленькие кружки под дозатор с двойным эспрессо.

Я, вроде как, задержалась с перерывом. Челси брала уже три, а я — один. Повернувшись к Челси, я увидела, как она хмуро взирала на нас. Её хмурый взгляд не был злобным или мрачным, скорее, это был взгляд из разряда "Мой мир утратил смысл". Ее мозг, очевидно, работал сверхурочно, пытаясь выяснить, откуда я знала ее Криса Пайна, он же мой Мартин Сандеки.

— К-к-к-конечно. Сейчас я приготовлю твой американо и сделаю себе чай. Занимай столик. — Я указала подбородком на столик у окна, в центре кафе.

— Хорошо. Принеси мне, пожалуйста, маффин. Я не ел с самого завтрака.

Я смогла только кивнуть, уставившись на него, он снова застал меня врасплох своим обыденным тоном — как будто мы были старыми друзьями, а еще это слово — пожалуйста. Прежде чем уйти, он улыбнулся мне легкой и мягкой улыбкой, но почему-то она была более убийственной, чем другие его улыбки. Когда я увидела, что он проигнорировал место, которое я указала, выбрав вместо этого уединенный столик в углу, я задумалась о его странном поведении.

Об улыбке.

Поддразниваниях.

Манерах.

Об отсутствии присущей ему обычно глупости и требовательности.

Это все сбивало меня с толку.

Замешательство, огорчение, заблуждение, тревога, недоумение, странность… 

* * * 

— Ты делаешь хороший кофе. — Мартин потягивал напиток, глядя на меня поверх ободка стаканчика.

— Технически я просто нажимаю на кнопки. — Мне было тяжело расслабиться под его взглядом, так что я возилась со своей чашкой и ложкой.

— Паркер, просто прими комплимент и скажи спасибо.

— Не могу. Я не могу, потому что не заслужила этого. Машины делают хороший кофе равно, как производители кофейных зерен и сушилки для кофе.

По его лицу я поняла, что он подумал, будто я была забавная.

— Отлично, тогда ты отлично нажимаешь на кнопки.

— Спасибо. Я принимаю комплимент и признаю, что я мастер по нажиманию на кнопок.

— Особенно, моих кнопок, — сказал он, ухмыляясь и выгнув бровь.

Я раздраженно фыркнула оттого, что попала в эту словесную ловушку и нехотя развеселилась от этой игры слов.

— Очень смешно, Сандеки.

Его ухмылка превратилась в улыбку. Потом он рассмеялся, и мое сердце немного екнуло.

Внезапно, мы словно перенеслись на девять месяцев назад, на борт самолета, направляющегося на остров. Я столкнулась с пьяняще счастливым Мартином. Это стало напоминанием, что счастье Мартина — это откровение из красоты и физического совершенства, помноженные на превосходные и поразительные флюиды хорошего настроения.

Но в этот раз я не смеялась. Мое сердце ощущалось таким хрупким и опасалось этого Мартина, потому что его так легко было любить. Поэтому я скрестила руки на груди, защищаясь от его магнетической харизмы и ожидая, когда он перестал бы смеяться.

Когда он увидел, что я была не очень рада, его улыбка исчезла, и он, выпрямившись в кресле, прочистил горло, словно хотел что-то сказать.

Я заговорила первой, желая иметь преимущество:

— Зачем ты здесь? О чем ты хотел поговорить?

Должно быть, он прочитал что-то в выражении моего лица, возможно, твердость в моих глазах подсказала ему, что у меня было мало терпения, потому что, когда он заговорил, все его поведение тут же изменилось.

Его взгляд стал наблюдательным, челюсть напряглась, его плечи откинулись на спинку стула, отчего он казался еще выше, внушительнее и в то же время непринужденнее. Основываясь на этом языке тела и знаниях о расстановке сил из наблюдений за мамой, я предположила, что мы собирались приступить к переговорам.

И тут же убедилась, что была права.

— Я хотел обсудить условия нашей дружбы.