Моника Маккарти - Плененный любовью

Осознав, что мужчина напротив смотрит на него и ждет, когда он что-нибудь ответит, Грегор подавил инстинктивное отторжение, от которого скривились губы.

– Почему Катерина? – спросил он. – Вы с ней едва знакомы.

Фаркуар, должно быть, что-то услышал в голосе Грегора. Его брови нахмурились, а взгляд стал напряженным.

– Все в деревне знают Катерину. Я несколько лет был в отъезде, но она не изменилось.

– Некоторые могут посчитать, что это не слишком хорошо.

Рот Фаркуара напрягся.

– Значит, эти некоторые – дураки. В Катерине есть все, чем я восхищаюсь в женщине: она сильная, умная, прямая, верная, добрая и без капли притворства. Мои родители ее обожают и думают, что во всем Пертшире нет девушки, которая стала бы мне лучшей женой. В ней есть что-то настоящее. Она уверенная и с легкостью ладит со всеми – господами, торговцами, крестьянами. Она будет дома и в лачуге, и в замке.

Губы Грегора сложились в тонкую линию. Это все было правдой, хотя почему его так беспокоило, что Фаркуар так просто определил ее лучшие качества, он не знал.

– А что с вашими характерами?

Фаркуар нахмурился.

– Я не понимаю.

– Вы серьезный и ученый, а Кейт…

– Энергичная и страстная? – закончил за него Фаркуар с осторожной улыбкой. – Отчасти поэтому она меня и привлекает. Я восхищаюсь в ней тем, чем не обладаю сам. Но я не думаю, что это значит, что мы друг другу не подходим, как раз наоборот. Меня бы ожидала очень скучная жизнь с женой, как две капли похожей на меня. Какому мужчине не захочется в жизни немного страсти?

Грегор знал, что парень не подразумевал ничего предосудительного, однако ему понадобилась вся сила воли, чтобы не потянуться через стол, схватить щенка за ворот и не сделать еще одну вмятину в его носу. Для ученого Фаркуар выглядел так, словно побывал не в одной драке.

Его пальцы нанесли очередной урон оловянному кубку.

– А необычные увлечения Кейт?

Наградой ему стала первая неуверенность на лице молодого человека. Однако, верный своей ученой натуре, Фаркуар задумался, прежде чем ответить.

– Я не обучен как воин, но я умею драться и смогу защитить жену в случае необходимости.

– А что, если ваша жена была обучена как воин?

– Я был бы рад, что она может защитить себя, когда меня нет рядом.

– Значит, вы бы не стали возражать против ее тренировок?

Фаркуар сжал челюсти. Ему явно не нравилось быть загнанным в угол.

– Надеюсь, она не испытывает необходимости продолжать. Я хочу, чтобы она почувствовала себя достаточно безопасно, чтобы отложить оружие. – Он выдержал взгляд Грегора. – Полагаю, есть причина, по которой она считает необходимым научиться защищаться.

Образованный и проницательный. Грегор кивнул.

Фаркуар кивнул в ответ.

– Тогда я бы надеялся, что она доверится мне, и, возможно, вместе нам удастся найти решение, удовлетворяющее нас обоих.

Ответы парня были слишком идеальными, чтобы в них поверить. Девяносто девять процентов знакомых Грегору мужчин никогда бы не позволили жене тренироваться в боевых искусствах, и это исключение только что вошло в его кабинет? Как ему, черт подери, так повезло?

У Грегора заканчивались отговорки. Черт возьми. Он этим занимается, ищет отговорки?

– Где вы собираетесь жить? – спросил он.

– Сначала в коттедже неподалеку от замка Баллох. Потом в башне управляющего. Не слишком далеко, но достаточно. – Фаркуар остановился, очевидно, желая положить конец этому допросу. – Значит, вы даете мне разрешение? Я бы хотел уладить этот вопрос до того, как уеду в Баллох в новом году.

Грегор безучастно постучал по ножке теперь пустого кубка. «Думай». Но, черт подери, он не мог придумать ни одной причины отказать ему. Это было идеальное решение его проблемы. Разобравшись с Кейт, он мог оставить клан в надежных руках Джона и вернуться к гвардейцам без всяких незваных отвлекающих обязанностей. Больше не надо беспокоиться о ней, не надо чувствовать себя виноватым, не надо бояться разочаровать кого-нибудь. Ни Кейт, ни короля.

Он ведь этого хотел, так?

Грегор не создан ни для чего другого. Не для того, чтобы быть лэрдом, и уж точно не для того, чтобы быть мужем. Ему нравится жить самому по себе, делать что пожелает без необходимости оправдываться перед кем-либо. Ему нужна свобода. Ему нравится отсутствие привязанности в постельных приключениях. Черт, ему нравится разнообразие.

Он только разочарует Кейт и, скорее всего, разобьет ей сердце. Он не может этого сделать. Не с ней. Не важно, как ему неприятно будет видеть ее замужем за кем-то другим. Не важно, насколько она особенная или насколько он возбудился от поцелуя. Он забудет обо всем этом, когда вернется на войну.

Кейт на самом деле не любит его. Сын магистрата идеально ей подойдет. В двадцать два он подходит ей по возрасту, наружности, уму, и его будущая должность значительно возвысит ее положение. Фаркуар ею явно восхищен и сделает все возможное, чтобы она была счастлива. Чего еще Грегору желать?

Он глубоко вздохнул, чтобы справиться с внезапной скованностью в груди.

– Да, я даю свое разрешение. Я сообщу Кейт о вашем предложении, и, если она согласится, о помолвке будет объявлено во время праздника.

Парень внимательно за ним наблюдал – слишком внимательно.

– Есть причина, по которой она может не согласиться? Может, другой претендент, которому она отдает предпочтение?

Да, явно проницательный. Грегор понимал, о чем он спрашивает.

– Я рассматривал и другие предложения, но ваше я передам ей. Я ее покровитель, и она согласится с моим суждением и выполнит свой долг.

В этом отношении Кейт на него похожа. Ей, может, и не нравится выполнять долг, но она знает, когда это необходимо. Но Грегор определенно не горел желанием сообщать ей о своих планах.

Кейт держала плед вокруг шеи, чтобы тот не сползал с плеч, пока она пробирается сквозь заросли деревьев. Хотя ее щеки нагрелись от движения, и солнце начало проглядывать сквозь облака, было по-прежнему холодно и ветрено от бури, прошлой ночью укутавшей лес и долину несколькими дюймами снега.

– Я слышу тебя, дьяволенок. Я до тебя доберусь!

Встревоженный визг, сопровождаемый взрывом довольного хихиканья, раздавшийся со стороны ближайшего дерева (не говоря уже о крошечных, отчетливых следах на свежем снегу), означал, что она приближается к добыче.

– Где он? – произнесла она самым зловещим голосом, подкрадываясь ближе. – Где же Эдди?

Поняв, что она приближается, малыш снова взвизгнул, как поросенок, и вылетел из-за дерева в отчаянной попытке спастись. Кейт бросилась вперед и обхватила едва достигающий трех футов в высоту, замотанный в шерсть сверток, поднимая его в воздух.

– Ага! Я поймала тебя и тебе ни за что не сбежать!

Она поцеловала его в холодные конопатые щеки, пощекотала живот и закружила, пока малыш не начал извиваться и визжать от хохота.

Кейт могла целовать эти нежные щеки вечно. Изливавшаяся на детей привязанность к Пипу даже оказалась для нее неожиданностью. Раньше ей не доводилось проводить много времени с маленькими детьми, и было удивительно, как оказалось легко их обнимать и целовать. Теплые и уютные, с нежной кожей и шелковыми волосами – обнимать их было все равно, что обнимать щенка или котенка: удержаться было невозможно.

Вспомнив о беременной матери, Кейт почувствовала резкий укол в груди. Вот что значило бы иметь братика или сестренку? Этого она лишилась? Они бы тоже играли в прятки? Дрались бы на палках, гоняли бы мяч, играли бы с щенком в амбаре, как делали с Эдди (и с Мадди, когда она не болела)?

Кейт редко позволяла себе боль воспоминаний, но на мгновение она подумала о матери и малыше, которых потеряла. Чувство утраты стало не таким невыносимым, как раньше, но никуда не делось. Оно останется навсегда, поняла Кейт, но Пип, Эдди и Мадди каким-то образом помогали с ним справляться. Они должны остаться. Их место здесь, вместе с ней и с Грегором, когда он успокоится.

Помня о непредсказуемом мочевом пузыре Эдди, Кейт решила прекратить игру, чтобы не пришлось возвращаться домой в мокрой одежде. Малышу, однако, все чаше удавалось вовремя добежать до уборной, и Кейт знала, что причиной тому чувство комфорта и безопасности.

Грегор не может их отослать. Но странный разговор с Джоном все еще беспокоил Кейт. Он явно пытался предостеречь ее насчет Грегора, и она не сомневалась, что это неспроста. Это из-за детей или чего-то еще?

Напоследок поцеловав Эдди в щеку и крепко обняв за тощие ребра, она опустила его на землю.

– Может, нам стоит поискать дерево?

Он кивнул и с беспокойством ухватился за промежность, и Кейт поняла, что остановилась как раз вовремя.

Через минуту мальчик гордо заявил:

– Я сделал волтый снег!

Он почему-то решил, что это ужасно смешно, и все продолжал и продолжал хихикать.

– Волтый снег, волтый снег… Спорим, Мадди не может сделать такую полоску. Девчонкам надо приседать, ты знала? Стоять гораздо лучше.

Господи боже, трехлетние дети находят самые странные темы для разговоров! Про себя Кейт согласилась с его рассуждениями – в этом отношении мальчикам значительно проще.

– Это настоящий талант, – сказала она с усмешкой, взглянув на произведение искусства, которое, сказать по правде, было скорее неровными брызгами, чем полоской. Точность придет позднее, полагала она. – Но, наверно, будет лучше, если ты сохранишь это при себе. Мы же не хотим, чтобы Мадди расстраивалась.

Он посерьезнел и так усердно задумался над ее словами, что ей захотелось схватить его снова. Он кивнул рыжей головой.

– Да, ты права. А как насчет моего от… – Он остановился и поправился. – Лэрда?

От этой оговорки у Кейт сжалось сердце. Прежде чем бросить его, мать сказала малышу, что Грегор его отец, но даже в трехлетнем возрасте он понимает, что Грегор его не принял. По крайней мере, это единственное, чего не сделал ее отец – никогда не отрицал своего отцовства. Но как и Эдди, даже в очень раннем детстве Кейт понимала, что незаконнорожденная. Когда она оставила Лохмабен, ей представился шанс избавиться от насмешек общества, но воспоминания об этом было не так легко стереть.

У Кейт сердце болело за мальчика, желая оградить его от неминуемой боли, которую принесет это клеймо. Все было бы гораздо проще, будь он от Грегора. Что бы там «лэрд» не утверждал, она знала, он не отказался бы от своей плоти и крови. Но как же чужие дети, которым тоже нужна помощь?

И как насчет жены? Этот вопрос она никогда себе не задавала. Если бы Грегор знал, ее происхождение имело бы для него значение? Кейт не хотелось так думать, но впервые тот факт, что она его обманула, ей не понравился. Она думала о себе, когда назвала неверное имя, а не о будущем замужестве. Она остается собой вне зависимости от того, были ли женаты ее родители. Какое это имеет значение, если ее отец формально все еще жив? Для нее он умер, когда ей было пять.

«Это может иметь значение».

Отмахнувшись от сомнений, Кейт улыбнулась малышу. Грегор поступит правильно.

– Я уверена, лэрд с радостью об этом узнает, пойдем поищем его? – Время все равно приближалось к обеду.

Эдди кивнул, и с его крошечной ладошкой в руке Кейт двинулась через лес. Пока Эдди продолжал хвастаться новым талантом, ее мысли перенеслись к вечерней тренировке с Грегором. Как бы она ни радовалась перспективе провести время с ним и учиться у него, ей также не терпелось потягаться с ним в умении и сноровке. Ей хотелось произвести впечатление. Показать, что он не зря поощрял ее. Но больше всего Кейт хотелось, чтобы он воспринял ее всерьез. Она знала, что он считает ее попытки какой-то игрой, но для нее это не так. Она гордилась своими достижениями и хотела, чтобы он тоже ими гордился.

Кейт хотела, чтобы Грегор видел ее сильной. Не маленькой девочкой, которая нуждается в защите. Она больше не желает быть малышкой из колодца. Она хотела, чтобы он заботился о ней не потому, что должен, а потому, что хочет.

Должно быть, они с Эдди забрели в лес дальше, чем она думала. Они все еще были в добром фарлонге[6] от Динлиона, когда Кейт что-то почувствовала. Она инстинктивно замерла и оглянулась. Она определенно ощущала, что за ней наблюдают.

Никого не заметив, она тем не менее крепче сжала ладошку Эдди и ускорила шаги.

Пока они шли, чувство становилось все отчетливее, и ее сердце забилось быстрее. Через каждые несколько шагов Кейт незаметно оглядывалась, но даже зимой густые деревья и покрытые снегом ветки не позволяли ничего рассмотреть ни в каком направлении. Она ведет себя просто глупо.

Но внезапное хлопанье крыльев птиц, потревоженных на своем насесте среди ветвей, доказывало, что это не просто ее воображение. Кто может следить за ней? Дугал? С парня может статься пожелать отомстить, но вряд ли он обладает достаточными хитростью и терпением, чтобы лежать в засаде.