Это действительно было так. Дункана воспитывали в строгости, но он восставал против деспотизма отца. В возрасте тринадцати лет Дункан вошел в галерею и увидел, как отец избивает мать. Он так сильно рассек отцу плечо разбитой бутылкой, что тот целый год не решался поднять руку на жену.

Когда это случилось снова, отец отделался подбитым глазом. А после третьей, еще более свирепой стычки с дерзким семнадцатилетним сыном его отец навсегда отказался от издевательств над женой.

— Сейчас я отвезу тебя обратно в замок, — произнес Дункан, возвращаясь к лошади и роясь в седельной сумке в поисках веревки, — где ты будешь ожидать полковника Уортингтона.

Беннетт нахмурился.

— Дай мне саблю, Монкрифф, и позволь сразиться с тобой. Это будет справедливо, с учетом того, что ты похитил у меня невесту, вне всякого сомнения, добившись ее руки силой, так же, как я одержал верх над твоей бывшей невестой. Как там ее звали? Мэри? Меган?

— Ее звали Муира, — тихо произнес Дункан.

— Что я могу сказать? Муира была хорошенькой шотландской девчонкой, и я позаботился о том, чтобы последние минуты ее жизни стали волнующими и незабываемыми. Я уверен, что ей очень понравилось. Жаль, что ты этого не видел.

Стоя перед Беннеттом, Дункан сжал рукоять секиры.

— Если бы я это видел, Беннетт, тебя бы уже не было в живых.

— В самом деле? Тогда почему я до сих пор жив? Возможно, и на самом деле война тебе не по нутру. Если верить тому, что я слышал, ты предпочитаешь вести переговоры в нарядных гостиных, добиваясь желаемых результатов при помощи своего виски. Что с тобой случилось? Твой отец был свирепым воином. Должно быть, он был очень разочарован тем, каким ты стал. Я до сих пор не понимаю, как Амелия могла тобой увлечься. Ведь ты всего лишь слабый и трусливый шотландец и к тому же, я в этом не сомневаюсь, грязный якобит.

— Тебе следовало бы заткнуться, — предостерегающе произнес Дункан.

Внезапно он вспомнил Ангуса и услышал голос друга: Эта женщина сделала тебя слабаком…

Беннетт ухмыльнулся.

— Почему? Твоя нежная чувствительная натура не выдерживает правды? Тогда вот тебе еще одна неприятная истина, Монкрифф. — Он шагнул вперед. — Когда с меня снимут все обвинения, а это произойдет, я уверен, то первым, что я сделаю, станет возвращение на эти нагорья. По пути сюда я изнасилую всех встретившихся мне женщин и сожгу все дома, после чего я убью тебя и всех твоих домочадцев. Я заберу Амелию и отвезу ее в Англию, где ей и место. Я сделаю ее своей женой, а в нашу брачную ночь уложу ее в постель и покажу ей, как это делает настоящий мужчина. По крайней мере, тогда она станет английской шлюхой. Возможно даже, ты будешь слышать ее крики из могилы. Но ты ничем не сможешь ей помочь, потому что будешь мертв.

Ярость взорвала мозг Дункана. Он увидел вспышку света и услышал безумный рев где-то над верхушками деревьев. В следующее мгновение он уже смотрел на голову Ричарда Беннетта у своих ног.

Обезглавленное тело наклонилось вперед и упало на него. Он отпихнул его в сторону и, попятившись, прижался спиной к стволу дерева. Уронив секиру на землю, он пристально посмотрел на голову и лишенное ее тело…

Сложившись пополам, он вырвал содержимое желудка.

Несколько минут спустя Дункан стоял на другой стороне поляны, повернувшись спиной к трупу в красном мундире, и, запрокинув голову, смотрел на ветви деревьев. Он понятия не имел, сколько прошло времени, прежде чем появились Фергус и Гавин. Он как будто издали слышал их голоса, затем ощутил у себя на плече руку.

— Что тут произошло?

Он встретился взглядом с Гавином.

— Беннетт мертв.

— Да, мы заметили.

Фергус опустился на колени возле тела.

— Отличная работа, Дункан. Но как ему вообще удалось убежать? Ты не думаешь, что его освободила леди Амелия?

Дункан издали ткнул в Фергуса пальцем.

— Скажи это еще раз, и ты пожалеешь о том, что родился на свет.

— Я не скажу об этом больше ни слова!

В знак раскаяния Фергус вскинул руки.

— Что мы будем с ним делать? — небрежно поинтересовался Гавин.

Дункан вернулся к телу и посмотрел на него. Вдруг ему почудилось, что огромный водоворот увлекает его обратно, в адскую бурю его недавней жизни, бурю, которую он на самом деле никогда и не покидал. Какая-то часть его отвергала содеянное, содрогаясь и сожалея, но другая часть испытывала удовлетворение. Глубокое удовлетворение. Осознание свершившейся мести пьянило его и кружило голову.

И кто он после этого?

Подойдя к Тернеру, он снял с его спины пустую седельную сумку и подал ее Гавину.

— Положи его голову в эту сумку и отвези в замок Кинлох. Вручи ее лорду Макдональду с запиской, в которой будет написано, что это английский солдат, убивший его дочь. Никто не должен видеть твоего лица.

— Но что ему ответить, если он спросит, кто это сделал?

Дункан посмотрел на него и без малейших колебаний произнес:

— Мясник. — Подхватив с земли секиру, он вскочил в седло. — Избавьтесь от тела. Его не должны найти на землях Монкриффа.

Отдав это последнее приказание, Дункан пришпорил коня и поскакал в глубь леса, все больше удаляясь от замка.


Поиски полковника Беннетта продолжались еще двенадцать часов, но Дункан в поисках участия уже не принимал. Не вернулся он и в замок. В это время он в одиночестве ехал вдоль берега озера Лох-Шил. Наконец горец остановил коня, спешился и, не снимая одежды, вошел в ледяную воду в килте, с клеймором и пистолетом у пояса.

Он продолжал идти, пока вода не накрыла его с головой, после чего погрузился еще глубже. Он испытывал странное чувство удовлетворения, чувствуя под ногами илистое дно, а вокруг темный и горький мрак, поглощающий его.

Когда он в конце концов почувствовал, что ему необходимо сделать вдох, он вырвался на поверхность, с шумом впустив воздух в легкие, отстегнул от пояса оружие и позволил ему погрузиться на дно. Он сделал несколько шагов, оставаясь по шею в воде, а затем отдался течению. Теперь, когда он избавился от тяжелой стали, вода держала его. Глаза закрылись, и, мягко покачиваясь на волнах, он поплыл, смутно чувствуя, что его уносит все дальше от берега.

Он думал об Амелии и знал, что ее ожидает неизбежное разочарование, которое он предчувствовал с самого начала. Оно рухнет, тяжелое, как кузнечный молот, и раздавит его. Он нарушил данное ей обещание, и она вполне может счесть это разрывом их брачного договора. Она даже может выдать его английским властям как мятежника, которым он, собственно, и является.

Как ни странно, но его не одолевало отчаяние, он не испытывал сожаления о том, что сделал. Все, что он сейчас чувствовал, — это холодную воду, обволакивающую его кожу, и покачивание пледа, плавающего вокруг него.

Что, если это тот самый покой, к которому он так стремился? Возможно. Хотя он не торжествовал. Желанием отпраздновать осуществленную месть он тоже не горел. Тело его словно онемело. Он почти ничего не чувствовал, будто был и не человеком вовсе, а одной из составляющих частей озера. Он состоял из воды, и он в ней парил.

Тут его начало трясти, и стало понятно, насколько нелепа эта мысль. Он был самым настоящим человеком, и в его жилах пульсировала горячая кровь. И эта самая кровь с каждой минутой становилась все холоднее. Он поплыл к берегу, шатаясь, выбрался на прибрежную гальку и рухнул на спину, дрожа всем телом.

Какое-то время он смотрел на небо и вдруг понял, что видит две круглые черные дырки.

Раздувающиеся ноздри Тернера…

Огромное животное фыркнуло и мордой ткнулось в него.

— Нет, я еще не отправился на встречу с Создателем. — Дункан поднял руку и погладил шелковистую кожу коня. — Но и живым я себя не чувствую. Я не знаю, кто я и что я.

Он продолжал лежать, задаваясь вопросом, скоро ли высохнет его одежда, и ожидая, пока его совесть вынесет решение относительно содеянного.


К тому времени как Дункан вернулся в крепость, окончательно стемнело. Он пешком прошел через мост, ведя Тернера за повод, а перед конюшней поручил его заботам одного из конюхов.

Дункан вошел в главное здание и направился прямиком в свою спальню. Обнаружив дверь запертой, он громко постучал кулаком и услышал голос Амелии, которая крикнула:

— Кто там?

Он велел ей запереться изнутри. С тех пор прошло больше тринадцати часов. Он с досадой запустил пальцы себе в волосы.

— Это Дункан. Можешь отпирать дверь, девушка.

«Потому что Ричард сюда уже не придет».

Щелкнул замок, и дверь отворилась. Амелия бросилась ему на шею. Она была одета в белый халат, и ее спутанные, рассыпавшиеся по плечам волосы были влажными. От нее пахло розовыми лепестками.

— Слава богу, с тобой ничего не случилось, — шептала она. — Никто не знал, где ты.

Он поднял руки, чтобы снять с шеи ее пальцы, сцепленные в замок у него на затылке. Сжав ее маленькие ручки в своих крупных ладонях, он произнес:

— Я в порядке, девушка.

Она провела его в комнату. В камине горел огонь, окутывавший спальню теплым золотистым сиянием. Перед камином стояла ванна. По крайней мере, она впускала сюда свою служанку.

— Ричарда уже нашли? — спросила Амелия.

У Дункана был целый день на то, чтобы решить, как ответить на этот вопрос. Голова Ричарда вскоре прибудет в замок Кинлох, находившийся всего в двух днях пути от Монкриффа, и известие о его смерти быстро разлетится по Нагорьям. Ему никак не удастся скрыть того, что произошло. Во всяком случае, от нее.

— Нет, не нашли, — ответил Дункан. — Ополчение продолжает искать его вместе с людьми Уортингтона.

Он не успел ничего добавить, потому что она подошла к нему, обняла его обеими руками и прижалась щекой к его груди.

— О, Дункан, как я по тебе скучала! Я так сильно беспокоилась. Я боялась, что ты не вернешься.

Он замер в растерянности, а она уже выдергивала его рубашку из килта и кожаного пояса. Подняв ее, она обнажила его грудь и несколько мгновений изучала рельефные мышцы и шрамы. Вскоре ее мягкие губы заскользили по его коже. Ее влажное дыхание заставило его задрожать, и он утратил интерес к дальнейшим разговорам, несмотря на то что сказать нужно было очень многое.

Ее нежный рот жадно посасывал его сосок. Дыхание Дункана участилось. Какое-то время она лизала и покусывала его соски, затем подняла на него глаза и улыбнулась чувственно и притягательно.

Он знал, что должен ее остановить, но не мог этого сделать. Эти ощущения были ему необходимы, чтобы вынырнуть из пустоты бездны, в которой он парил весь этот день.

Продолжая прижиматься и пристально глядя ему в глаза, она опустилась на колени, и ее руки скользнули под килт. Она погладила его бедра, затем начала ласкать его тяжелую мошонку. Наконец, опустив свои горящие желанием глаза, она скрылась под килтом.

Дункан закрыл глаза и откинул голову назад, ощутив, как она захватывает ртом его восставшую плоть. Его захлестнуло мощной волной наслаждения. Все хаотичные мысли растворились во влажной и жаркой глубине ее рта. Она без устали лизала и ласкала его, пока он не понял, что не может больше удерживаться на ногах. Возбуждение охватило все его тело. Взяв Амелию за плечи, он заставил ее подняться, подхватил на руки и отнес на кровать.

Через мгновение он был уже на ней. Еще никогда его стремление обладать женщиной не было таким острым и всепоглощающим. Его поцелуи были долгими и страстными, а мускулистые бедра прижимались к ее бедрам все сильнее. Наконец, опустив руки, он поднял свой килт и ее сорочку, мешающие им чувствовать друг друга.

Приподнявшись на одном локте, он опустил глаза и посмотрел на свою плоть, подрагивающую и пульсирующую у нее между ногами. Все, что ему нужно было сделать, — это прикоснуться ее концом к темному шелковистому центру ее женской сущности. Одного решительного нажатия было достаточно, чтобы затеряться в ее глубинах. Но что-то его удерживало…

— Амелия…

— Да?

Она начала нетерпеливо изгибаться, затем обхватила ладонями его ягодицы и увлекла его в себя. Он скользнул внутрь нее без малейших усилий. Небо опустилось на землю, обволакивая его неземным наслаждением и лишая способности говорить и двигаться. Но ему каким-то невероятным образом удалось нащупать утраченную было решимость и заставить себя выйти из нее. Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее. Он не мог любить ее. Сейчас это было невозможно.

— Я его убил.

Она часто заморгала.

— О чем ты?

— Я убил Беннетта. Я сделал это сегодня утром. В лесу.

Она растерянно наморщила лоб. Он смотрел на нее, освещенную угасающим в камине огнем, и напряженно ожидал, что она скажет. Но она молчала.