Он, отклонившись, коснулся рукой глаз, пытаясь стереть воспоминания.

– Я не мог думать, не мог дышать. Мне казалось, я умираю, Эмили. Господи, ты даже не представляешь, каково это.

Сейчас у него были глаза мальчишки, который столько лет переносил жестокое обращение.

– Клянусь, после моего отца никто не мог обидеть меня.

– Когда я поняла, что мне необходимо уйти… я вернулась в свою комнату и расплакалась. – Эмили старалась контролировать свой голос. – Больше всего хотела снова забежать в гостиную и броситься в твои объятия. Но я должна была защитить тебя. Я сделала бы все для этого. – Она, потянувшись к мужчине, поцеловала его в бровь, затем вновь опустилась и положила голову ему на грудь. – Я буду здесь завтра утром. Обещаю.

Облегчение наполнило его легкие. Эмили являлась его миром, его вселенной.

– Спокойной ночи, Годрик, – тихий голос девушки звучал сонно. Интимность этого момента была идеальной.

Жизнь могла отобрать у него все что угодно, однако, пока у него была Эмили, Годрик выжил бы.

– Спокойной ночи, дорогая.

Он заснул, прижавшись губами к ее волосам. Чувство вины не до конца покинуло Годрика, но Эмили – его ангел, любимая Эмили – сглаживала ненависть герцога к самому себе.

Как он жил без нее все эти годы?

Глава 17

Эштон проснулся на следующее утро с ужасным спазмом в шее. Он заснул на стуле за дверью Годрика. Зевнув, парень потер зажатые мышцы на затылке. Что за ночь?

Барон осмелился заглянуть в комнату герцога и увидел своего друга, обнимавшегося с Эмили, словно эти двое не собирались расставаться никогда.

Закрыв дверь, Эштон снова сел на стул. «Годрик, ты женишься на ней. Нет другого выхода спасти ее и сохранить твой рассудок».

Никто не сменил его на этом посту, как было условлено. Но, вместо того чтобы разозлиться, он лишь улыбнулся.

Как же странно вышло, что похищение закончилось именно так для задетой гордости Годрика: он сражен наповал особенной, уникальной девушкой, которая во всем была ему под стать.

Симкинс поднялся по лестнице с чайным подносом, а это означало, что он хотел поговорить с Эштоном тет-а-тет, чтобы не слышали другие слуги.

– Хотите чашку чаю, лорд Леннокс? – спросил дворецкий.

– Да, спасибо. – Барон взял предложенный чай. – Сколько времени, Симкинс?

– Начало десятого.

Эштон потер подбородок, который уже затеняла двухдневная щетина.

– Десятого, говоришь? Господи… Мы слишком долго спали. – Он сделал глоток чаю. – Кто-нибудь еще встал?

Симкинс улыбнулся.

– Нет, милорд, вы первый. Весь дом довольно утомился от событий предыдущего дня. Я разрешил прислуге сегодня утром поспать до половины девятого. Надеюсь, его светлость не станет возражать.

Эштон кивнул в сторону двери спальни.

– Я уверен, что он не будет. Ему сейчас не до того.

Лицо дворецкого стало серьезным.

– Могу я переговорить с вами, милорд? Хотел бы попросить об одной услуге.

– Говорите, – без колебаний промолвил Эштон.

– За эти несколько дней многое произошло. Его светлости пришлось немало чего пережить. – Симкинс изъяснялся тихо. – Ему в жизни нужна стабильность.

– Стабильность? – Эштон сделал еще один глоток. Горячий напиток приятно согревал горло. – Полагаю, у вас есть предложение?

– Я надеюсь – вернее, хочу – чтобы вы предложили его светлости правильно поступить с мисс Парр и жениться на ней. Мне негоже давать ему подобные советы.

– Это из-за того случая с пистолетом?

– Нет-нет, милорд. Его светлость запретил мне покидать службу, пока я не заплачу за разбитую вазу. Потом он так много пил, что вообще забыл, что я попросил расчет. Нет, хотя я и делал все что мог, заботясь о растущих потребностях его светлости, боюсь, когда доходило до дел сердечных, мои инструкции не помогали. Лучше уж вы.

Эштон опустил чашку.

– Позволь кое-что спросить у тебя, Симкинс? Почему ты считаешь, что он должен жениться на ней?

Дворецкий стоял с царственной осанкой, продолжая держать поднос.

– Я еще никогда за всю его жизнь не видел милорда таким переживающим за другого человека, исключая разве что вас и ваших друзей. Но именно так он понимает любовь. Товарищескую, если пожелаете. С мисс Парр он может не осознать, что его страсть подпитана более глубоким чувством. Вероятно, вы поможете ему понять это.

Слова дворецкого и то, с какой серьезностью он относился к службе Годрику и семье Сен-Лоран, глубоко тронули Эштона.

– Успокойтесь, Симкинс. Абсолютно согласен с вами. Я поговорю с остальными, и мы поднимем этот вопрос в разговоре с ним.

– Спасибо, милорд. Меня тешит мысль, что он выбрал хороших друзей. – Симкинс сделал поклон головой и с чайным подносом удалился вниз по лестнице.

Эштон допил чай в полной тишине пустого коридора, размышляя о другой их проблеме. Угрозы Бланкеншипа не выходили из его головы. Недальновидно было оставаться в поместье Годрика, в то время как Бланкеншип планировал похищение Эмили.

Этот человек был еще более отчаянный, чем Эштон мог представить. Неужели он и в самом деле нанял преступников, чтобы напасть на поместье герцога? Наверное, это блеф, но Бланкеншип способен почти на все. Он уничтожил не одного конкурента абсолютно легально, с помощью финансовых махинаций. Однако в тех случаях проблема заключалась в деньгах. Барон переживал, что если дело касалось женщин, Бланкеншип мог прибегнуть к более жестоким мерам. Ну что ж, коль это так, он, Эштон, не станет недооценивать его.

Возможно, наилучшим решением было бы «сыграть в наперстки» с Эмили в Лондоне. Они могли перевозить ее из резиденции в резиденцию, ведь у членов Лиги их несколько. Бланкеншипу было бы почти невозможно найти ее.

А пока им следует убедить Годрика, что он должен жениться на Эмили. Если он сделает это, Бланкеншип уже не будет иметь на нее прав. Эмили окажется в полной безопасности, и скандальное похищение в глазах общества станет романтичным побегом.

Дверь в конце коридора открылась, вышел сонный Седрик в помятой рубашке и брюках, как будто он так и спал. Парень зевнул, потом заметил Эштона.

– Как идут дела у стража?

Тот засмеялся.

– Невыносимо скучно. Я ожидал большего веселья, но голубки даже не пошевелились. Годрик наконец-то выспится.

Виконт зевнул.

– Ну и слава богу.

– Седрик, твои сестры сейчас у тебя в лондонском доме?

– Да, они там уже две недели. – Виконт обвел взглядом Эштона. – А что такое?

– Ты не будешь возражать, если мы отвезем Эмили в Лондон и спрячем в твоем особняке? Коль твои сестры там, они могут ввести в заблуждение людей Бланкеншипа, ежели те вдруг станут там искать.

Седрик сощурил карие глаза.

– Ты просишь меня использовать моих сестер в качестве приманки?

Барон поднял руки.

– Нет! Но я думаю, Бланкеншип не станет ожидать, что мы отвезем Эмили в столицу. Там ее могут не заметить. А тем временем мы разъедемся по разным резиденциям в Лондоне и рассеем людей Бланкеншипа, пока… – Тут Эштон сделал паузу, сомневаясь, раскрывать ли свой план полностью.

– Пока…

– Пока мы не убедим Годрика жениться на Эмили.

Седрик долгое время молчал.

– Думаешь, он это сделает?

– Как по мне, обязан. Он без ума от нее. Она любит его. Другого ответа быть не может.

Виконт нахмурился.

– Он один из тех, кто настаивает, что брак – это глупость. А вдруг не согласится?

Эштон вздернул подбородок.

– Тогда он глупец. Но Эмили следует защитить. Если Годрик не женится на ней, то это сделаю я. Она, подобно мне, вольна будет жить и любить по собственному желанию. Это не особое соглашение, просто обе стороны должны быть осмотрительны. Но ее нужно взять под защиту с помощью брака. – Он не мог забыть жадные глаза Бланкеншипа, ужасную злость, с которой тот обходил комнату за комнатой в поисках Эмили. – Иначе Бланкеншип будет преследовать ее до самой смерти.

– Ты можешь внести мое имя в список тех, кто готов жениться на ней. У нее появится возможность выбрать между нами, если Годрик откажется.

Это удивило Эштона. Он думал, что будет единственным, кто в итоге захочет жениться на Эмили, но оказалось, ошибался.

– А что насчет Анны Чессли? Вдруг Эмили выберет тебя? В подобном случае ты никогда не сможешь сделать Анну своей любовницей, если женишься на ее подруге.

На лице Седрика отразилось такое отчаяние, что Эштон озабоченно отставил свою чашку в сторону и поднялся со стула.

– Может, и нет, но я отступлю от Анны, если Эмили выберет меня. За мной тоже числится грех ее похищения, поэтому я обязан ей. И сделаю все, что в моей власти, чтобы защитить ее.

– Давай питать надежду, что Эмили не понадобится выбирать никого, кроме Годрика.


Герцог слышал каждое слово за дверью. Он был рад, что Эмили умостилась рядом с ним. Но, когда до него донесся голос Симкинса, заставил себя подняться. Мужчина остановился у двери и внимал каждому слову из беседы между дворецким и его друзьями, а затем только ими, тронутый их наблюдениями и, кроме того, искренностью желаний.

Однако им не нужно было предлагать что-то. Годрик уже решил ночью: он женится на Эмили. Как только они приедут в Лондон, сразу же начнет планировать свадьбу. Но ради безопасности Эмили нужно провести церемонию как можно скорее.

С восторженной улыбкой герцог быстро сполоснул лицо под умывальником и переоделся к завтраку.

Он подбирал нашейный платок у зеркала, когда девушка пошевелилась. Подошел к кровати, наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Полежи еще в постели, дорогая. Я только спущусь к завтраку.

Она вздохнула, перевернулась под одеялом и снова заснула.

Он еще долго смотрел на нее с умилением. Вскоре их судьбы объединятся, и Годрика впервые в жизни тешила мысль прожить до смерти лишь с одной женщиной.

А еще герцог думал, что, если бы Альберт Парр не оказался таким кретином, он никогда бы не встретил Эмили, никогда не узнал бы ее такой, какой знает сейчас.

У него возникло непреодолимое желание наклониться и поцеловать губы Эмили. Ее ротик сонно приоткрылся, и он вкусил сладость девушки. Даже вечности будет мало для них. Он всегда станет тосковать по ней, всецело – по телу и душе Эмили.


Пока она спала, Лига Бунтарей собралась утром в гостиной для обсуждения предстоящей поездки в Лондон.

Годрик потягивал кофе.

– Как только мы приедем в Лондон… – Он выдержал паузу, наслаждаясь напряженными взглядами своих товарищей. – Я решил, что мы с Эмили поженимся.

В гостиной на несколько долгих секунд воцарилась тишина, прежде чем Эштон с Седриком выдохнули с явным облегчением.

– Я переживал, что мне придется вывихнуть тебе руку с целью убедить жениться на ней. Буду счастлив достать тебе свидетельство о браке.

Годрик кивнул.

– Да. Если это удастся, то у нас есть все для организации быстрой церемонии. – Он повернулся к маркизу. – Люсьен, тебе поручается пустить Бланкеншипа по ложному следу, дабы он не помешал.

Маркиз усмехнулся.

Чарльз заерзал на стуле.

– А я?

– Ты будешь с Седриком защищать Эмили. Не выпускайте ее из виду, если нас не окажется рядом с ней.

Чарльз всегда считал себя рыцарем-защитником, и теперь он сыграет эту роль.

Седрик отломил корочку хлеба для Пенелопы, сидевшей у его ног и вилявшей хвостом.

– Знаешь, Годрик, ты мог бы просто увезти Эмили в Гретна-Грин. Это избавило бы тебя от нужды сталкиваться с Парром. Мы все прекрасно понимаем, что он может предупредить Бланкеншипа о твоих планах.

Герцог нахмурился. Она не заслуживала такой свадьбы. Он не хотел, чтобы будущая герцогиня была замешана в еще одном скандале. Нет. Он встретится и переговорит с Парром и сделает так, чтобы этот горемыка присутствовал на свадебной церемонии в церкви. Связанный и с кляпом во рту, если на то пошло.

– Я герцог Эссекский и не собираюсь удирать с поджатым хвостом. По возможности мы будем избегать Бланкеншипа, а если не сможем, то расправимся с ним.

Все за столом закивали.

– Эштон, можешь договориться, чтобы церемония проходила в церкви Сент-Джордж на площади Хановер?

Сейчас это была последняя мода в Лондоне. Красивая церковь, славившаяся впечатляющей крытой галереей на входе, поддерживаемой шестью высокими коринфскими колоннами и башней как раз над портиком, она находилась в достаточной близости от нескольких резиденций Лиги Бунтарей, поэтому дорога туда не должна быть опасной.

Эштон ухмыльнулся.

– Думаю, да. У меня действительно есть рычаги влияния на епископа. Он передо мной в долгу после того инцидента в прошлом году на День Святого Михаила, ну, ты в курсе.