Если бы она ударила меня в грудь, мне бы не было так больно, как сейчас. Воздух в гардеробной стал горячим и спертым, мое горло пересохло, а глаза заболели. Казалось, что земля уходит у меня из-под ног, смысл моей жизни ускользал вместе с Евой, все дальше и дальше.

- Скажи, что мне сделать, - прошептал я.

В ее глазах блестели слезы.

- Отпусти меня сейчас. Дай время подумать. Пару дней...

- Нет, нет!

Паника охватила меня, мне пришлось схватиться за дверь, чтобы устоять на ногах.

- Может и пару недель. Мне нужно найти новую работу в конце концов.

- Я не могу, - прохрипел я, задыхаясь.

Все вокруг потемнело, только Ева оставалась единственным источником света.

- Ради Бога, Ева, только не это!

- Мне нужно понять, что делать дальше.

Она пальцами потерла лоб.

- Я не могу думать, когда ты так на меня смотришь. Я не могу думать...

Она попыталась уйти, я схватил ее за руки, целуя. Из меня вырвался стон, когда она на мгновение расслабилась. Я пробовал ее на вкус, ее слезы. Или может это были мои слезы.

Она потянула меня за волосы, пытаясь оттолкнуть, повернула голову, пытаясь оторваться от моего рта.

- Кроссфайр, - прорыдала она.

Это слово отдалось протяжной болью в моем сердце.

Я отпустил ее, отступая назад, хотя внутри все кричало, протестуя.

Я дал ей уйти и она ушла.


***

Морской ветер обдувает мои волосы, и я закрываю глаза, впитывая все ощущения.

Ритмичное движение волн на пляже и хриплые крики чаек удерживают меня здесь, в этот момент.

Дом вдали от дома, в котором я давно не был, хотя я провел здесь всего пару дней. Это место, которое я делил только с Евой, поэтому все мои воспоминания об этом месте так или иначе связаны с ней, так же, как и песок с лучами солнца.

Я был песком, рассыпавшимся на миллионы песчинок, окруженным крошечными такими же песчинками. А Ева была солнцем, приносящим радость и тепло в мою жизнь.

Она присоединилась ко мне, стоя возле ограды. Я почувствовал ее руку на плече, затем прикосновение ее щеки к моей обнаженной спине.

- Ангел, - пробормотал я и положил свои руки поверх ее.

Нам необходимо было вернуться в это место. Это наше убежище от мира, который пытается нас разделить. Здесь мы исцеляем друг друга.

Меня переполняет облегчение. Она вернулась. Мы вместе. Теперь она понимает, почему я сделал то, что я сделал.

Она была так зла, ее так это ранило. На какой-то момент у меня появилось чувство, будто я разрушил единственную ценность в моей жизни.

- Гидеон, - выдыхает она хриплым голосом сирены. Она обнимает меня со спины.

Я опустил голову, позволяя любви заполнить меня. Она гладит мое бедро, затем берет мой член в руку, дроча от самого основания. Я возбужден и полностью готов.

Я живу, чтобы служить ей, доставлять ей удовольствие. Как она могла сомневаться в этом?

Стон вырывается из самой глубины моей души, желание, которое я чувствую абсолютно всегда, когда она рядом. Меня переполняет удовольствие, я нахожусь на самом краю, мои яйца тяжелеют.

Она гладит меня по спине, немного подталкивая, заставляя меня передвинуться немного вперед.

Я подчиняюсь, потому что хочу показать, что принадлежу ей. Я хочу, чтобы она поняла, что я сделаю все что угодно, отдам абсолютно все, чтобы она была счастлива и здорова.

Ее рука гладит мою спину, слегка массируя. Я хватаюсь за деревянные перила, которые находятся по бокам мостика и раздвигаю ноги.

Сейчас обе ее руки между моих бедер, ее дыхание горячо обдувает мой затылок. Она дрочит мой член осторожно и со знанием дела. Но сильнее, чем обычно. Она требует. Ее другая рука массажирует мои яйца, еще быстрее подводя меня к самому краю.

Наконец я кончаю, ее руки в моей сперме. Соленый воздух обдувает меня, остужая.

- Ева...

Я сиплым голосом произношу ее имя. Я так безумно в нее влюблен! Я готов на все.

Ее пальцы теперь влажные, она ловко скользит ими по моей спине и начинает проникать пальцами в мой анус. Это приятно, хотя я и не хочу этого. Возбуждение не дает мне дышать, думать, бороться...

- Вот так, - шепчет она.

Я пытаюсь отодвинуться, но она не дает этого сделать, держа мой член в руке.

- Не надо, - умоляю я, корчась

- Тебе понравится, - мурлычет она, дроча мой член. Я хочу ее прикосновений, просто не могу устоять. - Покажи мне, как ты меня хочешь.

Она проникает двумя влажными пальцами мне в задний проход. Я вскрикиваю, пытаясь избежать этого, но она держит меня и проникает внутрь, задевая точку. Желание кончить разгорается во мне. Меня переполняет удовольствие, несмотря на слезы, жгущие мои глаза.

Моя голова опускается. Я касаюсь подбородком своей груди. Вот оно. Я кончаю. И не могу остановить это. Не с ней...

Пальцы внутри меня становятся толще и длиннее. Проникновение становится сильнее, звук соприкосновение одного тела о другое заглушает звуки океана. Я слышу грубый, похотливый стон, и он не мой. Во мне член, он меня трахает. Мне больно, но эта боль сопровождается невольным удовольствием.

- Продолжай дрочить, - хрипит он. - Ты почти кончил.

Сердце изнывает от муки. Ева не здесь. Она ушла. Она бросила меня.

Тошнота подступает к моему горлу. Я грубо его отталкиваю, слышу, как он ударяется о дверь позади, звенит стекло. Хью истерически смеется и я поворачиваюсь к нему. Он лежит поверх разбитого стекла, его волосы все в крови, а глаза горят похотью.

- Ты думаешь, она захочет тебя? - протягивает он, пытаясь подняться на ноги. - Ты все ей рассказал. Кто тебя захочет после этого?

- Иди к черту!

Я делаю выпад и отбрасываю его назад. Мои кулаки снова и снова впечатываются в его лицо.

Осколки стекла впиваются, режут мою кожу, но боль кажется незначительной по сравнению с тем, что я чувствую внутри.

Ева ушла. Я знал, что она уйдет, что я не смогу ее удержать. Я знал это, но надеялся. Я не мог не надеяться.

Хью все продолжает смеяться. Я чувствую, что его нос сломан. Скула, челюсть. Его смех превращается в бульканье. Но это все еще смех.

Рука снова поднимается вверх для удара…

Энн смеется подо мной. Ее лицо разбито практически до неузнаваемости. Испугавшись того, что сделал, я подскакиваю на ноги. Стекло глубоко впивается мне в ноги.

Энн смеется, кровь течет из ее носа и рта, заливая дом, который когда-то был убежищем. Она окрашивает все в красный, заливает, солнце исчезает, остается только кровавая луна...


***

Я просыпаюсь с криком. Пот стекает по волосам и коже. Темнота ослепляет меня.

Потерев глаза, я опираюсь на руки, затем на колени, всхлипывая. Я ползу по направлению к свету, слабый серебристый огонек был моим единственным маяком.

Спальня. Боже. Я падаю на пол, разрываясь от рыданий. Я заснул в гардеробной, потому что не мог двигаться, когда Ева ушла. Я просто не мог сделать даже один шаг к той жизни, в которой не было ее.

Циферблат часов светился в темноте.

Час ночи.

Новый день. И Ева не со мной.


***

- Вы сегодня рано.

Бодрый голос Скотта отвлек меня от разглядывания фотографии Евы на моем столе.

- Доброе утро, - поздоровался я.

Мне все еще казалось, будто я в страшном сне.

Я приехал на работу около трех часов ночи, потому что не мог больше ни спать, ни отправиться к Еве. Я хотел это сделать, сделал бы, ничто не могло удержать меня далеко от нее. Я отследил ее телефон. Она была в пентхаусе Стентонов. Я не мог пойти туда. Осознание того, что она намеренно пряталась от меня, было мукой. Оно выворачивало меня наизнанку, съедало как кислота.

Я не мог остаться дома и заниматься рутинными делами без Евы. Было легче вернуться к графику, которого я часто придерживался до нее, приходя на работу в то время, когда луна была в небе, находя покой в том месте, где я держал все под контролем.

Но я не мог успокоиться. Меня мучило то, что она находилась в том же здании, что и я сейчас, так близко и одновременно так далеко, чем когда-либо.

- Марк Гэррити ждал возле ресепшена, когда я пришел, - продолжил Скотт. - Он сказал, что вы договорились встретиться сегодня.

Мой желудок сжался.

- Я поговорю с ним.

Я встал из-за стола. Все, о чем я мог думать, это - Ева и то предложение, которое я сделал Марку, пытаясь придумать, как бы я мог что-либо изменить.

Я знал Еву слишком хорошо. Если бы я рассказал ей о Райане Лэндоне, то она все равно не изменила бы свое решение работать в «Уотерс, Филд и Лимэн». Так же она бы не стала вести себя осторожнее после того, как узнала об Энн.

Вместо этого Ева бы встретилась с ними лицом к лицу, защищая меня, словно львица, не обращая внимания на опасность. Вот как бы она себя повела! Я любил ее за это, но я тоже защищал ее, когда это было необходимо.

- Марк, - я протянул руку, когда он вошел, заранее зная, что он согласится.

От него исходила энергия, его темные глаза горели в предвкушении.

Мы решили, что он начнет работать в октябре, предоставив «Уотерс, Филд и Лимэн» почти целый месяц. Он хотел привести с собой Еву и я поддержал его, хотя сомневался, что она примет предложение. Он был против некоторых моих условий и я убедил его принять их, хотя вел переговоры инстинктивно, даже не задумываясь об этом.

Он ушел счастливым и радостным от произошедших изменений, а я остался один на один со своим съедающим страхом. Одна мысль о том, что Ева не простит меня просто убивала.


***

Понедельник плавно перетек во вторник.

Я ощущал себя живым только три раза в день - в девять, когда знал, что Ева едет на работу, во время ланча и в пять часов, когда у нее заканчивался рабочий день.

Я все еще надеялся, что она вернется. Я пытался дозвониться, связаться с ней. Любая ссора была бы лучше изнуряющего молчания.

Она не отвечала. Я мог лишь наблюдать за ней с помощью камер охраны, довольствуясь картинками того, как она приходит и уходит с работы. Я боялся приблизиться к ней, а пропасть между нами становилась все больше.

Я оставался ночами в офисе, боялся пойти домой. Я боялся того, что случится, если я войду в дом, который делил с ней.

Даже в моем офисе мне было не комфортно. Диван, и тот, напоминал мне о счастливых днях, когда я на нем ее трахал.

Я принимал душ в офисе и переодевался в один из множества костюмов, которые держал на работе.

Раньше я никогда не посчитал бы жизнь ради работы странной. Сейчас, когда я был переполнен эмоциями, которые не мог выразить, я понял, какое большое место в моей жизни занимала Ева.

Она снова остановилась у Стентонов. Я не мог не заметить, что она предпочла проводить время со своей матерью, а не разбираться в наших проблемах.

Я постоянно писал ей. Просил позвонить мне.

«Мне просто нужно было услышать твой голос»

Я писал ей обо всем.

«Сегодня прохладнее, не так ли?»

Я писал ей о работе.

«Никогда не замечал, что Скотт постоянно носит только синий»

Чаще всего: «Я люблю тебя»

Почему-то намного легче было напечатать эти слова, чем сказать их. Я много раз писал это. Снова и снова. Я не хотел, чтобы она забыла об этом. Несмотря на мои ошибки и недостатки, все, что я делал, думал или чувствовал, было только потому что я любил ее.