Лорен Смит - Плененные страстью

– Седрик – отличный стрелок. Он не выстрелит в меня, хотя ты, возможно, и желала бы, чтобы он прострелил мое черное сердце.

Она одарила его озорной улыбкой.

– Если бы у него получилось подстрелить тебе бок, меня бы это устроило.

– Осторожно, дорогая, моему терпению сегодня уже пришел конец.

Она готова была возразить ему, но решила все же промолчать.

– Посмотрите туда, – Эштон указал на Пенелопу.

Будучи слишком маленькой, чтобы нести свою добычу, та волочила фазана, рыча от приложенных усилий. Седрик следовал за щенком, бросая недовольные взгляды на Эмили.

– Сюда, Пенелопа, – девушка похлопала по ноге.

Собачка бросила птицу и побежала к ней, не сводя с Эмили светящихся глаз. Казалось, она даже улыбается, высунув свой крошечный розовый язычок между белыми маленькими зубками.

– Молодец, – Эмили, взяв щенка на руки, обняла его и снова опустила на землю.

Эштон, подняв фазана, бросил добычу в охотничью сумку.

Седрик угрюмо посмотрел на Пенелопу.

– Малышка Пенни уже здесь и такая же своенравная, как и ее хозяйка. Вырвалась из моих рук и отказалась принести мне птицу, которую я подстрелил. – Он все так же сердито, но беззлобно смотреть на щенка.

Годрик усмехнулся.

– Она преданная. Нельзя наказывать ее за это.

Седрик насупился, перезаряжая свое ружье. Эмили почему-то подумала: из-за того, что парню не нравилось перезаряжать ружья, он и стал отличным стрелком. Мужчина может состариться, занимаясь этим.

– Думаю, теперь я рискну, – сказал Эштон, подняв оружие, и удалился.

Пенелопа следовала за ним по пятам.

Оставшись наедине с герцогом, Эмили решила сменить тему разговора:

– Годрик, могу ли я задать тебе вопрос?

Он кивнул.

– Кем тебе приходится мистер Хелприн? – Она постаралась задать вопрос как можно более деликатно, чтобы случайно не задеть чувства герцога.

– Джонатан? Он мой камердинер.

– Камердинер? Я никогда не видела, чтобы он прислуживал тебе…

Годрик, остановив ее, обнял за плечи.

– Откуда столь внезапный интерес к моему камердинеру? Не задумала ли ты заставить меня ревновать? – Герцог усмехнулся, сверля ее взглядом.

Она не могла удержаться, чтобы не поддразнить его.

– А ты бы ревновал? Мне казалось, при сотнях любовниц тебе будет все равно, если я обращу внимание на кого-то другого.

– Не смей шутить по этому поводу, Эм. – Он придумал ей новое прозвище. – Я хочу только тебя. У меня нет других женщин.

Годрик не признался ей в любви, не пообещал постоянных отношений, но это было начало.

Эмили в порыве прижалась к нему и обняла за поясницу.

– Теперь ты меня развяжешь? Я вовсе не собираюсь бежать.

– Нет. Мне нравится, что ты привязана ко мне. – В его словах как будто бы таился более глубокий смысл.

В лесу было тихо и чудесно. В роще и воздухе царило изобилие, как будто бог сна поселился на соседнем дереве. Деревья вздыхали и качались на ветру. Землю покрывал волшебный ковер, и падающие листья каждую минуту добавляли ему золота с багрянцем.

Все выглядело безупречно. У Эмили есть преданная гончая, сама она идет в сопровождении мужчины, который не отпускает ее от себя, хотя это звучит несколько фигурально, и группа новых друзей вселила в нее мир и радость. Они не нуждались в словах. Вместо них она говорила с Годриком улыбками и пожатиями рук.

Жизнь у дяди была скучной. Ни шуток, ни смеха, ни даже слез; только ужасная тишина и скрип пера по бумаге. Почему нельзя остановить время хотя бы на несколько дней? Несколько недель? Она могла бы остаться здесь навсегда с Годриком и остальными.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

Эмили, опомнившись, попыталась отогнать внезапное уныние.

– Ни о чем. – Она постаралась украдкой смахнуть набежавшие слезы.

Годрик нахмурил брови.

– Ты несчастна? Давит веревка?

Заботливый тон так расходился с его словами, что ей захотелось засмеяться, но смех перешел во всхлипывание.

– Несчастна?

Он помассировал ей талию, она же покачала головой и отвернулась от стыда. Эмили потянулась за сломанной веткой, но Годрик поймал девушку, притянул к себе и крепко прижал к груди.

– Что…Что я могу сделать? – Он не мог понять, чего она хочет или в чем нуждается, между тем его намерения согревали ей сердце.

– Пожалуйста, Годрик, просто обними меня на секунду. – Она провела губами по его шее и прижалась к нему.

Он отвел девушку к ближайшему бревну и усадил к себе на колени. С момента смерти ее родителей она еще никогда не чувствовала себя так комфортно. Эмили заставили жить в доме дяди, где ее сердце зачерствело и умерло.

Годрик не предлагал ей любовь, но, по крайней мере, он заботился о ней, и это было в тысячу раз лучше того, что давал ей дядя.

Сейчас Эмили нуждалась в тепле мужчины, его силе, объятиях больше, чем в воздухе в легких.

Все было так сложно. Ее родители умерли и никогда не вернутся. Она теперь одна.

На глазах выступили слезы. Горькие, болезненные. Но Эмили не утирала их, пусть текут. Совсем скоро они исчезли, оставив внутри пустоту, окруженную оболочкой.

– Эмили, ты в порядке? – Теплые губы Годрика ласкали ее ухо.

– Я… Все будет хорошо. Прости за слезы. Тебя, должно быть, раздражают мои разговоры.

– Единственное, что меня огорчает, – это осознание того, что ты плачешь из-за меня.

– Из-за тебя? О Годрик, это не так… Я плакала из-за моих родителей. Я наконец осознала, что они мертвы… и никогда не вернутся. – Ее голос задрожал. – Я все спрашиваю себя, какими были последние минуты их жизни. Моя мама не умела плавать… Ей, должно быть, было так страшно.

Эмили не могла дышать при мысли о холодной темной воде. Напряжение сковало ее рассудок, овладело мыслями, мешало думать.

– Дыши глубже, Эмили. – Годрик обнял девушку еще крепче и придвинул ближе к себе.

Объятия не действовали удушливо, наоборот, они наполнили ее силой. Она почувствовала его губы на своих висках, когда он стал целовать ее. Эмили начала медленно и тяжело дышать.

– Моя бедняжка, – шептал он между легкими поцелуями, опускаясь от виска к щеке.

Мужчина провел носом по ее шее, и она почувствовала его запах. Успокаивающий, легкий и в то же время притягательный.

– Я знаю, что могу сделать, чтобы ты снова улыбалась.

– Что? Нет, только не это!

– О да!

Эмили обхватила себя руками, но было слишком поздно, так как Годрик начал ее щекотать.

Через секунду девушка уже снова смеялась. В это трудно поверить, но она и герцог Эссекский, имеющий дурную репутацию, сидели, обнявшись, смеясь и подшучивая друг над другом. Эмили всегда думала, что именно такой и должна быть любовь.

Безумная страсть в его глазах смягчилась, когда Эмили улыбнулась ему.

– Пойдем. Нам надо догнать остальных.

Девушка встала с его колен.

Они двинулись вперед, и, не сказав ни слова, Годрик взял ее за руку, их пальцы переплелись, как будто им было предначертано судьбой всегда оставаться вместе.

Томас Бланкеншип стоял в гостиной дома Эванджелины Мирабо, восхищаясь этой женщиной. Она сидела, откинувшись, на кушетке и смотрела на него полузакрытыми глазами необычного насыщенного медово-карего цвета. Ее формы – пышная грудь и стройные ноги, выглядывавшие из-под приглушенно-голубого муслинового платья – легко могли возбудить мужчину. Русые волосы, закрученные в идеальные локоны, спадали по шее и спине.

Бланкеншип улыбнулся. Неудивительно, что эта куртизанка на протяжении года с лишним была любовницей герцога Эссекского. Если бы Бланкеншип не испытывал такой ненависти к шлюхам, он бы захотел удовлетворить свои желания между ног этой женщины. У Эванджелины было тело сирены, которая манит мужчин на погибель за скалы в море, но ей не хватало невинности и мягкого характера Эмили. Он тосковал по этим ее чертам, хотел окунуться в них, позволить им унять чудовище, бушевавшее в его голове.

– Monsieur Бланкеншип, мы не встречались, не так ли?

Один лишь мелодичный, знойный французский акцент Эванджелины повлиял бы на большинство мужчин. Должно быть, она развлекала в постели Эссекского так, как никогда не получится у невинной малышки Эмили Парр, разве только герцог нашел время и обучил ее. Бланкеншип, конечно же, надеялся, что тот так и поступит. Это лишь переведет претензии на нее в более приятное русло.

– Нет, мисс Мирабо, пока не предоставлялось удовольствия. Но у нас есть общий знакомый – герцог Эссекский.

Эванджелина сощурила глаза.

– О? И как так вышло, что вы встречались с его светлостью? – Она произнесла эти слова с дружелюбием змеи. Герцог сжег их красивый мост, и Бланкеншип получит выгоду от такого разрушения.

– Наши с ним дороги пересеклись, когда он украл то, что принадлежит мне.

Она жестоко рассмеялась.

– Его светлость украл? Невозможно, monsieur. Все, что он пожелает, ему достается либо с помощью обаяния, либо благодаря деньгам. Украл? Mais non[8].

– Ах, но он изменился, мисс Мирабо. Я, собственно, и пришел к вам из-за того, что именно он украл у меня это.

Эванджелина, подняв руку, лениво посмотрела на ногти, между тем легкий румянец на щеках женщины выдал ее интерес.

– Moi? Pourquoi?[9] Я не была с его светлостью последние шесть месяцев. Так что же он украл у вас, monsieur?

– Юную леди.

Бывшая любовница Эссекского замерла.

– Он украл у меня юную леди.

– Юную леди?

– Да. Ее зовут Эмили Парр, и ее дядя задолжал мне, так же, как и его светлости. Эссекский решил похитить мисс Парр у ее дяди, который отказался заплатить ему. А поскольку она моя собственность, я хочу вернуть ее.

Женщина положила руку на бедро, расправляя шелк.

– Откуда вы узнали, что он украл эту девушку?

– Он написал записку ее дяде. – Бланкеншип подошел к ней и протянул клочок бумаги, который она начала внимательно изучать.

– Это почерк Годрика, написано левой рукой. Школьный трюк.

– Да. Я привез судью в его поместье, но мы не смогли найти ее. Должно быть, они спрятали девчонку.

– Они? – Эванджелина подняла бровь.

– Эта его Лига… – Он сдержался, чтобы не плюнуть, – была с ним.

– Правда? Тогда не удивляюсь. Эти парни непреклонно верны друг другу.

Ее саркастичный тон и горечь в глазах стали приятной неожиданностью. Она была бы отличной союзницей.

– Чего вы хотите от меня, месье?

– Я хотел бы включить вас – не безвозмездно – в схему, которая поможет мне получить мисс Парр и, возможно, даст вам шанс вернуть Эссекского.

– Вернуть его? Я никогда его не теряла!

– Ах да, конечно. – Он сдержал улыбку. Она открыла свою слабость. Гордость.

Эванджелина помолчала немного, затем снова заговорила:

– Что у вас за схема?

– Я дам вам письмо, написанное якобы рукой Эссекского, в котором сказано, что вас приглашают приехать в его поместье и провести с ним время. В послании таится намек на то, будто герцог не находит удовлетворения с Эмили. Вы подтвердите мои подозрения, что Эмили пребывает там, и пришлете мне письмо по почте на эти имя и адрес. Ничего не должно вызвать подозрений Эссекского, в случае если он проверяет вашу корреспонденцию. Предоставьте мне любые детали относительно точного местонахождения девушки в доме, где они держат ее, распорядок дня слуг, все, что сможете сказать и что поможет мне освободить ее.

– И что будет, когда вы узнаете, что она там?

– Я нанял самого опасного человека, которого ничто не остановит, чтобы вытащить эту девушку. Если герцог с друзьями не будут стоять на пути, то с ними ничего не должно случиться. Как только я получу девушку, Эссекский будет чист и свободен, таким образом вы сможете вернуть его. – В улыбке Бланкеншипа не было ни капли теплоты.

Некоторая настороженность выдала француженку.

– Этот человек, которого вы наняли… Он убьет Годрика?

– Если Эссекский попытается помешать ему отдать мне девушку, то да. Он очень опытный. У меня есть еще люди, которые прикроют его, такие же безжалостные.

Коль кто-то решит выведать у нее информацию, лучше, чтобы люди Годрика поверили, будто в распоряжении Бланкеншипа – целая армия.

Мисс Мирабо долго молчала. У него не осталось сомнений: она все еще влюблена в Эссекского. Это только увеличивало шансы, что женщина посодействует ему, если сможет спасти своего возлюбленного и вернуть его.

– Странный у вас план. Его светлость знает, что не писал эту записку. Как я объясню свое внезапное появление?