— Милорд, я счастлива оставаться компаньонкой и воспитательницей Фионы. Не хотелось бы все испортить.

— Я ничего не испорчу, — пообещал он. — Но скажите: почему вы находите мое внимание столь неприятным?

Первой мыслью Аликс было подняться и уйти, однако, она осталась сидеть, понимая, что следует объяснить лэрду, почему ей не нужна его благосклонность. Он красив и богат — качества, которые вернее всего привлекают женщин.

— Как вам известно, милорд, мой брак не был счастливым. И я больше не хочу выходить замуж.

— А мне вовсе не нужна жена, — признался он.

— И все же вы не прочь уложить меня в постель.

— Совершенно верно, — кивнул он, слегка улыбаясь.

— И оскорблены моим отказом, — вздохнула Аликс.

— Нет, но мне любопытно знать причину этого отказа. Не скажете ли, почему вы отвергли меня?

Аликс призадумалась. Наверное, он из тех людей, которые не успокоятся, пока не узнают правду. И если она скажет ему правду, он скорее всего оставит ее в покое и будет искать наслаждений в другом месте. Тот позор, который она пережила в постели Хейла, не ее позор: во всем виноват муж.

Аликс снова вздохнула и начала:

— Хейл ненавидел меня за то, что я не была той, кого он любил. Ее звали Мейдой. Ему пришлось овладеть мной, чтобы угодить отцу. Да, он использовал меня, как мужчины используют женщин, но без нежности и доброты. Он приходил ко мне в полной темноте, потому что чувствовал себя виноватым, считая, что предает таким образом Мейду. Он не хотел смотреть на меня даже в эти короткие мгновения. Наспех, жестоко взял мою девственность и оставил меня одну в этой темной комнате. Каждый раз наше соитие происходило очень быстро, потом он вставал и возвращался к женщине, которую любил. Повезло, что я не забеременела от него! — Аликс не стала говорить лэрду, что это отец уберег ее от беды. — Мгновения близости были мне неприятны. Отец утверждал, что лежать в постели с любимым человеком — это лучшее, что есть на свете. Но мне не хочется рисковать, терпя новые унижения и обиды. Я больше не хочу быть ничьей женой.

Малькольм кивнул, потрясенный ее словами. Он правильно счел ее мужа болваном. Аликс молода, красива и жаждет любви. Его обращение с женой иначе как варварским не назовешь.

— Думаю, что смогу изменить ваше мнение о страсти между мужчиной и женщиной, — медленно выговорил он, — и, уж конечно, я не собираюсь брать вас силой.

— Я ничего не знаю о страсти, милорд, — ответила Аликс.

— В этом и заключается вся трагедия, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Можете ли вы довериться мне, Аликс? Можете поверить, что я не причиню вам ни зла, ни боли?

— Что вы хотите от меня, милорд? — спросила она, неожиданно поняв, что больше не боится его, несмотря на тонкий лед, по которому они сейчас ступали.

— Показать вам, как сладостна может быть страсть. Дайте мне вашу руку.

Аликс протянула руку, гадая, к чему все это приведет. Малькольм сжал узкую ладошку, поднес к губам и медленно поцеловал. Потом перевернул ее руку и прижался к ладони губами, прокладывая цепочку из поцелуев, обжигая нежную кожу запястья.

Сердце Аликс забилось сильнее. Она никогда не испытывала ничего подобного и теперь немного испугалась.

Их глаза снова встретились.

— Это, Аликс, и есть начало страсти. Надеюсь, вы не нашли ее отталкивающей.

— Не нашла, — прошептала она, не отводя взгляда.

— Ваш муж был последним дураком, если обращался с вами так не по-доброму, — вздохнул он.

— Думаю, он скорее был избалованным ребенком. Хотел получить желаемое любой ценой и отвергал все остальное, что ему предлагали.

— С вашего разрешения, Аликс, я бы хотел показать вам настоящую страсть, и думаю, вы найдете приятным все, что я вам предложу.

— Ах, милорд, вижу, вы не отказались от желания обольстить меня, — покачала головой Аликс. — Неужели так уж трудно понять, что я никогда не наслаждалась соитием?

— Повторяю, Аликс, вы просто не знаете, что такое страсть. Позвольте показать вам, что это такое. Я ни к чему не стану вас принуждать, но не могу позволить такой прекрасной женщине, обладающей к тому же добрым сердцем и благородной натурой, никогда не узнать восторгов страсти. Ваш муж — жестокий человек. Я со шлюхой никогда не обращался так, как он с вами.

— Но разве правильно, что я стану вашей любовницей и при этом буду продолжать воспитывать вашу дочь, милорд?

— Моя дочь когда-нибудь возляжет на брачное ложе. Разве не вы должны наставить ее в искусстве любви, чтобы ее муж остался доволен? И как вы сможете сделать это, если помните только о муже, который ненавидел и унижал вас? — возразил он.

Аликс невольно рассмеялась:

— В своем вожделении, милорд, вы не забываете о самых веских аргументах! Возможно, вы изучали законы?

Теперь уже рассмеялся лэрд, но снова стал серьезным, когда она заговорила:

— Если я позволю вам показать мне некоторые стороны страсти, то не потерплю никакой огласки. Не желаю, чтобы слуги сплетничали, а Фиона расстраивалась из-за того, что услышит. Я хочу, чтобы меня по-прежнему уважали, иначе просто не смогу и дальше воспитывать вашу дочь. Не уверена, что это хорошая мысль, но поскольку вижу, что вы не успокоитесь, пока не добьетесь своего, то обещаю вам подумать, стоит ли соглашаться на ваши уговоры. При условии, что, если я скажу «нет», вы с этим смиритесь.

— Договорились, — поспешно ответил он.

Аликс поднялась.

— В таком случае, милорд, я пожелаю вам спокойной ночи, — объявила она, приседая в реверансе.

— Подождите минуту, — попросил Малькольм, вставая. Он шагнул ближе и нежно сжал ладонями ее лицо. — Мы должны скрепить наш уговор поцелуем.

Глаза Аликс широко раскрылись, но Малькольм не дал ей времени подумать или запротестовать. Его губы прижались к ее губам в сладостном поцелуе, пославшем по ее телу дрожь. До этого ее не целовали по-настоящему. От поцелуев Хейла ее охватывало омерзение, как и от поцелуя его отца. Но тут…

Ее глаза закрылись. Губы стали мягкими и податливыми. Он обнял ее за талию, и как раз вовремя, потому что у нее подгибались ноги. Когда он оторвался от нее, Аликс глубоко вздохнула. А когда он положил руки на ее плечи и легонько оттолкнул, ресницы ее взметнулись вверх.

— Я люблю твои губы, — тихо сказал Малькольм.

— А я не знала, что поцелуй может быть столь восхитительным, — откровенно ответила она.

— Я тоже, — признался он.

Ее сладость и наивность потрясли его. Он мог бы снова поцеловать ее и овладеть ею прямо перед очагом, но не сделал этого.

— Теперь идите спать, Аликс, — сказал он. — На сегодня достаточно.

Аликс кивнула и вышла. Для нее этого поцелуя хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Если этой ночью она умрет, то унесет с собой эти потрясающие, удивительные ощущения. Она не знала! Не знала, как чудесен может быть поцелуй мужчины! Как хорошо, когда тебя нежно прижимают к мужскому телу! Когда с тобой так нежны! А это был всего лишь один поцелуй!

Бросившись на кровать, она заплакала от счастья и грусти. Как обидно, что ее невинность так грубо похищена Хейлом Уоттееоном! Если единственный поцелуй способен пробудить в ней такие эмоции, каково это — отдаться шотландцу? Да она сразу окажется в раю!

Аликс внезапно села.

Может, она сошла с ума? Или сладость его поцелуя отняла у нее память?

Аликс е трудом сглотнула.

Как она сможет лечь с мужчиной после того, что вытворял с ней муж? После всех страданий и унижений? Но если поцелуй Малькольма был другим, может, и все остальное окажется другим?

Однако отдаться мужчине, который не может стать мужем… грех. Даже в собственных глазах она будет выглядеть не лучше обычной потаскухи. Хотя… придворные дамы часто спали с чужими мужьями. А ей не придется никого обманывать. Но станет ли ее грех от этого меньше?

Аликс сняла платье, налила немного воды в глиняный тазик, и стала умываться, после чего легла в постель, помолилась и долго ворочалась с боку на бок, прежде чем заснуть.

А когда настал новый день, она по-прежнему не знала ответов на заданные себе вопросы. Что же ей делать?

Фиона постоянно упрашивала отца позволить им покататься верхом по полям и пустошам. В конце концов лэрд сдался, тем более что снег почти сошел. Он даже решил составить им компанию. В сопровождении четырех вооруженных всадников они выехали за ворота. Дочь лэрда была в восторге и немедленно послала пони в галоп. Отец не отставал от нее. Черные волосы девочки вырвались из-под сдерживавшей их ленты, которую подхватил и понес ветер. Один из Людей лэрда бросился за ней, схватил и принес ее Аликс. Та поблагодарила его.

Наконец, когда уставшие лошади пошли шагом, вдали показался небольшой отряд всадников.

— Господи! — тихо воскликнул лэрд. — Это мой 1 дядя Фергюсон из Драмкерна. Наверняка нашел еще одну претендентку на мою руку. А может, и две, раз уж снег не позволил ему приехать сегодня.

В ответ на недоуменный взгляд Аликс Фиона, хихикая, пояснила:

— Дядя моего папы хочет поскорее его женить. Но папа так сильно любил мою маму, что не хочет другую жену. Каждый раз, когда приезжает в Данглис, дядя предлагает ему невесту. Сами увидите, какой он упорный!

— Он выглядит слишком молодо, чтобы быть дядей твоего отца, — удивилась Аликс.

— Он единокровный брат моей бабушки и родился в тот год, когда она вышла замуж за моего деда. Его мать была мачехой моей бабушки. Он всего на пять лет старше папы, — пояснила Фиона.

— А ведет себя так, словно старше на пятьдесят, — проворчал лэрд, но тут же широко улыбнулся: — Дядя! Вижу, ты пережил зиму! Что привело тебя в Данглис в этот прекрасный весенний день?

— Племянник! — ответствовал Роберт, глядя, однако, на Аликс. — А кто эта прелестная леди?

Не знай она, что это дядя лэрда, Аликс никогда не подумала бы, что они близкие родственники. Фергюсон, хоть ростом и сложением не уступал лэрду, был рыжеволос, веснушчат, а в ярко-голубых глазах светилось откровенное любопытство и восхищение.

— Это мистрис Аликс Гивет, воспитательница Фионы и наставница во всех вещах, которые следует знать дочери лэрда Данглиса как будущей жене и хозяйке Данглиса. Она пришла к нам прошлой осенью.

— Вы француженка, мадемуазель? — поинтересовался Роберт.

— Мои родители приехали из Анжу, но родилась я в Англии.

— Но как ты нашел такую девушку, племянник? — допытывался Роберт.

— Это она нас нашла, — ухмыльнулся лэрд. — Давайте вернемся в дом, и я удовлетворю твое ненасытное любопытство.

Он повернул большого пегого жеребца. Остальные поскакали за ним.

Оказавшись во дворе, Фергюсон мигом слетел с лошади и протянул руки, чтобы помочь Аликс спешиться. И немного дольше, чем следовало, сжимал ее талию. Она промолчала, но все же окинула его негодующим взглядом. Однако тот как ни в чем не бывало улыбнулся, наблюдая, как она берет Фиону за руку и идет к дому.

— Малькольм, мне действительно не терпится узнать, как тебе досталась эта горячая девчонка. Она не просто хорошенькая, она красавица.

— Вспомни, дядюшка, о своей жене, — хмыкнул лэрд, усаживая Роберта у огня.

Аликс и Фиона еще не пришли, но слуги поспешили поднести им кубки с вином.

— Да, прекрасная она женщина, моя Мэгги, но не могу же я запретить своим глазам смотреть?! Она твоя любовница, Малькольм? Придется куда-то ее деть, когда ты женишься. Племяннице Мэгги уже шестнадцать. Самый возраст для брака.

— Сколько раз я тебе говорил, Робби? Я не собираюсь снова жениться, — отрезал лэрд.

— А сколько раз я тебе говорил, что у тебя долг перед Скоттами из Данглиса? Ты должен жениться и иметь наследников. Знай я, какая негодница эта Робена, никогда не предложил бы ее тебе в жены. Ты должен быть крайне осторожен в выборе второй жены, но жениться придется.

— Нет, Робби. Никогда, — запальчиво бросил Малькольм.

— Скажи, наставница Фионы — твоя любовница? — снова спросил дядя.

— Нет, — коротко ответил Малькольм.

— И что мешает тебе взять ее? Она прелестна и в таком возрасте просто не может быть девственной. Сколько ей?

— Не знаю, но она вдова, так что ты прав. Ее брак был неудачным. Она утверждает, что не ищет ни мужа, ни любовника.

— Но ты всячески стараешься заставить ее передумать, верно? — фыркнул Роберт. — Что же, неплохо бы иметь в постели теплое женское тело, пока не решишь жениться снова. А племянница Мэгги слишком высока. Ноги как у аиста и водянистые глаза. Но по крайней мере можно не беспокоиться, что она заведет любовника. Правда, придется спать с ней, а это не так уж и приятно.

Одним глотком он осушил кубок до половины.

— Ах, погоня — самая лучшая часть ухаживания. Так, племянничек? А вот и предмет нашей беседы!