С болью и уважением, твоя бывшая фаворитка – Арабелла де Фрейз».

Второе письмо, которое молодая женщина поспешно написала, было для синьора Мучениго. Девушка изо всех сил верила, что ее друг жив, что он не стал заложником тех безжалостных разбойников. Позвав рассыльного, молодая женщина взволнованно проговорила: – Это письмо, которое с красной печатью, отдашь королю Людовику, скажешь, что его написала Арабелла де Фрейз, что она жива, но никому его не показывай, особенно королеве. Все должны считать, что ты принес документ государственной важности. Второе, с голубой лентой, передашь синьору Мучениго, советнику короля. Но, а если… ты его не найдешь, тогда…вернешь мне послание. Иди, сделай все очень быстро, – мальчишка, поклонившись, отправился в путь.

Прошло три дня…. От синьора Мучениго не было никаких вестей. Мысль, что дворянина больше нет, медленно убивала молодую женщину. Он был последней надеждой, последней каплей веры в то, что француженка не станет блудницей. Сидя у окна отеля, с которого медленно капал весенний дождь, дочь герцога смахивала с ресниц слезы, понимая, что должна быть сильной. Деньги заканчивались, а за комнату нужно было платить. Почти на коленях мадемуазель де Фрейз выпросила управляющего не выгонять ее, а подождать еще несколько дней. И вот через неделю, когда отчаянная девушка собирала свои вещи, вдали, рано на рассвете, показался всадник. Из туманной пелены показался силуэт мужчины, скрытого под дорожным плащом и шляпой с широкими полами. Чем ближе приближался путник, тем отчетливей молодая женщина узнавала его лицо: высокий лоб, черные, бездонные глаза под сводом темных ресниц, узковатые губы и сильное тело. Синьор Мучениго! Радость, подобно снежному кому, нарастала в груди девушки. Накинув на обнаженные плечи плащ, Арабелла выбежала во двор, спотыкаясь и цепляясь за подол ночной сорочки.

Увидев девушку, синьор в мгновение ока спрыгнул с коня и подхватил дочь герцога. С радостным криком дворянин закрутил мадемуазель де Фрейз в вихре. Ощутив на своей тонкой талии, его сильные руки, Арабелла засмеялась.

Синьор Мучениго, поставив молодую женщину на землю, запыхавшись, впился ей в губы жарким и пылким поцелуем: – Моя дорогая, Вы живы! Когда я прочитал Ваше письмо, мое сердце словно ожило! Вы рядом со мной, живы и здоровы! Чего мне еще хотеть? – руки советника короля еще сильней сжали красавицу в пылких объятиях, но девушка отстранилась. Она понимала, что эта близость переходит уже все узы дружбы. Синьора Мучениго она не любила, но доверяла и уважала.

– Что с Вами? – спросил итальянец, видя, как лицо Арабеллы становится бледным, а ее тело бьет дрожь: – С момента моего приезда Вы не сказали ни слова. Что с Вами произошло? Эти варвары-мусульмане причинили Вам, какой-то вред? Вы только скажите, и я порву их на куски!

– Со мной все в порядке. Как Вы? – сухость и официальность речей девушки поразила Мучениго.

– Арабелла, очевидное Вы от меня не скроете, не сможете. Что произошло?

Но дочь герцога оставалась непринужденной. Проследовав к дверям, она вскинула голову: – Проходите.

Дворянин зашел в гостиницу, шурша плащом. Поднявшись в комнату молодой женщины, он тихо выругался и повернулся к девушке: – И это здесь Вы жили?! Что за непочтение со стороны этого грубияна-управляющего?! Как он посмел Вас, богатую и знатную даму, поселить в этот грязный сарай?!

– Не забывайте, что отныне я не богатая и знатная дама. Вам хорошо известно, что я лишь беглянка из Туниса, не имевшая здесь ни пени.

Мучениго сделал насколько шагов навстречу Арабелле. Прильнув губами к ее шее, он томно пролепетал: – Не волнуйтесь, моя дорогая. Я обещаю, что верну Вам все те богатства, которые Вы потеряли. Вы вновь станете счастливой, – молодая женщина едва удержалась от слов: «Вы не подарите мне того счастья, о котором я мечтаю уже несколько лет». Но, сдержавшись, укротив внезапный порыв, синьор отступил назад и вежливым, но сухим голосом сказал: – Собирайте вещи, мадемуазель. Я заберу Вас.

Дочь герцога почувствовала, как кровь отлила от лица. При раннем свете Мучениго не разглядел той бледности, что покрыла лицо французской красавицы. Взяв себя в руки, Арабелла ответила: – Куда Вы меня отвезете?

– Разумеется, в Париж. Вы не волнуйтесь, король об этом ничего не знает, – при упоминании Людовика девушка сделалось совсем дурно. Схватившись рукой за спинку кресла, она отвернулась от дворянина, тихо всхлипывая:

– Они поженились? Да? Свадьбу не отменили?

Итальянец печально подошел к молодой женщине: – Я понимаю, Вам больно. И мне, поверьте, нелегко это говорить, но Анна, пусть ее покарает Всевышний и пошлет в вечный ад, несколько месяцев назад стала законной супругой-королевой династии Бурбонов. Но, к счастью, Людовик к ней даже не прикоснулся. В первую же ночь испанка вышла из брачной спальни нетронутой. Она возлегла на брачное ложе девственницей, и встала с него девственницей. Весь Париж бунтует. Народ требует наследника и доказательства того, что принцесса была невинна. Король отказывается признавать Анну Австрийскую своей законной женой. Они оба еще очень молоды и не способны выполнять свой супружеский долг. Если так пойдет и дальше, Людовик разведется со своей девственной женой и отправит ее обратно в Испании, к отцу.

При этих словах девушка невольно улыбнулась. Она вспомнила первую ночь с сиром, как она была прекрасна и горяча…. Да, Людовик был молод, но в любви он являлся опытным и пылким любовником. Возможно, это Анна его не удовлетворила.

– А… Джесси? Наша славная, добрая Джесси, что с ней? Она жива? Здорова?

Повисла мертвая тишина, которую первым нарушил синьор Мучениго: – Я… я женился на ней. Отныне Джесси – моя официальная жена, которая уже пять месяцев носит под сердцем нашего малыша.

При этих словах Арабелла де Фрейз замерла на месте. Удивление, счастье, некая зависть сразили ее.

– Е… если я Вас правильно поняла, то…то Джесси, служанка при дворе, теперь синьора Мучениго?

– Да, мадам, теперь та, которая служила французским вельможам, теперь моя женщина. Джесси оказалась очень упрямой и предложение руки и сердца приняла не сразу.

Арабелла улыбнулась. Она отлично знала, что Джесси уже давно была влюблена в синьора Мучениго, но тогда почему же она ему отказывала? Из-за гордости, или из-за равнодушия?


ГЛАВА 21

Дворец дворянина оказался очень большим и роскошным. Он вмещал в себя три центральных сада, маленькое озеро, несколько скрытых беседок в глубине Зеленого Бриллианта, и парадный, огромный фонтан. На первом этаже находилась гостиная, где обычно собирались уважаемые гости и иностранные послы из разных государств. Там царила великолепная, уютная, роскошная обстановка: в центре располагались три камин, два дивана, застеленных дорогими, персидскими покрывалами, турецкий ковер с золотой вышивкой, стол с шелковыми скатертями и разными угощениями. В левом углу гостиной находилась длинная ниша возле окна, выходившая на сад левого крыла. По обе стороны поместья раскидывались вместительные террасы, и пять галерей, три из которых были закрыты.

Джесси, потерявшая всю свою девичью красоту и свежесть, очень тепло и радостно встретила бывшую госпожу. Теперь та, которая несколько месяцев назад прислуживала, стала истинной миледи. Гордость сделала характер англичанки более сложным. Теперь Арабелла не могла откровенничать со своей недавней горничной, да и сама камеристка уже не покорно выслуживала. Синьора Мучениго знала одно: теперь она равна мадемуазель де Фрейз. Находясь на пятом месяце беременности, девушка почти не выходила из своих покоев, целый день лежала в постели и читала. То событие, которое намечал Мучениго, разумеется, его жена не одобрила. Давний друг синьора, некий князь Джеронимо фон Формине, самый богатый и знаменитый в Риме, решил навестить своего товарища. К приезду князя все должно было быть безупречно готово. Уже несколько дней в поместье бушевала суматоха. Супруга синьора, чтобы не видеть и не слышать подготовок, запиралась у себя в комнате и рыдала. Арабелла не понимала такого поведения Джесси. Да, из-за беременности почти все женщины становятся раздражительными, но они ведь не плачут днями напролет без видимой причины.

Однажды вечером, когда молодая женщина заявила о том, что уедет в монастырь, лишь бы не встречаться с Джеронимо, дочь герцога решила откровенно поговорить со своей подругой.

Девушка сидела на кровати, унылая и бледная, как стена. Увидев Арабеллу, она жестом попросила ее присесть.

– Добрый вечер, Арабелла.

– Здравствуй, Джесси. Ты целый день не выходила из своих покоев. Что с тобой? Я же вижу, что ты не в порядке. Скажи, из-за чего ты такая грустная?

Глаза англичанки налились слезами: – Поверь, я не могу тебе этого сказать. Если хоть одна живая душа в этом доме узнает о тайне, которую я скрываю долгое время, синьор Мучениго выгонит меня с позором.

Рука Арабеллы легла на похолодевшие пальцы беременной женщины: – Дорогая моя, мы ведь подруги, близкие и верные. Между нами не должно быть никаких секретов. Обещаю, что никому не расскажу о том, что сейчас услышу. Расскажи мне все и тебе сразу станет легче.

– Арабелла, я…, я была знакома с князем. Джеронимо поразил меня своей красотой и вежливостью. Я влюбилась в него…. Но я лишь хотела, чтобы это была только невинная любовь. Моим желанием являлось видеть его, чувствовать его дыхание, слышать его голос и все. Поддавшись пороку, однажды, я никогда не забуду тот проклятый день, я написала письмо князю, в котором говорила о своей любви к нему. Я писала, что хочу встретиться в Тайном Павильоне. Он пришел. Сначала мы разговаривали, тихо и спокойно, но потом он стал развязывать шнуровку на моем корсете, стал шептать, что хочет меня. Я поняла его намеки и стала вырываться, кричать, звать на помощь, умолять его не делать такого греха. Я больше всего боялась прелюбодейства. Я не желала этой близости, но он меня изнасиловал, а потом оставил одну, заплаканную, грязную, в рваной одежде, на траве, под дождем. Я побрела по деревне и одна добрая женщина меня приютила, она оказалась повитухой и поняла, что в моем чреве теплится жизнь малыша. Я не хотела этого ребенка, я его ненавидела, поскольку его зачал человек, который был хуже дьявола. Я попросила ту старуху сделать мне аборт. Она говорила, что это тяжкий грех, но я была непреклонна. Малыша убили…. После этого я боялась даже думать об этом человеке. И теперь, когда я только обрела счастье, он вновь появится в моей жизни. Я боюсь, просто боюсь, что он вновь изнасилует меня, я потеряю ребенка, Мучениго меня выгонит с позором, я пойду скитаться и умру в одиночестве, – слезы солеными каплями потекли по щекам Джесси.

Арабелла ласково обняла подругу за плечи: – Что ты такое говоришь? Как ты можешь даже думать о таком? Мучениго тебя любит, оберегает, ты для него все. Я же видела, как он нежно на тебя смотрел. Джесси, поверь мне, если бы он тебя в чем-то упрекал и не любил, он бы не взял тебя в жены.

– Знаешь, Арабелла, – молодая женщина опустила глаза на свои скрещенные руки: – Порой мне кажется, что я горю в аду.

– Что? Но, почему? Разве ты его не любишь? Ты же хотела этого брака, а, что теперь, сожалеешь о своем решении?

– В том-то и дело, что я так сильно его люблю, что боюсь потерять. Мне постоянно снятся сны, в которых Мучениго от меня уходит, а рядом с ним девушки, молодые, красивые, а потом огонь и я с криком просыпаюсь.

– Не думай о таких пустяках, Джесси.

– Арабелла, – девушка осторожно коснулась руки своей подруги, опустив глаза: – Я кое – что придумала, но боюсь, что об этом узнает Мучениго.

– Говори, – дочь герцога увидела искры любопытства в глазах англичанки.

– Я хочу сходить к провидцу. Пусть он расскажет всю правду о моем будущем.

– Но, зачем? Джесси, отпусти свои тревоги, дай своему возлюбленному сердце взлететь на вершину спокойствия. Не терзай себя дурными мыслями, – Арабелла понимала страхи девушки. Да, было мучительно сидеть целыми днями в комнате и ждать родов, когда вокруг любимого крутятся молоденькие девочки. Молодая женщина кивнула: – Хорошо, если тебе станет легче от этого, то я согласна. Но пообещай, что все сказанное провидцем ты не примешь близко к сердцу.

* * *

Спустя неделю….

Как и предполагала Арабелла, старик ничего утешительного не сказал. Лишь пробормотал, что он не видит малыша вместе с матерью и это может быть прямым знаком на то, что ребенку не суждено появиться на этот свет. После таких слов Джесси лишилась чувств. Опасаясь за здоровье жены, синьор Мучениго отправил ее не некоторое время в монастырь, к святым сестрам, чтобы те развеяли тоску будущей матери.

И вот настал тот день, которого мадемуазель де Фрейз ждала и боялась. В ворота поместья въехала золотая берлина с роскошным гербом князей фон Формине. Все встречали Джеронимо и его пышную свиту бурными криками и приветствиями. Мучениго ожидал своего друга в гостиной. Бурными шагами вельможа Рима зашел в замок. Все склонились в низких поклонах и реверансах. Но Арабелла неподвижно стояла, широко распахнув глаза. Перед ее взором явился не человек, а сам ангел. Как был прекрасен этот Джеронимо! Загорелое лицо отливалось светом свечи, зеленые, бездонные глаза сияли гордостью, губы изогнулись в приятной улыбке. А волосы этого ловеласа были светлей пшеницы. А какое величие веяло от роскошного убранства! Зеленый камзол с тремя золотыми брошами был расшит серебром, поверх него массивными складками свисал до пола меховой плащ с вышитым гербом. За поясом красовался кинжал.