Через минуту мы прибыли в ресторан. Это было великолепное зрелище. Все здание представляло собой гигантский стеклянный цилиндр, открывающий панорамный вид на набережную. Подошедший метрдотель отвел нас на верхний этаж к столику, который находился рядом с окном, обращенным на водную гладь вплоть до Оперного театра. Солнце только что зашло, и весь залив купался в мягком свете городских огней, отбрасываемых с южной стороны. Это было захватывающее место.

Два стула стояли напротив друг друга, но после того, как Себастьян помог мне сесть, он взял свой стул и передвинул, сев рядом со мной. Его нога нежно задевала мою ногу. Мое сердце затрепетало. В мгновение ока он превратил ужин в нечто гораздо более интимное.

— Не могу представить, как кто-то мог отказаться от такого, — сказала я, наблюдая, как один из ночных паромов вышел из дока, отбрасывая волны, неспешно расходящиеся по гавани. — Красота.

— Мне здесь все нравится, — сказал Себастьян. — Я стараюсь приходить сюда как можно чаще. Лучше еды может быть только вид. — Он медленно и основательно оглядел меня сверху донизу. — Должен сказать, этим вечером вид особенно поразителен.

Я ухмыльнулась и ответила таким же плотоядным взглядом.

— Отсюда вид тоже весьма не плох.

Нам принесли меню. Если до сих пор не было очевидно, то быстрое обслуживание подтвердило, что это не просто какая-то забегаловка. Наша официантка была вежлива, красноречива и безукоризненно ухожена. Она знала меню вдоль и поперек и на каждый вопрос, который задавал Себастьян, отвечала быстро и детально. Пока они говорили, подошел второй официант, наполнив наши бокалы водой и оставив нам небольшую корзинку с дымящимся хлебом, чтобы разжечь аппетит.

Себастьян пожелал заказать девять блюд из дегустационного меню, но у меня в прошлом были неприятные впечатления, связанные с заказом подобного рода.

— Мне всегда казалось слишком претенциозным такое расточительство, — сказала я ему.

— Доверься мне.

И я уступила.

Первое блюдо прибыло практически мгновенно, тарелка вмещала две «Морские жемчужины» — изящные сферы, по размеру напоминающие шарики для пинг-понга. Они не походили на что-то конкретное, но имели самую восхитительную, нежную текстуру и просто таяли во рту.

— Итак, как долго ты с «Колокольчиком»? — спросил он. По-видимому, даже сторонние лица знали о нашем уменьшительно-ласкательном прозвище.

— Чуть больше шести лет.

— Тебе там нравится?

Я пожала плечами.

— Это отличная компания. В ней проделывают по-настоящему фантастическую работу, к тому же там заключено огромное количество возможностей.

— Чувствую, за этим должно последовать «но».

Я тяжело вздохнула. Вообще-то я не планировала ныть на первом свидании, но он казался искренне заинтересованным, и мне надоело сдерживать свое разочарование.

— Но у меня складывается такое впечатление, что это тупик.

— Почему?

— Просто иногда кажется, что если бы мне что-то светило, я бы это уже давно получила. Там не так уж много людей, которые работают усерднее меня, но, сколько бы я не надрывала свою задницу, я не вижу никакого прогресса.

Он сделал глоток вина.

— Так почему ты не перейдешь туда, где оценят твои таланты?

— Не знаю. Думаю, что в таком случае последние несколько лет оказались бы пустой тратой времени. Я ненавижу сдаваться. Если что-то начинаю, то стараюсь придерживаться этого до тех пор, пока не выполню работу до конца. Кроме того, «Колокольчик» один из лучших в сфере юриспруденции. Если я смогу чего-то добиться там, то это станет грандиозным достижением.

— Ну, все зависит от причины, по которой ты стала юристом, верно? Если ты заинтересована в том, чтобы «добиться чего-то» — нет ничего постыдного в том, что у тебя есть цель — то да, я бы сказал, что ты в нужном месте. Но если ты делаешь это просто из-за любви к делу, то ты, скорее всего, тратишь свои силы впустую.

— А что если здесь сошлись оба варианта?

— Тогда дело осложняется, — сказал он с улыбкой.

— Не пойми меня неправильно, я люблю свою работу, — продолжила я. — И не то чтобы меня волновал имидж или статус. Мне просто нравится сам вызов, понимаешь? Хочу доказать себе, что могу это сделать.

— Понимаю. Временами мне кажется, что я нарочно изо всех сил стараюсь создать для себя трудности, ведь только так испытываю больше удовольствия, когда наконец добиваюсь результата.

— Точно. Я думала об уходе, но снова начинать все с нуля — это довольно большой риск.

— Не стоит идти на риск необдуманно.

Нам подали второе блюдо. С объективной точки зрения оно, вероятно, было таким же вкусным, как и первое, но я не придала этому особого значения. Вместо этого прокручивала в голове слова Себастьяна. Таких рассуждений я от него не ожидала. Может быть, я просто была ослеплена его первоначальным подходом и предполагала, что наш застольный разговор будет более непринужденной кокетливой игрой. Вместо этого мы решились на откровенный разговор, и Себастьян оказался превосходным собеседником. Он был искренним, умным и красноречивым. Странное чувство осознавать, что его поверхностный образ, созданный у меня в голове, был сложнее, чем я думала.

— А как насчет тебя? Нравится работать на «Фрейзер»? — спросила я.

Последовала небольшая пауза.

— Да, это здорово, — ответил он, кивнув. — Я, честно говоря, не могу представить себя в другом месте.

— Ну, учитывая, как они заботятся о своих сотрудниках, не могу сказать, что удивлена.

Он усмехнулся.

— Да, мы работаем так же усердно, как и развлекаемся, но они ценят нас.

— У меня такое чувство, что они могут себе это позволить.

Он пожал плечами.

— Мы недавно поставили на несколько сильных лошадей. Это окупилось.

— И что же это означает? «Поставили на лошадей»? Извини, я не так много знаю о венчурном капитале. Для меня это всегда попадало под разряд «какие-то там финансовые делишки, которые кажутся до жути однообразными».

Снисходительное выражение его лица говорило о том, что это распространенное мнение.

— Если кратко, то мы берем деньги клиентов и вкладываем их в проекты, которые по нашему мнению могут быть выгодны. Некоторые из них работают, некоторые — нет. Мы делим прибыль и убытки с нашими инвесторами.

— Так вот, что вы делали для Чейза Адамса? — слова вылетели из моего рта прежде, чем я успела их остановить. Даже не осознавала, что связь актера с этой компанией по-прежнему меня волновала.

Он оценивающе на меня посмотрел, на долю секунды выглядя потрясенным, но через мгновение пришел в себя.

— Я и забыл, что он был там в ту ночь. Ну, проще говоря, да. Он наш давний клиент.

— А теперь он просто приходит и отрывается с вами на вечеринках?

— Когда бывает в городе.

Я бы не выбрала голливудскую звезду и не тратила время Чейза на то, чтобы он зависал с кучкой корпоративных типов, независимо от количества денег, заработанных для него, но возможно я их недооцениваю.

— Так значит вы, ребята, ведете дела со знаменитостями. Может, есть кто-нибудь еще, о ком я слышала?

Себастьян одарил меня своей улыбкой.

— Возможно, но они будут очень огорчены, если я начну обсуждать их инвестиции на публике.

Я изо всех сил старалась скрыть свое разочарование. Снова замалчивание.

— Хорошо, по крайне мере, не походит на мошенничество, — сказала я. — Получая оплату, вы веселитесь с клиентами и разбрасываетесь колоссальными суммами денег, чтобы показать свою преданность.

Он выглядел довольным.

— Все намного сложнее.

Но он не стал уточнять дальше. Судя по всему, Себастьян учитывал склонность своих боссов к секретности. Что-либо узнать о нем было не таким уж легким делом.

Я наблюдала за ним, пока он ел. Даже во время ужина в его движениях проскальзывала грация, которая вызывала удовольствие от одного только созерцания. Мои мысли лениво блуждали, представляя, как он может выглядеть, занимаясь чем-то другим.

Себастьян перехватил мой пристальный взгляд и усмехнулся, обнажив ряд идеальных зубов.

— И на что ты смотришь?

Я покраснела. Теперь он точно знал, о чем я думала.

— Ни на что.

— Значит, это моя ошибка, — сказал он.

Прибыло третье блюдо. Какое-то нежное блюдо из краба, на вкус настолько свежее, что я бы не удивилась, узнав, что краба выловили из моря несколькими минутами ранее.

— Тебе нравится ужин? — спросил он меня после того, как мы оба опустошили наши тарелки.

Я кивнула.

— У меня были сомнения, но это место определенно оправдывает свою репутацию. Единственная проблема — неуверенность в том, что я буду делать, когда закончится этот ужин. Возможно, ты навсегда отвратил меня от домашних спагетти болоньезе и дешевой китайской кухни.

Его губы растянула легкая улыбка.

— У меня есть несколько идей относительного того, чем мы можем заняться, когда закончится этот ужин.

Ничего себе! Снова. Он никогда не упускал благоприятного момента.

— Уверена, что идеи найдутся, — сказала я, сохраняя в своем голосе нотки безразличия, — но не помню, чтобы соглашалась на что-то кроме ужина.

— Да, ты не соглашалась. — Но ты согласишься, ответили его глаза. Странное ощущение появилось у меня в груди, и я отвела взгляд. Не знала, как побороть эту неумолимую неизбежность. Я делала все, что в моих силах, чтобы не поддаться искушению, но я по-прежнему ужинала с ним. Оставалась ли теперь у меня возможность его остановить?

— Тем не менее, я рад, что ты пришла, — продолжил Себастьян. — Какое-то время я был убежден, что спугнул тебя.

— Твой подход был… своеобразным.

Он рассмеялся.

— Возможно. Но в этом, — он указал на пространство между нами, — нет ничего традиционного.

— Ты имеешь в виду, что обычно не знакомишься с девушками, которые прячутся в твоем гардеробе? — пошутила я, пытаясь вывести разговор на нейтральную территорию. Я понимала, что если положение вещей станет еще более пикантным, у меня возникнут проблемы.

Но Себастьян придерживался другого мнения.

— Удивительно, но у меня такое впервые, — произнес он охрипшим голосом, протянув руку и нежно проведя пальцем по моей руке от плеча до кисти. — И откровенно говоря, раньше я бы не обрадовался, если бы кто-то вторгся в мою личную жизнь.

И в этот момент атмосфера между нами снова накалилась. И этот накал распространялся по моей коже подобно легкому дурману. Я понимала, что должна найти подходящие слова, но, как всегда, его прикосновение спутало все мои мысли.

— Знаешь, я хотел тебя с того момента, как той ночью ты вошла в ту дверь, София.

— Хотел? — спросила я. Мой голос стал тоньше свирели.

Он кивнул.

— Все, о чем я мог думать после нашего первого разговора, так это о том, как бы отвезти тебя к себе домой. Наблюдать за тем, как задрожит твое тело, когда я заставлю тебя кончить.

То, как он нагло осмелился зайти на такую эротическую территорию — обезоруживало и, если честно, походило на пекло в аду. Я понимала, что по идее должна быть оскорблена, но единственное, о чем я думала — как позволить ему сделать то, что он только что описал.

— Достаточно было бы отыметь тебя, — продолжил Себастьян. — Но обнаружив тебя сидящей в моем шкафу и наблюдающей за тем, как я шлепаю Ханну, я кое-что понял, — он протянул руку и прикоснулся к моему подбородку, заставив повернуть голову и посмотреть ему в глаза. — Ты тоже хочешь большего.

— Я не… Я имею в виду, мы не… — он прижал палец к моим губам, вынуждая меня замолчать и дразня мои губы оттенками соли и мускуса.

— Когда я в ту ночь обнаружил тебя на коленях, ты практически излучала секс. Я мог уловить аромат твоего возбуждения. Ты хочешь этого, София, ты не хочешь просто наблюдать, ты хочешь большего, и я стану тем, кто все тебе покажет.

Его взгляд впился в меня стальным обещанием. Я почувствовала нарастающий жар. Было тревожно слышать, как он рассуждает о таких вещах, вызывая бурлящие во мне страхи. Та ночь стала шквалом недоразумений и несвойственных мне чуждых ощущений. У меня в голове до сих пор не укладывалась мысль, что я отдамся кому-то целиком и полностью. Это все равно, что позволить себя эксплуатировать, позволить себя использовать. Но если это так, то почему мое тело изнывало от желания?

— Убеждена, что это работает на некоторых людях, — пробормотала я, — но не думаю, что отношусь к таким.