– Если мадемуазель хочет присутствовать при совершении акта близости, я тоже согласен. А сейчас, веселье закончилось. Все расходитесь по своим домам, король, королева, готовьтесь к первой, брачной ночи. Пусть Господь помогает, – никто не осмелился ослушаться грозного священника. Все, как один, покинули замок синьора Мучениго. Королевская чета последовала за Георгием.

– Зачем ты согласилась? – в один голос спросили Арабеллу Джесси, Мучениго и Джеронимо.

– Я не вижу в этом ничего страшного. Было бы трусостью с моей стороны отказать. Успокойтесь. Я не собираюсь больше ничего делать плохого Анне. Пусть живет своей жизнью. А у меня есть своя любовь. И такой любви, горячей и счастливой, испанка никогда не добьется, несмотря на свой высокий титул и положение при дворе, – Арабелла нежно коснулась губами щеки Джеронимо. Мужчина аккуратно приподнял ее подбородок, всматриваясь в широко распахнутые, голубые глаза:

– Дорогая, ты что-то от меня скрываешь? Я же вижу, что твое сердечко что-то терзает. Скажи мне, не таись, – Джесси и Мучениго удалились, чтобы не портить откровенный разговор.

Молодая женщина подошла к окну, смотря на летний пейзаж: – У меня есть подарок для тебя. Я беременна, – глаза князя засветились счастьем. Подбежав к любимой, он страстно заключил ее в объятия:

– О, как я счастлив, моя богиня! Ты подаришь мне наследника, подаришь сына, будущего князя! О, я неописуемо рад, моя любовь! – девушка отстранилась от Джеронимо. Ее взгляд затуманился, а руки непроизвольно оттолкнули итальянца:

– О каком наследнике ты говоришь? Ты женат, у тебя есть семья, жена, три дочери.

– Но не одна из моих дочерей не может унаследовать все мое имущество! Не может, потому что она – женщина. Княжество фон Формине никогда не признает своей правительницей женщину. Нужен сын, здоровый, сильный сын. Эрсилия его мне подарить не сможет, я знаю. Лекари сказали, что она больше не способна забеременеть.

– Допустим, я рожу сына. Но кем он будет? Бастардом, незаконным ребенком? Не женившись на мне, ты не сможешь сделать нашего малыша наследником.

– Дорогая, любимая, я все понимаю. Но пойми и ты. Ватикан и Папа не дадут согласия на развод. Павел V – мой господин. Я подчиняюсь ему, как своему духовному и всемогущему властелину. Сколько раз он принимал меня и мою семью у себя в аббатстве, сколько раз говорил, что рад моему браку. Он сам лично благословил меня и Эрсилию. Он сам дал имена нашим девочкам. Я не смогу пойти против его воли. Прости.

– Мне очень жаль, Джеронимо, что чувство долга заглушили в тебе чувство любви ко мне. Очень жаль, что из-за Церкви ты оставишь меня и нашего ребенка, – девушка задрожала. Ей хотелось, чтобы все эти испытания закончились, чтобы звезда счастья засветилась над ее головой. Неужели князь, ее любимый, верный князь, из-за Ватикана предаст ее и вернется к своей семье в Рим?

– Тише, успокойся. Кто тебе сказал, что я тебя брошу? Клянусь, что никогда этого не сделаю. Мы будем жить здесь, во Франции, все вместе: я, ты и наши дети. Обещаю тебе, – итальянец печально вытер слезы на щеках любимой.

– А, как же то, что я протестантка? Ведь все итальянцы и испанцы ненавидят протестантов, считают их отступниками от истинной веры. Что будет, когда Папа узнает, что ты завел себе любовницу-протестантку? Он ведь пожелает передать меня инквизиции. И нашего ребенка тоже казнят, если он не станет католикам? – выпалила дочь герцога: – Но запомни одно: я никогда не стану католичкой. Моя мать и отец были протестантами, бабушки и дедушки, все родственники воспитывались в этой вере. Но я не забыла, что сделала Мария Кровавая с моими предками в Англии. Не забыла, как всех сожгли на костре из-за протестантства. Я не удивлюсь, если такое будет и при правлении Анны Австрийской, во Франции. Да, Франция одобряет протестантство, но короли этой страны – католики. Что будет, если меня и нашего малышка отправят на суд инквизиции? Где тогда будешь ты? Со своей семьей, в Риме? Не знаю, что со мной происходит, но я неоднократно видела в своих снах костер инквизиции, видела и слышала, как Палата Священного Суда говорит: «Виновна, виновна, виновна». Такие ведения мучают меня уже давно. Мне кажется, что мой конец близок, если я не уеду из Франции, если ты официально на мне не женишься. Считай это женскими фокусами, но я чувствую на себе пламя огня священной инквизиции.

Джеронимо успокаивающе обнял Арабеллу: – Успокойся, выкинь из своей головы такие глупости. Вот увидишь, мы будем счастливы и без официального брака. А хочешь, какой-нибудь священник обвенчает нас?

Молодая женщина лишь отрицательно покачала головой: – Нет. Это невозможно.

– Почему? Ты боишься связывать свою жизнь с моей?

– Дело не в этом. Просто, я уже замужем. Да, это кажется невозможным, но я не свободная женщина. Почти два года назад, когда меня хотели отдать в гарем Алжира, я решила выйти замуж за хорвата Мариджана. Чтобы стать твоей супругой, нужно прилюдно расторгнуть этот брак, но тогда об этом узнают все, – увидев, как по лицу князя пробежала тень смятения и злости, Арабелла горячо воскликнула, положив свою ладонь на сильное плечо итальянца: – Клянусь, я его не любила. Но, чтобы не попасть в мусульманский ад султана, я решилась на это поспешное замужество. Мариджан обещал, что после женитьбы увезет меня в Хорватию. Я думала, что оттуда мне будет легче вернуться на свою родину. Джеронимо, я…., – девушка смотрела, как глаза князя, всегда такие ясные и дружелюбные, наполняются холодом. Он демонстративно оттолкнул свою любимую и пошел прочь из коридора. Арабелла печально смотрела ему в след и лишь только спустя несколько минут поняла, что по ее щекам струятся удушливые слезы. Возможно, это была их последняя встреча. Сколько было презренности и лицемерия в глазах итальянца, сколько боли в его уходе…. Молодая женщина с горечью прислонилась к стене.

Не желая слушать никакие утешения Джесси, мадемуазель де Фрейз побежала в свою комнату и там проплакала весь вечер. Со всеми этими проблемами девушка забыла, что должна присутствовать при совершении брачного акта короля и королевы. Внезапно послышался стук в дверь. Молодая женщина увидела на пороге дворецкого: – Мадам, прибыл лакей священника Георгия. Слуга ожидает в гостиной.

Неохотно накинув на плечи накидку, дочь герцога отправилась в холл. Меньше всего ей сейчас хотелось ехать во дворец, но отказать она, увы, уже не могла.

Посланникам священника был, безусловно, бедный монах, состоявший у духовника королевы на службе. Одетый во власяницу, худой, с длинной бородой и неостриженными волосами, он поклонился весьма неохотно даме, к которой прибыл: – Сударыня, простите, что побеспокоил.

– Пока ехать во дворец? Но я туда должна была прибыть к десяти часам вечера, а сейчас только семь.

– Обстоятельства изменились, дочь моя. Теперь Вы поедите ко двору не как гостья, а, как преступница, – при последних словах монаха Арабелла опешила. О каких преступлениях говорит этот безумный?

– Я Вас не понимаю. Возможно, Вы меня с кем-то перепутали. Я не совершала ничего такого, что пошло бы во вред государству.

– Ты обвиняешься в грехе, – резко и грубо промямлил монах. Его дерзость и непозволительный тон заставили девушку разозлиться в край:

– Как ты смеешь так со мной разговаривать? Что за неслыханная дерзость? Или ты прибыл, чтобы исповедовать меня? В таком случаи, я показываю тебе на дверь. Убирайся, и не смей больше переступать порог этого дома! – в последнее время молодая женщина стала очень раздражительной. Да и было понятно почему. Постоянный страх не давал ей спокойно жить. И прибытие этого старика весьма усложнило ситуацию.

– Ты забываешься, дочь моя. Перед тобой служитель Церкви, верный раб Господа. Не уважаешь мой сан, уважай тогда мой возраст. Девчонке двадцати лет непозволительно так разговаривать.

– Святой отец, мне не хочется нарушать церковные устои, но командовать мной я никому не позволю, даже почтенному старцу.

Старик, не говоря больше ни слова, хлопнул два раза в ладоши. На его зов пришли два жандарма: – Мадемуазель де Фрейз, – заговорил один из них: – Слова достопочтенного священника были правдивы. Вы обвиняетесь в делах, которые Палата Священного Суда считает непристойными. Вы должны последовать за нами, – от этих слов кровь в жилах Арабеллы застыла. Она пыталась сохранять внешнее спокойствие, но тревога все равно вырывалась наружу. Молодая женщина с достоинством и гордостью последовала за стражниками. Выйдя из гостиной, она встретила дворецкого:

– Сэр, синьоры и синьора Мучениго нет дома?

– Нет, миледи, они уехали на пару часов. Но куда идете Вы в сопровождении этих головорезов? – слава Богу, что мужчина сказал эти слова тихо, ибо от этих «головорезов» ему пришлось бы несладко. Жандармы не любили, когда их оскорбляли, особенно, когда это делали простые слуги.

– Сэр, я бы попросила говорить тише. Эти люди – честные служители своих господ. Куда меня ведут, я сама не знаю. Сказали, что я нарушила какие-то законы, и меня будет судить Палата Священного Суда. Когда синьор Мучениго и леди Джесси вернуться, скажите им, что меня взяли под стражу и, что я обвиняюсь в грехах. Также передадите, что я нуждаюсь в их помощи. И желательно, – голос девушки задрожал, как натянутая струна: – Найдите монсеньора Джеронимо. Передадите ему все то, что скажите синьору Мучениго. Я умоляю, исполните мою просьбу.

– Не волнуйтесь, мадам. Я скажу все, что Вы приказали. Будьте спокойны. Пусть Бог Вас хранит, – поклонившись, управляющий дал Арабелле белый комок ткани, расшитый красными нитками: – Это оберег. Он помогает в неблагоприятных ситуациях. Моя матушка мне его дала, когда меня обвиняли в изнасиловании деревенской девушки. Этот амулет помог доказать мне мою невиновность. Надеюсь, и Вас он не оставит.

– Благодарю. Я никогда не забуду Вашу заботу, сэр.

– Можно побыстрей, мадам? Вы же не на казнь едите. Еще увидите своего дворецкого, – полушутя, полусерьезно поторопил стражник.


ГЛАВА 25

Арабеллу привели в зал. Молодая женщина вся дрожала. Ей казалось, что она идет по раскаленной лаве, а не по мраморным плитам. Ее привезли в Дом Священного Совета. Это был такой замок, где высшие, церковные чиновники принимали свои решения. В центре восседал кардинал Анри де Гонди, он являлся епископом Парижским. По правую сторону от чиновника сидел инквизитор Священной испанской инквизиции – Родольф Фюн, циничный, дерзкий любимчик короля Филиппа. По левую – почтенный старец – монах Яков, который лично переписывал Священное Писание.

Позади на креслах восседали аристократы, имевшие церковные связи: граф Адлеори де Жюк, дальний родственник Папы, маркиз Лорентин-Кристоф, брат настоятеля Парижского монастыря, виконт Нэхоль, уэльский министр священных дел. И среди всех этих святош была даже женщина, что являлось особой редкостью. Дерзкая, жадная, высокомерная Лилиан де Бюри, дочь итальянского дожа и французской графини. Эта женщина была самым настоящим исчадием ада. Никогда Франция не видела более опасной волчицы, чем Лилиан. Все свое детство и юность миледи провела в пансионе Святого Флорентия Анжуйского, что на Севере Франции. Графиня-вдова отличалась особой правильностью и честностью и боялась, что ее дочь может стать развратницей. Даже за стенами пансиона Лилиан умудрялась вести распутную жизнь. Девственности она лишилась в четырнадцать лет в объятиях монаха.

После окончания пансиона девушка, как и полагается, вернулась в отчий дом. Вдова-графиня, имея власть и титул во Франции, пожелала укрепить свои позиции и в Италии, на родине покойного мужа. Для этого она выдала Лилиан замуж за сеньора Пьеро, тихого и спокойного юношу. Его отец был приближенным к Папе и Филиппу III. Женщина надеялась, что если леди де Бюри войдет в дом советника сильных мира сего, как невестка, то сама она, графиня, сможет вернуть земли мужа себе на тех правах, что ее дочь стала полноправной гражданкой Италии. Для этого сама Лилиан должна была вести себя тише мышки, чтобы заинтересовать отца своего мужа. Синьору Бенвенуа понравилась невестка, ибо с самого начала Лилиан пыталась вести себя скромно и почтительно. Она надеялась, что полюбит Пьеро, что он будет утолять ее жажду близости. Лилиан хотела страсти, любви, порока. Но скромный мальчишка не смог исполнить желания своей супруги. В первую брачную ночь он обнаружил, что его жена давно не девственница и разгневался в край. Пьеро пообещал, что больше никогда не коснется Лилиан. Обещание он сдержал.

Графиня обрела то, о чем мечтала. Брак дочери позволил женщине сблизиться с Папой, и, насладившись почестями в Италии, она уехала в Испанию, где спустя год и скончалась от лихорадки. Смерть матери развязала Лилиан руки. Больше девушка не боялась, что мать запрет ее в монастыре из-за непутевого поведения. Корыстная и жестокая, леди де Бюри развелась с Пьеро, чем ужасно оскорбила его отца. Но женщине это было некстати. Она надеялась, что синьор Бенвенуа введет ее в Совет Священного Суда, но после ссоры с ним, Лилиан узнала, что ее ссылают обратно во Францию, где она будет обычной виконтессой. И поскольку девушка была очень ветреной, Бенвенуа решил найти ей опекуна, который в скором времени выдаст свою подопечную вновь замуж. Это так разгневало мадам де Бюри, что она решилась на, первое в своей жизни, убийство. Отец ее бывшего мужа давно страдал подагрой, и девушка нашла такой яд, что, подобно этой болезни, сводит человека в могилу. Никто, даже самые опытные лекари не смогла понять, что старик умер не от болезни, а от яда. Лилиан, радуясь своей победе, оставалась в Италии. Но ей мешал еще один человек – Пьеро. И поэтому девушка решилась убрать бывшего мужа с пути. И это, возможно, было самое жесткое ее убийство.