Моника Маккарти - Плененный любовью

Это было совсем не похоже на контролируемые поцелуи, которые Кейт видела, он раздавал раньше. Он был грубым, настойчивым и яростно страстным. Ненасытным. Он целовал Кейт, словно может умереть, если не получит ее. Словно для него она единственная женщина на свете, и ему никогда ей не насытиться.

И Кейт знала, что никогда – никогда – не сможет насытиться им. Грегор Макгрегор стал первым мужчиной, которого она поцеловала, и последним. Если ей и нужны были доказательства, что они предназначены друг для друга, то теперь они у нее появились. Она создана для него, и он больше не может это отрицать. Его горячие собственнические прикосновения не могут врать. Грегор заклеймил ее своим ртом, языком, руками, требуя каждый ее дюйм.

Ощущения стали жестче, накатывали на нее быстрой лавиной чувств и восприятий. Его щека, царапающая ее чувствительную кожу. Влажное тепло его рта на шее. Ее грудь, прижатая к его груди. Соски, напрягшиеся под его пальцами. Отпечаток его ладоней на ее бедрах. Ее ягодицах. Обхватывающих ее, поднимающих, прижимающих к его…

Всемилостивый боже!

Сердце Кейт замерло от его размера. Она чувствовала его, толстый и твердый, прижимающийся к ней длинный стальной стержень, вызвавший горячий прилив влажности между ее ног. Зная, что происходит между мужчиной и женщиной, Кейт подумала бы, что это невозможно.

Но когда Грегор начал двигаться, она передумала. Жар наступал. Грудь стала тяжелой, а все тело – мягким и словно расплавленным. Гибким. Податливым. Готовым.

Грегор успел обхватить Кейт за шею, прежде чем ее ноги отказали. Она вся горела, дрожала от чего-то. Она с трудом держалась на ногах, и все же ей необходимо было…

Двигаться. Кейт едва не зарыдала от облегчения – так ей было хорошо с ним. Осторожные движения бедер стали резкими, ее тело требовало больше давления, больше движений, больше удовольствия.

И господи, сколько удовольствия он ей доставлял. Его рот, его язык, его стальная твердость.

Но ее жадному телу было все мало. Боль усиливалась. Становилась все настойчивее. Ее тихие вздохи превратились в стоны, просьбы – в мольбы – освободить ее от неистового беспокойства, нарастающего внутри. Она чувствовала, как его мышцы напрягаются под ее пальцами, пока он тоже борется с требованиями его страсти.

Сейчас случится что-то прекрасное, и Кейт не могла дождаться – она действительно не могла ждать, – когда узнает, что это.

Грегор впал в безумие. Только так можно объяснить, что происходит. Чем, кроме безумия, оправдать темный огонь желания, пожирающий его мозг, лишивший его рассудка и превративший хваленую сталь его самоконтроля в горстку пыли?

Он знал, что должен остановиться, но не мог заставить руки отпустить ее. Она была такой вкусной. Губы – такими сладкими. Кожа – такой нежной. Рот – таким горячим. Тело – таким тугим и крепким.

Кейт была отзывчивой? Это еще мягко сказано! Она была подобна бочонку черного пороха, готовому взорваться от малейшей искры. Его искры. И от ее силы и опасности Грегора охватывала дрожь, хоть он и знал, чем это грозит.

Еще только одна минута, еще одно прикосновение. Но этого было недостаточно. Не будет достаточно, пока он не окажется внутри нее, и она не будет выкрикивать его имя, пока ее тело раскалывается под ним вдребезги.

И даже этого может оказаться недостаточно!

Грегор отогнал случайную мысль. Это просто нелепо. Это просто похоть, вот и все.

Но он никогда прежде не испытывал такого желания. Желания, столь неприкрытого, и примитивного и наполняющего слепой необходимостью сделать женщину своей. Желания, не знающего границ чести. Желания, которое все нарастало и не отпускало его. Оно захватило его и держало – твердо и крепко.

Да, и он был твердым. Как камень. Кейт прижималась к нему, издавая негромкие хриплые стоны удовольствия, и Грегор, понимая, насколько она близка к тому, чтобы вознестись на вершины блаженства лишь от ощущения его члена между своих ног, чуть не сходил с ума.

Прямо во дворе, в тени бараков, посреди бела дня, когда кто угодно может их увидеть, он чуть не заставил ее достичь пика удовольствия и потерял голову, как сквайр со своей первой служанкой. Осознание этого – небольшое вторжение реальности в его полубезумный мозг – дало ему необходимые силы, чтобы остановиться. Резко. С несколькими отборными проклятиями.

Кейт пошатнулась, но смогла удержаться на ногах и не упасть, к счастью, потому что он был не в состоянии реагировать.

Его тело горело. Каждый мускул был напряжен до предела, пока он старался восстановить контроль над вожделением, по-прежнему бушующим у него в крови, как лесной пожар. Грегор был натянут, как тетива одного из его луков, заряжен, нацелен и готов выстрелить. Одно прикосновение, малейший повод, и Кейт снова окажется в его руках.

Он не должен этого делать. Никогда больше. …хотел сделать это прямо сейчас. Особенно когда она смотрит на него раскрасневшимися щеками, распухшими от поцелуев губами и по-прежнему затуманенным от страсти взглядом. Господи, какая она сладкая! Отзывчивая. Нетерпеливая. Страстная. Такая страстная, как он и подозревал. Нет, даже больше!

– Что случилось?

«Я чуть не удовлетворил тебя. Я потерял голову и зашел слишком далеко».

Но этого Грегор не сказал. Он ухватился за остатки рассудка и заставил кровь остыть.

– Я подарил тебе твой первый поцелуй.

«И чуть не дал гораздо больше».

– Почему ты остановился?

– Потому что все закончилось.

Ее брови сошлись на переносице.

– Было не похоже, что закончилось.

Господи, помоги! Грегор чуть не зарычал. Было бы здорово, очень здорово, особенно сейчас, когда он пытается не думать об этом снова, если бы Кейт не говорила все, что приходит ей в голову.

– Но так и есть. Тебе придется поверить мне на слово.

Она уставилась на него и, кажется, собралась заспорить. Но потом ее губы сложились в слабой, может, даже немного застенчивой, улыбке.

– Это было чудесно, но, вероятно, в следующий раз ты мог бы продолжить…

– В следующий раз? – Что-то подозрительно похожее на страх заставило его голос прозвучать громче и жестче, чем он намеревался. – Никакого следующего раза не будет.

Улыбка испарилась.

– Что ты имеешь в виду? Я думала…

Ее голос прервался, и она посмотрела на него с таким замешательством, что Грегор чуть к ней не потянулся. Чуть. Но ничего не изменилось – только теперь он знал, насколько опасно к ней прикасаться. Он ей не подходит, и как бы ему ни хотелось стать тем, кто покажет ей страсть, он не имеет на это права.

Его инстинкты бунтовали, но он оттолкнул их.

– Это был просто поцелуй, Кейт. Не придавай этому большого значения. Ничего не изменилось.

Кейт потрясенно его разглядывала, замечая упрямый подбородок, который она все еще чувствовала царапающим свою шею, пока Грегор сокрушал ее. Всего лишь поцелуй? Ничего не изменилось? Как Грегор может такое говорить? Может, она невинна и неопытна, но она не дура. Этот поцелуй что-то значил – и не только для нее. Он тоже это почувствовал, пусть и хочет, чтобы она думала иначе.

Да, именно этого он и хочет. Кейт сощурилась.

– Значит, ты утверждаешь, что ничего особенного не почувствовал?

Ответом ей была порочная зеленая искра в божественных глазах.

– Я думаю, ты прекрасно знаешь, что именно я почувствовал.

Ее взгляд инстинктивно опустился, и даже понимание того, что он пытается ее устыдить, не помешало ее щекам вспыхнуть от воспоминания о том, каково чувствовать его у себя между ног. Глубоко в животе что-то болезненно задрожало, но Кейт не позволит ему сбить себя с толку.

– Ах да, всего лишь похоть, правильно? Знаешь, это странно, но я что-то не припомню, чтобы твои поцелуи с Шинейд или Мэри, или всеми этими другими женщинами выглядели так же. Но, впрочем, я в этом не специалист. – Кейт улыбнулась. – Хотя я надеюсь, это ненадолго.

Выражение его лица переменилось так быстро, что она не успела среагировать. Грегор схватил ее за руку и дернул к себе, его взгляд пронзал насквозь.

– О чем ты говоришь? Я же сказал, что никакого другого раза не будет.

Она мило улыбнулась, невзирая на вцепившиеся в нее железные пальцы и стиснутые зубы грозного воина, пытающегося ее запугать.

– Может, не с тобой.

Его глаза потемнели и стали практически черными.

– Это что еще, черт подери, значит?

Кейт осторожно вытащила руку из его пальцев и потерла запястье, словно его прикосновение было просто неудобством, а не клеймом на ее коже.

– А что, по-твоему, это может значить? Теперь, когда я испытала свой первый поцелуй, я все думаю, чего я так долго ждала? Было довольно приятно.

– Приятно? – проревел Грегор, явно недовольный ее определением.

– Ага, довольно приятно, но опять же в отличие от тебя мне не с чем сравнивать. Пока. – Кейт выгнула бровь и посмотрела на него вызывающе. – А еще мне очень любопытно, что бывает дальше. У меня такое чувство, что ты о чем-то забыл.

На мгновение ей показалось, что она зашла слишком далеко. Грегор выглядел так, словно не мог решить, прижать ли ее к ближайшей стене и закончить то, что начал, или положить на колено и выпороть.

Он не сделал ни того, ни другого. Но его взгляд пронзал ее, как горящие зеленые колья.

– Я, черт подери, ни о чем не забыл. И ты не узнаешь, что бывает дальше, пока не выйдешь замуж. Пока я твой опекун, ты не будешь целоваться ни с кем – ни с кем! – ты поняла меня? Я не позволю, чтобы твоя репутация оказалась запятнана…

Кейт резко усмехнулась.

– Из твоих уст это звучит несколько нелепо, тебе не кажется? Это же просто поцелуй, помнишь? Поскольку единственный мужчина, за которого я бы подумала выйти замуж, ясно дал понять, что не хочет на мне жениться, я не пойду ни за кого. Уверена, моя репутация может выдержать потенциальный урон от нескольких безобидных поцелуев.

От пылающего взгляда Грегора кожа покрылась мурашками.

– Не дави на меня, Кейт. Я знаю, чего ты пытаешься добиться, и это не сработает. Я не передумаю.

Она ответила вызовом на вызов.

– Неужели?

Он так стиснул челюсти, что она подумала, не треснут ли зубы.

– Да.

Кейт выдержала его взгляд.

– Посмотрим. – Она уже начала уходить, но обернулась, когда вспомнила, что он говорил. – Во сколько мне быть готовой?

Она явно сбила его с толку. В кои-то веки Грегор выглядел взъерошенным, и Кейт решила, что ей это нравится – очень даже нравится. Мысль о том, что она может вывести из равновесия невозмутимого Грегора Макгрегора, вызывала безрассудный прилив женской власти и гордости.

– Для чего?

– Ты собирался показать мне новые приемы. – Она помедлила. – На тренировочном поле.

– Я знаю, о чем ты! – сорвался Грегор, хотя было ясно, что он подумал о приемах. – После обеда. С утра у меня есть кое-какие дела.

– Буду ждать с нетерпением, – сказала она.

Осознание, что Грегор явно не рад необходимости оказаться в непосредственной близости от нее, придало походке Кейт отчетливую упругость.

Всего лишь поцелуй, ха! Она никогда не думала, что наступит день, когда Грегор Макгрегор, один из величайших воинов среди горцев, будет бояться ее. Он изо всех сил сопротивляется неизбежному, но этого недостаточно. Кейт знала это так же точно, как он, хоть он пока и не был готов это признать. Но ему придется. Может потребоваться еще несколько «просто» поцелуев, чтобы доказать ему, что между ними происходит нечто особенное. Впервые Кейт почувствовала, что ее мечты и вправду осуществимы.

Грегор смотрел Кейт вслед и думал, что, черт побери, такое сейчас произошло. Он обвел взглядом тренировочный двор, ожидая увидеть вырванные деревья, перевернутые ящики и разбросанное по всему двору сено. Все признаки урагана, который только что свалил его с ног. Урагана Кейт.

Что на него нашло? Это же Катерина. Малышка Катерина. Девчонка, за которую он отвечает. Девчонка, которую ему полагается защищать. С самого начала Грегор ощущал за нее странное чувство ответственности, и черта с два это включало в себя практически растлить ее посреди двора!

О чем он думал, когда целовал ее так? Он вообше не думал, в том-то все и дело. Грегор бы слишком занят тем, что чувствовал совершенно потрясающе, как оказалось. Ничего подобного с ним раньше не происходило. Он никогда так не терял контроль. Он вообще не терял контроль! И уж точно не от одного поцелуя.

Хуже всего то, что Кейт это знает и теперь думает, что это что-то значит.

Разумеется, это что-то значит. Это значит, что Грегор хочет затащить ее в постель и иметь до потери сознания – но не жениться на ней. Но поскольку первое невозможно без второго, он решил делать вид, что этого поцелуя просто не было.

Словно это возможно, если при каждом взгляде на нее он станет вспоминать, как сладок на вкус ее рот, как нежно ее язык скользит вдоль его, как дрожит ее тело под его руками, какая упругая у нее грудь и как она хрипло и нетерпеливо стонет ему в ухо, прижимаясь сильнее. Безудержно.