– Женщине не дано самой управлять собой. Этим, как тебе известно, должен заниматься ее отец, брат, жених или муж. А гречанка нарушила все человеческие и мусульманские законы, занимаясь прелюбодеянием на глазах у супруга. Бедный старик не знал, как укротить строптивицу-жену. Жалел ее, просил, на коленях умолял прекратить совершать тяжкий грех. А, что же, интересно, сделала твоя подруга? Опозорила его, забеременела от раба, продала за украшения и наряды свою честь и достоинство. И это совершила она, женщина, которую признали уважаемой дамой и приближенной к султанату. Но кара была не за горами. Новый муж поставил ее на место, пару раз отхлыстав, как лошадь, кнутом и заперев в подвале. Но ты же, не видя собственной дурости, помогла ее сбежать. Она стала твоей главной служанкой и влекла на дорогу грешного соблазна. Разве не из-за нее ты была готова переспать с простым рабом?! О том позоре помнит каждый! Ну и зрелище было: обнаженную, скрытую под легкой, шелковой простыней, девицу ведут в покои слуги! Если бы я не подоспела, тебя не было бы в живых! Ты думаешь, что двоюродный брат пощадил бы кузину, которая своим голым телом удовлетворила желания раба, и, тем самым опозорила его честь и род?! Тебя бы камнями забросали!

Стыд, который волной покатился на Ферие Султан, стал очевиден каждому. Видя, как султанша испуганно опускает глаза, Арабелла, пользуясь своим новым положением, осмелилась тихо прошептать: – Госпожа, простите мне мою дерзость, но разве между верной служанкой и ее повелительницей могут быть секреты? Клянусь всеми верами мира, я никому ничего никогда не расскажу об услышанном сегодня.

– Ты хорошая женщина, Арабелла. Добрая и чувственная. Прости мне мою слабость, но ты сама знаешь, как это быть опороченной и ненужной человеку, из-за которого была готова на все.

Смахнув с глаз внезапные слезы, Ферие Султан отошла в сторону, громким голосом приказав: – Можешь идти, Арабелла Хатун. В коридоре тебя ожидает девушка, которая объяснит тебе все то, что ты будешь обязанна делать.

Поклонившись, молодая женщина поспешно удалилась. У двери ее ожидала незнакомка. Арабелла с трудом заметила ее, одетую в темное платье и накидку, стоявшую в тени, как мышка. На этом пасмурном фоне лишь белокурые, густые волосы были светлым пятном. Спрятанные под серым чепцом, сшитым на французский манер, кудри имели золотистый блеск, что придавало молочно-белому лицу некий шарм. Щеки залил розовый румянец, глаза были серыми, с голубоватым оттенком. Пухленькие губки казались огромными под тоненьким носом. Девушка была хорошенькой, но далеко не красавицей.

Арабелла, подойдя ближе, поклонилась. На это незнакомая мадам ответила лишь приятным, звонким смехом, который покатился по всему коридору.

– Почему Вы смеетесь? – серьезно спросила дочь герцога, смотря, как сверкают глаза сударыни.

– Возможно, ты приняла меня за уважаемую леди? Ошибаешься. Я такая же, как и ты. Меня зовут Чешмирах Хатун.

– Тогда почему ты стоишь здесь, а не находишься в покоях Ферие Султан, как это подобает ее верной служанке?

– Милая, не забывай, что ты не в Европе. Здесь обязанности горничной заключаются не в пребывании во время должности в нужном месте, а в качестве этих действий, – загадочно прошептала Чешмирах, как будто боясь, что их подслушают.

– Я тебя не совсем поняла…

– Не забивай глупостями свою головку, милочка! Лучше подумай о своем наряде! – вновь рассмеялась камеристка султанши.

Арабелла в недоумении посмотрела на свое платье, запачканное в пыль и грязь: – А, что не так?

– Я не думала, что француженки потеряли вкус моды, – разумеется, Чешмирах проговорила эти слова, как самую безобидную шутку, но, все же, Арабеллу это задело.

– А я не думала, что все арабки – эгоистки! – выпалила молодая женщина с такой пылкостью, но ее новая подруга невольно попятилась назад.

– Послушай, я не хочу, чтобы в первый же день нашего знакомства мы ссорились. Пойми, Арабелла, чтобы противостоять водовороту событий, козней и интриг нам необходимо держаться вместе и всегда помогать друг другу. Я знаю, что жизнь при французском дворе тоже не была сладким медом, и там порой тоже надо было отстаивать свои права. Но в королевском дворце ты была свободна и могла поступать так, как хочешь. Здесь же каждый твой шаг контролируется. Поверь мне, подруга, валиде-султан уже не раз устраняла строптивиц.

Арабелла лишь кивнула, чувствуя, как страх нарастает в ней, подобно снежному кому. Мадам де Фрейз только сейчас поняла, что ошибалась в Чешмирах, считая ее легкомысленной хохотушкой. На самом деле служанка Ферие, как потом выяснилось, была строгой и серьезной дамой, а веселье себе позволяла лишь в окружении таких, как и она сама.

– Но ты не переживай. Под защитой Ферие Султан тебе ничего не угрожает. Хотя…, ты еще не видела тех бурь…, – загадочно пролепетала девушка, склонив голову набок, чтобы можно было отчетливее видеть выражение лица новенькой горничной султанской кузины.

– О каких бурях ты говоришь, Чешмирах? Неужели гарем так загадочен, что даже сама племянница валиде-султан может быть в опасности?

Вновь смех сразил молоденькую мадемуазель арабской страны: – Ты меня неправильно поняла, милая. Наша госпожа находится в полной безопасности, впрочем, как и ее дамы и служанки. И от этой безопасности у нее часто даже голова кругом идет!

– Ферие Султан больна?

– Опять не угадала, – покачала головой Чешмирах.

– Может, хватит говорить загадками? Скажи открыто, что за бури бушуют в покоях султанши?

– У нее очень вспыльчивый характер. Если госпоже не понравилась ткань, она может разорвать ее на мелкие кусочки и выбросить в окно. Если султанша не удовлетворилась блюдами, она бьет посуду, а еду отдает своей собачке. Плохими, на ее взгляд, драгоценностями она может расцарапать лицо непокорной служанке. А если девушка случайно гребнем зацепила ее локон, то Ферие Султан дает пощечину.

Арабелла не могла поверить своим ушам, которые слышали рассказ о том, что кроткая, вежливая, доброжелательная и умная султанша может вести себя, как распутная девка-куртизанка: – Но я сегодня видела нашу госпожу в комнате для обучения одалисок. Она выглядела такой покорной, нежной, как она обращалась к матери султана, как кланялась и целовала руку…

– Как я вижу, ты не научилась толком разбираться в людях, – похихикала Чешмирах. И вновь очередная, глупая, нелепая, жесткая шутка! Но на этот раз дочь герцога смолчала, ожидая с замиранием сердца продолжения рассказа о непутевой племяннице валиде-султан.

– На глазах у своей тетеньки, на людях и при султане Ферие ведет себя наилучшем образом. Но в одиночестве…. Бедные служанки, которые обязаны помогать султанше принимать ванну и ложиться спать. Ты, наверно, спросишь у меня, почему так? Да потому, что в хамаме наша госпожа наиболее лучшим образом может высказать все, что накопилось у нее в душе. Плески воды, ругательства, звон самоцветов, лай собачки… Все это невыносимо слушать! – засмеялась Хатун.

Но Арабелле было не до смеха. Она отлично знала, что устраивают дерзкие госпожи для своего развлечения. Молодая женщина с огромной горечью вновь вспомнила про Анну Австрийскую. Ее смех до сих пор эхом стоял в ушах дочери герцога. Ведь не зря старые леди всегда говорили, что на фоне зеленоглазой кошки меркнут все светлые птички. Девушка так тщательно скрывала свое нежелание служить султанше, что сама стала понемногу верить в свою удачу. Ведь какая одалиска не хочет переступить порог султанской резиденции? Да и от покоев госпожи было не далеко и до кровати повелителя. Но дочь герцога, привыкшая получать все то, что сама пожелает, не привыкла подчиняться женщине. Тем более Ферие Султан была чересчур заносчивой и гордой.

– Ну, пойдем. Я отведу тебя в резиденцию валиде-султан. Это такое поместье, которое связано с нижнем гаремом длинной, винтовой лестницей, с верхним – золотыми воротами, а с замком султана и мужской половиной – мраморной галереей. В том мини-дворце живет мать султана, кадины[27] владыки и все законные дамы султанской крови. Раз в месяц валиде-султан с Ихтидаль Султан и Фарие Султан посещают верхний гарем, принимают жалобы женщин господина, раздают золотые монеты и такни для пошива новых платьев.

– А, как же султан? Он не навещает своих сладострастных пленниц? – в голосе новой служанки Ферие послышалось презрение и насмешка.

– Как он может не навещать их? Поздно вечером он всегда переступает порог гаремного зала гедиклис.

– И, разумеется, ищет себе подругу на ночь, – грустно проговорила Арабелла, слишком хорошо зная, что мужчина, будь он султаном или королем, всегда пользуется возможностью уложить в свою похолодевшую постель жаркую женщину, желавшую своими дерзкими взглядами и прикосновениями разжечь настоящий огонь страсти. Но одно дело – страсть, и совсем другое – любовь. Хотя, почти все жительницы «золотой клетки» отчетливо знали, что любовь не подвластна вызвать истинную привязанность. Ведь они были уверенны только в том, что любовью могут обладать лишь старики, не способные больше ни на что другое. А прекрасные лепестки страсти расцветут только тогда, когда буря всех остальных чувств закончатся.


ГЛАВА 16

Закончив свою беседу, девушки последовали прочь из нижнего гарема. Чешмирах, выучившая каждый закоулок султанского дворца, без труда могла найти потайную лестницу, которая прямиком в покои султана.

– Зачем тебе туда идти, Арабелла? – удивлялась старшая служанка Ферие Султан.

– Я сама не знаю. Но ощущаю зов сердца. Пойми, я должна хоть краем глаза увидеть опочивальню владыки. Прошу тебя, отведи меня туда.

– Ладно. Уговорила. Я отведу тебя в потайное место, из которого ты сможешь понаблюдать за Абдулом – Рашидом. Но, для начала, я отведу тебя в спальню служанок. Ты переоденешься, помоешься, поешь и отдохнешь, – предложила Чешмирах Хатун, когда наложницы шли по мраморной галереи, ведущей в комнату горничных Ферие Султан. Через минуту девушки оказались в темном коридоре. Новая подруга Арабеллы решительными шагами подошла к деревянной двери и одним движением руки открыла ее. Дочь герцога неуверенно переступила порог своей новой опочивальни. Это была довольно просторная комната, со всех сторон окруженная кроватями, ибо в такие покои поселялось семь – восемь человек. Но лежанки были аккуратно застелены, что свидетельствовалось про трудолюбие их владетельниц. Койки не были прикрыты балдахинами, но на деревянных столбах была натянута непрозрачная, плотная, красиво вышитая ткань, которая не позволяла солнечными лучами потревожить сон спящего. Повсюду располагались разбросанные шелковые, с бархатными отделками подушки, что придавало комнате еще большего шарма. На маленьком столике стояла чернильница, несколько старых, затрепанных книг и пергамент. В резном буфете находилась огромная миска с жареными лепешками, кувшин с элем и простой, подсоленной водой.

Арабелла никого не увидела в опочивальни, пока ее взгляд не упал на дальний угол комнаты, в котором, лежа в кровати, располагалась девушка. Молодая женщина решила к ней подойти, но Чешмирах робко схватила ее за руку: – Стой. Не подходи к ней.

Француженка удивленно подняла глаза: – Почему?

– Эта женщина больна. У нее ужасный жар и постоянные судороги. Лекари говорят, что бедняжка скоро покинет наш мир, – горестно вздохнула белокурая дама: – Уэнег Хатун всегда была склонна к болезням. Ее шаткое и слабое здоровье постоянно подрывалось, сваливая ее в постель. Но на этот раз судьба ее не пощадила.

Дочь герцога уверено подошла к лежанке, присев на край кровати и внимательно всматриваясь в бледное, почти серое лицо незнакомки. Ее сухие губы то судорожно сжимались, но бессильно дрожали, что свидетельствовало о том, что Уэнег не спит, а находится в лихорадке. Темные волосы разметались по подушке, на которой остались следы пота. Запавшие щеки были покрыты пятнами, а под сомкнутыми веками образовались синие круги. Тело несчастной постоянно вздрагивало.

– От чего она так заболела? – бесцветным голосом спросила Арабелла, сжимая бледную руку пострадавшей.

– Я не хотела тебе говорить, но…придется. Уэнег Хатун была любовницей Абдул – Рашида. Любовь, которую они питали друг к другу, казалась всем прекрасной сказкой. Но Ихтидаль Султан, обуреваемая слепой ревностью, потребовала султана отказаться от своей наложницы, грозя тем, что она убьет себя. Ее сын – принц Мухаммед[28] остался единственной связей между султаншей и владыкой.

– Но, я не понимаю, причем здесь Уэнег?

– Она не смогла пережить того, что государь забыл ее. Девушка отправилась на озеро, под предлогом сказав, что хочет подышать свежим воздухом. Но султанский привратник, заподозривший что-то неладное, отправился вслед за ней. Но было слишком поздно. Женщина уже опустилась в воду. Слуга вынес ее на берег и попытался привести в чувства. В гареме бедняжку согрели и положили в спальню одной из гедзе[29]. Но дама открыто высказала свое неодобрение по поводу того, что в ее покоях лежит больная девчонка, и слабая Хатун вновь заняла скромную койку в своей крохотной комнатушке, где была предоставлена самой себе. Через несколько дней ее состояние немного улучшилось, и Абдул – Рашид, вновь поссорившись с Ихтидаль Султан, приказал бывшей фаворитке прийти к нему на ночь. Несмотря на сильный жар и озноб, Уэнег повиновалась. Но в покоях владыки ей стало совсем худо. Несчастная упала в обморок прямо перед султаном. Государь приказал поместить ее в свободной комнате в резиденции валиде-султан. Такой опочивальней стали покои горничных Ферие Султан. Но за больной никто не заботился. Она уже две недели прикована к постели. Ничего не ест, не пьет. Еще немного, и Уэнег окончательно ослабеет.